Но чтобы расщепить атом, взорвать его с энергией в сотню мегатонн, потребно задействовать всю мощь государственной машины. Нужно бросить в котел атомного проекта миллионы тонн золота, высоколегированный сталей, бетона, меди, графита, тонны руды, сотни тысяч человеческих жизней, астрономическое количество человеко-часов титанического умственного и физического труда. И только тогда количество взорвется качеством.
Кому это доверить? Только тому, кто пусть не гений, но исполнителен, не богом возлюбленный, а пользуется полным доверием власти, кто сам расшибется в лепешку и других в навоз замесит, но даст результат в срок. И не отрицательный, что в науке считается нормальным, а государственно значимый результат – способную взорваться бомбу и работающую АЭС. Причем, не самым красивым решением, а самым экономичным.
Наукой занимаются Боры и Йоффе, двигают прогресс Оппенгеймеры и Курчатовы. И не личными усилиями. Это раньше стяжали филосовский камень и грызли гранит науки в гордом одиночестве. В двадцатом веке генералы от науки бросают на штурм высот знания дивизии и армии ополченцев в серых пиджачках с институтскими 'поплавками' на лацканах.
Профессор Холмогоров был научным генералом, по табели о рангах и даже по погонам на кителе, который он одевал только по торжественным случаям. Яков Зарайский дослужился, ну, допустим, до комполка. Несомненно, умен и перспективен, но это еще не причины позволять прыгать через ступеньки карьерной лестницы. Да и генерал из него пока никудышный. Нет ни стати, ни опыта, ни волчьих клыков.
А что за война без генерала? Партизанщина, а не война. Старостин, фельдмаршал, фюрер и 'лучший друг отечественной науки' в одном лице, не так глуп, чтобы этого не понимать. Не только коней на переправе не меняют, а и званий в момент форсирования реки не дают.
Вот закончится операция, начнется процесс 'награждения непричастных и наказания невиновных', тут можно и подсуетиться, приминить пару-тройку аппаратных приемчиков и вытеснить зарвавшегося молодого и перспективного из поля внимания светлых очей начальства. И даже не поймет, дурашка, когда, как и кто его бортанул. Великая эта наука – карьера в науке!
Оценив свои силы и примерившись к силам неожиданно объявившегося конкурента, Холмогоров успокоился и с аппетитом, смакуя каждый кучек, предался ужину. Ребрышки молодого барашка с картофелем 'по-деревенски', зеленым лучком, травками и всем остальным прилагающимся бальзамом легли на душу и тело. Глоток французского каберне, если верить запыленной этикетке, урожая еще 'до Катастрофы', окончательно заврачевал рубцы на самолюбии профессора. Он даже преисполнился симпатией к молодому коллеге.
Холмогоров старался настроить себя на отческое, заботливое отношение к Якову. Причем, искренное. Фальшь была бы сразу разоблачена, что только навредило бы делу. Знал, Яков чрезвычайно тонко чувствующая натура. Почувствует фальшь, обидется и замкнется. А еще хуже, упреться, как ишак. Таких как он нужно выманивать лаской, а не гнать кнутом и подкупать морковкой.
– Знаете, Яков, что мне сказал их повар, или как они его тут называют, когда я заказывал наш ужин? 'Не скромничайте, можете заказать хоть суп из черепахи. Сделаем, только подождать придется'. Каково, а?
– Ничего удивительного, – ответил Яков. – Для многих приход к власти означает возможность максимального удовлетворения личных потребностей. Жаль, порой все этим и ограничивается. Вы, кстати, не знаете, что ответил Гитлер, когда его упрекнули в ужасающей коррупции среди членов победившей НДСАП?
Холмогоров был чересчур занят косточкой, чтобы отвечать. Вопросительно вскинул брови.
