потягиваемый усъ братца, князя Анатолія Васильевича, посл? каждаго новаго недочета, когда еще разъ ускользалъ нам?ченный 'parti convenable' изъ, далеко, тонко и умно закинутой подъ него сp3;ти! О, это 'положеніе товара', какъ выражалась она, — 'котораго никакъ не удается сбыть съ рукъ', — какъ его было не ненавид?ть, какъ не ненавид?ть эту 'завидную, блестящую жизнь, по горло въ сливкахъ петербургскаго high life'! Она припоминала: утренніе визиты, 'Англійскій магазинъ', об?дъ у дяди министра, Патти, балъ въ Концертной, платье отъ Ворта, пріемный день дома по средамъ, спектакль у princesse Irene, платье отъ Ворта, утренніе визиты, об?дъ въ австрійскомъ посольствѣ, балъ въ Эрмитаж?, платье отъ Ворта, 'Англійскій магазинъ', Патти, просто балъ, утренніе визиты, об?дъ у… И девять л?тъ, девять л?тъ сряду все то же безмысленное колесо, т? же плоскія лица, т? же 'ходы и выходы', тотъ же книжный французскій языкъ, съ остротами, прочтенными утромъ въ Figaro, т? же витіеватые по- старинному государственные сановники и натянутые, молчаливые по-новому ихъ будущіе преемники! Лучшіе годы, — 'и ни одного св?жаго, здороваго воспоминанія' говорила она себ?, 'и ничего во вс?хъ этихъ людяхъ, ничего, кром? зм?иной зависти и лакейскаго тщеславія!'…
Другая жизнь?… Но гд?-жь она? Тата, презиравшая общество, къ которому принадлежала, была въ душ? скептикомъ, какъ вс? почти люди, выросшіе въ этомъ обществ?. Она не в?рила ни въ филантропію, ни въ лорда Редстока, ни въ Георгіевскую Общину, ни въ новыхъ людей, ни въ женщинъ науки, ни въ соціальныя задачи, о которыхъ случалось читать ей въ русскихъ газетахъ. На ея глаза все это было 'шутовское переод?ванье, гд? подъ каждымъ платьемъ узнавалось опять то же: дурацкое или лицем?рящее тщеславіе, или зависть людей, хуже од?тыхъ, ч?мъ мы'. Но еслибы кто-нибудь даже и усп?лъ переуб?дить ее въ этомъ, она уже ни въ какомъ случа? не была въ состояніи обманываться на счетъ себя самой. Она сознавала себя совершенно неспособною обмывать раны нищихъ или п?ть серьезно англійскіе псалмы, равно какъ над?ть синія очки и закатывать глаза въ потолокъ при слов? 'прогрессъ'. Другой жизни для нея не было; она, 'какъ устрица', говорила себ? наша княжна, 'должна была жить и умереть у той скалы, съ которой была прикована, и проклинать эту скалу!'…
* * * Она забывала или, в?рн?е, не хот?ла вспомнить, что и въ ея прошломъ промелькнула одна св?тлая полоса, и сама она не дала ей охватить пожаромъ своего сердца; среди всей этой людской пошлости ей дано было натолкнуться однажды на одно 'св?жее и здоровое' существо, и сама она испугалась себя и отошла отъ своего счастья. Ей было двадцать л?тъ, когда она встр?тилась съ нимъ. Онъ по рожденію и воспитанію принадлежалъ къ одному съ нею кругу, носилъ старинную фамилію, но остался посл? смерти отца и матери безъ гроша за душой и ни въ грошъ не ставилъ оставленные ему въ насл?дство вм?сто денегъ большое вліятельное родство и связи. Бахтеяровъ былъ, д?йствительно, новымъ челов?комъ среди всего этого общества по гордости своего характера и независимости сужденій, по жажд? знанія, по своей энергіи. Онъ блистательно учился въ университет?, поступилъ зат?мъ въ гвардейскій полкъ и, также блистательно окончивъ курсъ въ академіи генеральнаго штаба, готовился ?хать на Кавказъ, гд? ему предложено было уже довольно видное м?сто, когда увидалъ въ первый разъ Тата у какой-то своей тетки. Онъ не по?халъ на Кавказъ и принялъ первое попавшееся назначеніе въ Петербург?, который ненавид?лъ всею душой; онъ былъ охваченъ съ перваго раза огнемъ молодой, неудержимой страсти… Онъ нравился княжн?,- онъ не могъ не нравиться своимъ оригинальнымъ, цыганскаго типа лицомъ, съ его н?сколько высоком?рнымъ выраженіемъ, изящною неловкостью высокаго, н?сколько сутуловатаго т?ла и своею горячею, иногда черезчуръ р?звою, всегда искреннею р?чью, что такъ мало походило на то, что приходилось ей слышать кругомъ… Онъ ей нравился, она искала встр?чъ съ нимъ, она пожертвовала тремя балами, не изъ важныхъ — удовольствію просид?ть эти вечера съ нимъ, en petit comite, въ домахъ, куда онъ ?здилъ. Онъ сгаралъ, блаженствовалъ, строилъ воздушные замки. Это продолжалось почти три м?сяца. Въ св?т? начали говорить объ этой страсти; Тата упрекали за то, что она поощряетъ ее… Братъ Анатолій начиналъ морщиться, княгиня-мать усиленно вздыхала. Но княжна Тата была сама умна: 'онъ, этотъ Бахтеяровъ, avec sa figure sauvage, онъ могъ забавлять ее, она могла имъ заняться н?которое время'; еслибъ она была замужемъ, 'она любила бы такого совс?мъ съума свести;' но выйти замужъ за двадцатитипятил?тняго офицера, безъ положенія, живущаго жалованьемъ, — какой вздоръ! Она поняла, что пора было покончить ей съ этою забавой… Она сама испугалась тому, что сд?лала; когда сказала ему, чтобъ онъ бол?е о ней не думалъ, что 'этого никогда не можетъ быть'. Онъ стоялъ въ углу, у камина, въ минуту этого объясненія; она вид?ла, какъ лицо его вдругъ стало б?л?е полотна; онъ поднялъ руку и схватился за мраморъ какъ бы для того чтобы не упасть. Онъ ни словомъ не отв?тилъ ей, но только взглянулъ на нее, взглянулъ такимъ взглядомъ, что ей стало холодно. Она хот?ла найти н?сколько 'дружескихъ словъ' для его ут?шенія, но онъ не далъ ей времени сказать ихъ, поклонился и тутъ-же исчезъ. Она всю ночь не спала: ей представилось, что онъ застр?лится. Онъ не застр
23; лился, но черезъ н?сколько дней она узнала, что онъ отпросился въ Ташкентъ и у?халъ, ни съ к?мъ не простясь.
