красненькой и у?хали. Графъ совершенно успокоился, да и Дмитрій Иванычъ съ т?хъ поръ бол?е не жаловался. Такъ прошли еще дв? нед?ли.
'27-го іюня, вернувшись домой уже поздно вечеромъ изъ одной волости, нахожу у себя привезенное, говорятъ мн?, еще утромъ, письмо изъ Сосенокъ. Молодой графъ изв?щалъ меня двумя строчками, что 'съ дядей нехорошо', и просилъ немедленно прі?хать. Я тотчасъ же, не раскладывая лошадей, отправился туда. Прі?зжаю утромъ часовъ въ пять. Весь домъ, вижу, ужь на ногахъ. Провели меня тотчасъ къ графу, у котораго уже сидятъ и чай пьютъ Л?совскій и Александръ Евграфовичъ. 'Что случилось?' спрашиваю. На это графъ мн? передаетъ сл?дующее:
'Наканун? утромъ вошелъ онъ, по обыкновенію, къ Дмитрію Ивановичу звать его завтракать. Къ удивленію его, увид?лъ онъ, что, несмотря на жаркую погоду стоявшую на двор?, въ кабинет? пылаетъ каминъ, — но онъ еще бол?е удивился, зам?тивъ, что дядя, небритый и въ халат? (чего съ нимъ никогда не бывало: онъ, помните, какъ всталъ, такъ и од?лся щеголемъ,) сидитъ предъ огнемъ и какія-то письма туда видаетъ.
'- Здоровы вы, дядюшка? спросилъ встревоженный молодой челов?къ. — Ничего, живъ пока! отв?чаетъ ему тотъ такимъ страннымъ голосомъ, что 'мн? холодно сд?лалось', говоритъ графъ. Зат?мъ Дмитрій Ивановичъ взялъ его за руку и говоритъ ему: 'над?юсь, Юрій, что то, что я скажу теб?, ты примешь съ мужествомъ?… Первою мыслію того было, что съ его матерью, которую онъ оставилъ на водахъ за границей, несчастье случилось. — Матушка!… не договорилъ онъ, — Н?тъ, н?тъ, слава Богу, перебилъ его очень живо Дмитрій Ивановичъ, она совершенно здорова и, над?юсь, проживетъ еще долго! Н?тъ, сказалъ онъ тихимъ, но твердымъ голосомъ, — я умру завтра!
'Племянникъ вскрикнулъ и кинулся ему на шею. Дмитрій Ивановичъ взялъ его за голову об?ими руками, кр?пко поц?ловалъ и прошепталъ ему на ухо:
'Вы можете себ? представить ужасъ и недоум?ніе б?днаго юноши! Ему сначала додумалось, что дядя рехнулся… что съ вами, говоритъ, — отчего завтра, въ восемь часовъ?… Я
'Все это такъ ошеломило графа, что онъ насилу добрался до своей комнаты и долго не могъ собрать своихъ мыслей. На его счастье, прі?халъ неожиданно самый полезный для него челов?къ, а именно Л?совскій, которому онъ все и разсказалъ. Докторъ н?сколько успокоилъ его, и, на всякій случай, посов?товалъ послать за Александромъ Евграфовичемъ и за мною, какъ за двумя самыми близкими въ Дмитрію Ивановичу людьми.
'И не разскажи мн? всего этого графъ, заговорилъ сънимъ Л?совскій, мн? бы и въ голову не пришло, что онъ ждетъ себ? какого-то близкаго несчастья. Вышелъ онъ въ намъ изъ кабинета за часъ до об?да; милъ былъ и любезенъ, какъ всегда, хорошо ?лъ за об?домъ, шутилъ, по обыкновенію, надъ моею медициной. На то, что было, или в?рн?й,
'Входитъ на эти слова Назарычъ…'
— Потому вс? мы его хорошо знали, старика, и любили очень, прервалъ на этомъ м?ст? чтеніе свое Флегонтъ Иванычъ, — настоящій то-есть типъ, знаете, слуги-брюзги изъ стараго романа…
— Не томите, почтенн?йшій! взмолился я опять, — продолжайте!
