Маска свалилась изъ-подъ капюшона домино. Мирра гляд?ла на меня недвижными глазами, и изъ этихъ глазъ лился осл?пительный, всего меня прожигавшій св?тъ, изсохшія уста съ какою-то страшною красой улыбались неподвижною, неземною улыбкой, шептали какимъ-то нечелов?ческимъ шепотомъ:
— Помни… до свиданія!..
Я закричалъ въ невыразимомъ ужас? — и…
И проснулся…
Это былъ сонъ, ужасный сонъ! Холодный потъ обливалъ лицо мое, руки и ноги дрожали лихорадочнымъ ознобомъ…
Я былъ одинъ, почти въ темнот?: дрова потухли въ камин?; другаго св?та въ комнат? не было. Въ зал? слышались сп?шные шаги Назарыча.
— Что вы? встревоженно молвилъ онъ входя.
— А что?
— Никакъ кричали?
— Да… кажется…
— То-то!… Св?чи зажечь?
— Зажги… Приснилось что-то такое… страшное, счелъ я нужнымъ объяснить, въ успокоеніе его.
— Безпокоите вы себя безъ толку! пробурчалъ Назарычъ, ставя на каминъ зажженную св?чу. — Тьфу ее! Чуть въ огонь не попала! вскликнулъ онъ, какъ бы ловя что-то на лету. — И кладете-жь, в?дь, на самый уголъ!
— Что такое?
— Да книга вотъ!…
— Какая книга?
— А почемъ я знаю, какія у васъ книги!… Французская, должно-быть?…
И онъ съ м?ста протянулъ мн?, не оглядываясь, книгу въ малиновомъ сафьяномъ переплет?.
Это была
У меня зазелен?ло въ главахъ…
— Тамъ еще кто л?зетъ! крикнулъ въ это время Наварычъ, направляясь въ переднюю, откуда сквозь растворенныя имъ на пути двери достигалъ до кабинета стукъ чьихъ-то вошедшихъ толстыхъ сапоговъ.
— Изъ Матв?ева. Барыня вернулись! доложилъ онъ, тотъ часъ же возвращаясь назадъ.
Я не отв?чалъ.
— Кучеръ ихній, продолжалъ Назарычъ, — говорятъ, приказывали: когда васъ ждать?… Завтра что-ль по?дете?
— Н?тъ, сейчасъ, сію минуту! вскрикнулъ я, разомъ вскакивая съ м?ста. — Лошадей скор?е!
— На двор? мететъ страсть, возразилъ мой старикъ, — погодить бы вамъ до утра лучше!
Но я его слушать не хот?лъ; дома, я зналъ, я бы не спалъ всю ночь…. Тамъ живая душа, зд?сь призраки… страхъ и раскаяніе…
Я по?халъ.
Кучеръ Натальи Андреевны, которому приказано было ею вернуться немедленно съ моимъ отв?томъ, узнавъ, что я собрался тотчасъ же отправиться, счелъ своимъ долгомъ вы?хать впередъ на пар? своихъ уже н?сколько уставшихъ лошадей. Тройка моя нагнала его въ конц? длинной аллеи тополей, соединяющей Доброволье съ однимъ изъ моихъ хуторовъ. Онъ крикнулъ что-то моему кучеру и погналъ своихъ коней.
— Чего гонишь, чортовъ сынъ! промычалъ мой Филиппъ, приподымаясь на облучк? и пристально вглядываясь въ даль.
Сн?гъ зал?плялъ намъ глаза. За околицей хутора небо, земля, окрестность — все слилось въ одну безконечную, мутную, волнующуюся пелену. Дорога шла между пахотными полями; ни деревца, ни плетня ни въ какой сторон? не было, или не было видно; только впереди, подъ взрывами свистящаго, остраго в?тра, проглядывало минутами сквозь сыпавшійся немилосердно сн?гъ темное пятно б?жавшихъ предъ нами саней. Я покр?пче запахнулъ шубу и откинулся въ спинку кибитки.
Все безпощадн?е выла и надрывалась буря… Какіе-то неуловимые, но чудовищные, мерещилось мн?, образы вились и сплетались, и проносились 'рой за роемъ
То же жуткое чувство недоум?нья и страха забирало меня за сердце. Я закрывалъ глаза и долго старался не открывать ихъ… Но тамъ, за сомкнутыми в?ками, еще грозн?е какъ будто представалъ
— Не сбиться бы намъ, Филиппъ!… Передоваго видишь? спрашиваю я, не дождавшись отъ него отв?та.
Онъ молчитъ опять… Хлопьемъ несетъ ему прямо въ глаза… Онъ, очевидно, не видитъ ничего и ?детъ наудачу впередъ, — сл?дъ дороги давно замело в?тромъ… Я встаю въ саняхъ и вонзаю глаза мои въ даль:
— Вонъ, вонъ, вл?во… черн?етъ! кричу я ему, — не отставай!
Но это не Матв?евскій передовой, а большой, одинокій кустъ, нежданно выкидывающій изъ-подъ пластовъ навалившаго подъ него сн?га свои жидкіе и оледен?лые прутья… Передовой исчезъ… Филиппъ принимается кликать его… Но его хриплый голосъ пропадаетъ въ визг? разсвир?п?вшей метели.
— И николи-жъ тутъ, ажъ до самаго Веребья, бормочетъ Филиппъ; — ни единаго куста не бувало.
— Гд?
Онъ снова не отв?тилъ, и снова захруст?ли полозья по сн?говой нев?домой равнин?… И опять закрываю я глаза, и надрываетъ ма? опять сердце жалобный визгъ и вой безпощаднаго, ледянаго в?тра.
— Тпру! слышу вдругъ испуганный голосъ моего возницы, и самъ онъ весь наваливается спиною на меня, сдерживая разб?жавшихся лошадей.
— Что тамъ еще?
— Попримайте кони! передалъ онъ мн? возжи и, выпроставъ ноги изъ передка, поб?жалъ впередъ.
— Круча! донесъ онъ возвращаясь, — іихать не можно.
— Какъ круча! Я зналъ, на всемъ пути до Матв?ева не было ни одной балки, ни одного спуска.
— Або я знаю! дернулъ плечомъ мой Филиппъ. — Бисъ путае! сиплымъ шопотомъ домолвилъ онъ.
Я вздрогнулъ съ головы до ногъ. Та же мысль проносилась у меня въ голов?…
Мы плутали всю ночь — и на зар? очутились въ виду какого-то шинка, одиноко стоявшаго посередь какой-то неизв?стно намъ куда и откуда ведущей дороги. Мы доплелись до него. Въ этомъ шинк? пришлось мн? часа три отпаивать водкой и оттирать сн?гомъ полузамерзшаго моего кучера. Оказывалось, что мы съ нимъ за?хали Богъ знаетъ въ какую сторону и что отъ этого м?ста до Матв?ева оставались все т? же двадцать пять верстъ, которыя отд?ляли его отъ Доброволья.
Погода между т?мъ стихла, и я снова отправился въ путь. На полдорог? попался ?хавшій намъ на встр?чу вчерашній посланецъ Натальи Андреевны. Онъ прі?халъ въ Матв?ево еще далеко за полночь и, въ оправданіе свое, ув?рялъ, что все время ?халъ впереди насъ, прямо по