Онъ вернулся черезъ четыре года, въ полковничьихъ эполетахъ и съ блестящею военною репутаціей, пріобр?тенною имъ въ Хивинскомъ поход?. Въ продолженіе двухъ нед?ль его разрывали по петербургскимъ гостинымъ. Св?тскія кокодетки чуть не дрались изъ-за него, поили и кормили его об?дами и ужинами и находили, что онъ, какъ дв? капли воды, напоминаетъ графа Андраши, 'mais en jeune et en beau'… Тата нечаянно, на какомъ-то вечер?, увидала его и его черные пронзительные глаза подъ боромъ кудрявыхъ волосъ, въ упоръ устремленные на нее. Она чуть-чуть дрогнула и, озаренная горячимъ блескомъ ихъ, невольно опустила р?сницы. Она все прочла въ этомъ взгляд?: онъ вернулся т?мъ же, она не сомн?валась въ этомъ. На мгновеніе сперлось у нея дыханіе, и сердце учащенно забилось: она чувствовала себя безконечно любимою этимъ челов?комъ, и ея собственное чувство, какъ птица изъ кл?тки, рвалося ему на встр?чу. Оно захватывало ее теперь, это чувство. Ея заискрившіеся глаза, полные отв?та, готовы были подняться на него… 'J'ai l'honneur de vous saluer, princesse', раздался въ эту минуту чей-то голосъ. Предъ нею стоялъ съ поклономъ и восхищенною улыбкой молоденькій графъ Аваловъ, одинъ изъ богат?йшихъ жениховъ въ Россіи. Онъ съ самаго начала этой зимы ухаживалъ за нею, и опытная уже Тата влюбляла его въ себя съ каждымъ днемъ все сильн?е. Д?ло, повидимому, совс?мъ налаживалось. Мать и братъ княжны ходили съ сіяющими лицами и чуть не ц?ловали ей руки. Препятствія предвид?лись со стороны матери Авалова, которая говорила громко, что сынъ ея еще слишкомъ молодъ, чтобы думать о женитьб?. (Можайскіе знали, что она желала женить его черезъ н?сколько времени на дочери одной своей двоюродной сестры, которой въ эту минуту едва минуло шестнадцать л?тъ.) Но препятствіе это не было неодолимо: Аваловъ былъ совершеннол?тній и состояніе было все его: онъ могъ совершенно обойтись безъ согласія матери. Надо было только довести его до той степени влюбленности, когда челов?къ уже не видитъ, не признаетъ ничего, кром? любимой женщины, кром? ея воли.
И вотъ, въ это самое время, когда для княжны Тата чуть уже не загорались в?нчальные огни (св?тскіе в?стовщики говорили о ея помолвк? какъ о д?л? р?шенномъ), — опять, опять этотъ Бахтеяровъ, отверженный ею, со своими огненными глазами 'et son air plus sauvage que jamais', Бахтеяровъ, теперь герой дня, изъ-за котораго на дняхъ, разсказывали ей, у Nadine Краснохолмской чуть не вц?пилась въ шиньонъ Sandrine Беренбергъ маленькая графиня Ваханская. И онъ все тотъ же, все также страстно любитъ ее, а она… Но н?тъ, н?тъ, неужели дастъ она себ? волю, позволитъ себ? 'увлечься романическимъ чувствомъ'?
Ей скоро представился случай 'покончить съ этимъ'.
Однажды за интимнымъ об?домъ у Leonie Тепловой (это была одна изъ современницъ ея по дебютамъ въ св?т?, давно впрочемъ усп?вшая опередить ее по части матримоніальной карьеры, такъ какъ третій уже годъ состояла замужемъ за своимъ богатымъ и пьяненькимъ 'Дини',) кто-то предложилъ ?хать вечеромъ на тройкахъ. Предложеніе было принято съ восторгомъ. Маленькая и везд?сущая графиня Баханская вскочила съ м?ста и забарабанила ножомъ по тарелк?.
— Attention, mes gaillardes! крикнула она на всю столовую:
Вс? обернулись со см?хомъ въ ея сторону. Ея 'откровенная' (во всякомъ другомъ кругу ее бы назвали циническою,) р?чь очень ц?нилась въ мір? нашихъ кокодетокъ.
— Насъ зд?сь сколько? начала она: quatre femmes et trois hommes? Nombre impur!
— Impair, счелъ нужнымъ поправить Анатоль Можайскій, одинъ изъ троихъ мужчинъ.
