Две маски

вареныками да пампушками. Тотъ было даже не на шутку разгн?вался, хот?лъ возразить, заикнулся и неожиданно расхохотался. Расхохотались и вс? ему всл?дъ… Искренность нашей веселости должна была окончательно разув?рить, кажется, Дмитрія Ивановича, если онъ и им?лъ какое-нибудь подозр?ніе. Но лицо его среди общаго веселья сохраняло то же выраженіе тайнаго и печальнаго недоум?нія, будто жаль ему было разстаться съ мыслью о близкой смерти…

'Между т?мъ время лет?ло. За всякими забавными разсказами, которыми угощалъ насъ повесел?вшій опять докторъ, мы какъ бы забыли Дмитрія Ивановича. Я подошелъ къ нему: 'Не утомляемъ-ли мы васъ?' Онъ отрицательно покачалъ головою, поднялъ глаза и повелъ ихъ кругомъ себя какимъ-то будто жаднымъ и прощальнымъ взоромъ: 'Какая тишь, сказалъ онъ мн?,- не шелохнется…' и зат?мъ: 'Помните это', спросилъ онъ:

   И пусть у гробоваго входа
   Младая будетъ жизнь играть,
   И равнодушная природа
   Красою в?чною сіять.

'- Къ чему же, говорю я ему на это, о гроб? думать? Вотъ она, природа, объ этомъ не думаетъ! Жить, говорю, надо, Дмитрій Ивановичъ, жить да поживать!

'Онъ вдругъ обернулся на меня… Никогда не забуду его лица въ эту посл?днюю минуту! Оно все точно просіяло, точно какіе-то лучи исходили изъ него… — Жизни н?тъ конца! улыбнулся онъ невыразимою улыбкой;- умирающій челов?къ, сказалъ Гете, заходящее св?тило, заря котораго уже блещетъ надъ другимъ мі…

'Онъ не кончилъ, схватился за грудь, судорожно дернулъ ногою и покатился назадъ… Я только вскрикнуть усп?лъ… Докторъ кинулся въ нему. Кровавая п?на показалась на его губахъ, глаза были открыты, но уже недвижимы… 'Разрывъ сосудовъ, кончено!' могъ только проговорить Л?совскій…

'До сихъ поръ не могу безъ содроганья вспомнить эту минуту! Мы вс? приросли къ своимъ м?стамъ, какъ окамен?лые. Среди общаго мертваго молчанія звучно раздался въ это время изъ залы бой большихъ ст?нныхъ часовъ… 'Восемь, какъ сказалъ', дрожащимъ голосомъ пролепеталъ Александръ Евграфовичъ:- 'стр?лки-то я передвинулъ, а бой не усп?лъ перевести'…

Л?совскій говоритъ теперь, что у покойнаго былъ аневризмъ сердца и что онъ это зналъ съ перваго разу, какъ слушалъ его, но не говорилъ — 'будто чтобъ не испугать больнаго'. Да намъ-то что же м?шало ему сказать?

'Что онъ вид?лъ? Кто пов?далъ ему тайну его смерти? Тотъ же Л?совскій ув?ряетъ, что пом?тка на том? Лермонтова, — который онъ, в?роятно, сжегъ, потому что мы тщетно искали его повсюду, — могла быть сд?лана имъ же самимъ подъ вліяніемъ бывшей съ нимъ галлюцинаціи, о чемъ онъ тутъ же забылъ, и при его 'спиритскихъ бредняхъ' объяснена имъ манифестаціей какого-то духа… Все это можетъ быть, только какъ же выходитъ, что какъ тамъ было пом?чено, такъ и случилось?

'Н?тъ, уважаемый Флегонтъ Ивановичъ, какъ ни вертите, а

   Есть много на земл? и въ неб?, другъ Гораціо, и пр.

'Помните, какъ вы сердились на покойнаго за это, говорили вы, избитое, переизбитое изреченіе и утверждали, что оно столько же доказываетъ въ пользу его фантастическихъ уб?жденій, сколько то, что ?детъ чижикъ въ лодочк? въ генеральскомъ чин? доказываетъ необходимость выпить водочки по этой причин?. Что-то вы теперь скажете?'

— А скажу я, началъ было мой спутникъ, складывая свои листики, — а скажу я то, что положительная наука нашего времени…

— И ничего бол?е въ письм? н?тъ? посп?шилъ я прервать его.

— Н?тъ, ничего…

КОНЕЦЪ.

,

Примечания

1

Впервые напечатанъ въ декабрской книжки 'Русскаго В?стника' за 1874 годъ

2

Tannhauser, Heine.

3

Изв?стный классъ нас?комыхъ.

4

Первая тогда перекладка на Московскомъ шоссе.

5

*) Сталъ вновь читать онъ безъ разбора:

   Прочелъ онъ Гиббона, Руссо,

   Манзони, Гердера, Шанфора,

   Madame de Staлl, Биша, Тиссо,

   Прочелъ скептическаго Беля,

   Прочелъ творенья Фонтенеля,

   Прочелъ и нашихъ кой-кого,

   Не отвергая ничего.