— Да, такъ вотъ-съ…
'И говоритъ на это — Назарычъ, то-есть, счелъ нужнымъ пояснить еще Флегонтъ Иванычъ, — и говоритъ на это: мало его въ д?тств? — то-есть, Дмитрія-то Иваныча, — с?кли, такъ вотъ и чудилъ весь в?къ!… Только слова эти никого изъ насъ не разсм?шили, потому, видимъ, на старик? лица н?тъ и всего его, лицо и руки? подергиваетъ. — Я, говоритъ, господинъ докторъ, не знаю: будить мн? его или н?тъ, потому 6 часовъ; не разбудишь какъ всегда, осердится, пожалуй? — докторъ, нарочно, см?яться началъ: а отчего теб? его не будить, онъ совершенно здоровъ! — То-то! пожалъ онъ бровями и пошелъ. — Погоди, старина, крикнулъ ему Алевсандръ Евграфовичъ, до сихъ поръ все молчавшій, мы съ твоимъ чудакомъ штуку сыграемъ: часы во всемъ дом? часомъ впередъ переставимъ; ты какъ войдешь въ нему, прежде ч?мъ будить, переставь и у него въ кабинет? ст?нные и карманные! — Ладно! закивалъ, понявъ, старикъ. Часы такимъ образомъ мы вс? переставили въ дом?, и только что окнчили мы съ этимъ, какъ графъ, ходившій слушать у дверей дяди, проснулся-ли онъ, пришелъ намъ сказать, что онъ уже на ногахъ и проситъ насъ въ столовую. Мы вс? туда и отправились.
'Минутъ черезъ десять вышелъ къ намъ и Дмитрій Ивановичъ. Никогда еще не видалъ я его такимъ св?тлымъ, наряднымъ, какъ въ это утро; онъ былъ въ легонькомъ пальто, въ башмакахъ и цв?тныхъ чулкахъ, красивый, — ну хоть сейчасъ подъ в?нецъ итти! Увид?въ меня, онъ, повидимому, обрадовался и сказалъ страннымъ голосомъ: а, и вы тоже прі?хали, спасибо! и, обращаясь въ доктору: можно мн? сегодня кр?пкаго чаю? спросилъ онъ съ улыбкой. — Ни сегодня, ни завтра, отв?тилъ тотъ, принимая недовольный видъ, — вы знаете, что это кровь волнуетъ. — Ну,
'Вс?мъ намъ сд?лалось очень неловко. Александръ Евграфовичъ посп?шилъ заговорить о какомъ-то пароход? новой конструкціи, который, по его словамъ, долженъ былъ стоять у города, насупротивъ Сосенокъ, и предложилъ идти посмотр?ть на него съ берега. Вс? согласились и пошли садомъ. Дойдя до Волги, оказалось, что никакого парохода у пристани н?тъ. Изв?стный обманщикъ! засм?ялся Дмитрій Ивановичъ, кивая на предводителя, а самъ легъ въ траву и долго гляд?лъ на р?ку, не говоря ни слова. Докторъ засвисталъ мотивъ какой-то п?сни. Наша украинская? не оборачиваясь промолвилъ Дмитрій Ивановичъ. —
'Вдругъ изъ дому донесся звонъ часовъ. — Тс… заговорилъ онъ, — сколько бьетъ? — Восемь, отв?чалъ Александръ Евграфовичъ, вынимая свои часы. — Восемь? повторилъ Дмитрій Ивановичъ, — не можетъ быть! — У меня даже двумя минутами за восемь перешло, сказалъ я, показывая ему свои часы. — Точно такъ! подтвердилъ графъ, подходя къ открытымъ дверямъ залы и кидая взглядъ на стоявшіе тамъ большіе столовые часы, — Восемь, и вы здоровехоньки! забасилъ докторъ, подходя къ Дмитрію Ивановичу, и взялъ его за пульсъ:- отличный! протянулъ онъ… Надо признаться, что всю эту комедію разыграли мы превосходно. — Странно! прошепталъ только Дмитрій Ивановичъ, обводя насъ недоум?вающимъ взглядомъ.
'Странн?е еще, пожалуй, то, что вс? мы знали, что играемъ комедію, что часы поставлены нами впередъ, а между т?мъ вс? какъ будто забыли въ ту минуту объ этомъ, у вс?хъ у насъ отлегло отъ сердца, будто все миновало съ этой минуты. Какая-то ребяческая радость вдругъ охватила насъ. Александръ Евграфовичъ присталъ къ доктору, сталъ придираться къ каждому его слову, дразнить хохлацкими его