– Как и у нас в годы, так сказать, реформ, в Рейхе кто мог, лез в советы директоров, кто мог, принимал в подарок пакеты акций, а у кого не было ни ранга, ни фантазии, банально брали на лапу. Кстати, называли они этот захватывающий процесс 'установлением партийного контроля над бизнесом'. Короче, как и мы строили не светлое будущее для арийской нации, а вполне сытое и комфортное настоящее для себя, любимых. Такой, знаете, олигархически-бюрократический режим с ура-партиотизмом для тех, кому ничего не досталось. Кроме права умереть и убивать за любимую родину. – Яков отодвинул тарелку. – Но многие бизнесмены особой радости от партнеров в коричневых рубашках не испытывали. Со слов Раушнинга, Гитлер им сказал примерно следующее: 'Партийцы компенсируют годы лишений и преследований. Многие из них просто голодали. Я не могу им запретить взять им причитающееся. Партия меня не поймет. Мы победили. Должна же быть справедливость! Революция всегда перераспределяет блага. Пусть платят! А если кому-то не нравится, то я могу устроить настоящую революцию. Недели на две. С погромами и грабежами. Только это обойдется недовольным гораздо дороже'. За точность не ручаюсь, но смысл передал.
– Умно, ничего не скажешь, – Холмогоров принялся обсасывать косточку. – М-м. А вы, я погляжу, всерьез заинтересовались политологией?
– В силу необходимости, в силу необходимости, Леонид Федорович. – Яков поскреб бородку и задорно сверкнул глазками. – Политические сферы для меня – это ядерный котел, где кипит процесс перехода энергии в информацию, материи в идеи, абстрактиного в конкретное, частного в коллективное. Занимательное зрелище, особенно, если смотреть с позиций нашей научной концепции.
– Наблюдение как этап познания достаточно интересно, что же касается, практики… Поверьте мне, скучно до невероятия. Примитивно. В первооснове лежат поведенческие реакции высокоорганизованного хищника, или простейшего кровососущего. – Холмогоров, спохватившись, решил сменить тему. – Вот я смотрю, вы едите мясо, Яков. А как это сочетается с Ведантой, о которой вы столько мне говорили?
– Пустое все, – Яков свободно откинулся на стуле. – Этап первой влюбленности уже давно закончился. Сейчас у меня с эзотерикой устоявшаяся семейная жизнь, ха-ха-ха! А если серьезно, нет хуже извращения, чем применение в повседневной жизни сокровенных знаний. Ведическая кулинария была разработана традиционной цивилизацией.
Те, кому по кастовым законам полагалось обходиться растительной пищей, подчеркну, в противовес физиологии и морфологии человека как мясоеда, вернее, трупоеда, были способны потреблять энергию, иначе говоря – прану, в чистом виде. В таком случае потреблять иную пищу означало отнимать ее у других, брать то, что тебе не положено, что есть высший грех в иерархическом традиционном обществе. 'Каждому свое!' Лозунг достаточно инверсированный, но в глубинной сути своей верен. Так что доедайте барашка, профессор, и не мешаете пищеварению дурными мыслями.
– Вы прекрасно понимаете, Яков, что меня тревожит. – Холмогоров вытер по-старчески блеклые губы уголком белоснежной салфетки. – По сути, 'Водолей' сотворит то же, что и недалекие пропагандисты ведической кухни. Он покуситься на запведонное для человека в угоду его сиеминутным и неразумным потребностям.
Яков моментально стал серьезен.
– Отнюдь, Леонид Федорович! Мы же с вами идем путем Герместра Трисмегиста. Помните? 'То, что внизу, то и наверху, то, что находится вверху подобно находящемуся внизу, ради исполнения чуда единства. Ты отделишь землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большой ловкостью. Он поднимается из земли к небу и снова опускается в землю, и получает силу всех вещей, как высших, так и низших. Этим способом ты приобретешь всю славу мира и вся тьма удалится от тебя. Эта сила – сильнейшая из всех сил, так как она победит всякую тонкую вещь и проникнет во всякую вещь плотную. Так был сотворен мир!'
Яков поднял указательный палец.
– Вот в чем смысл! Мы осуществляем лишь часть воздействия. Мы воспроизводим фон, характерный для космического излучения я к о б ы упавшего на Землю. Можно сказать, провоцируем Космос ответить подобным излучением. Вот что означает 'поднимется от земли и опустится на Землю'! Маги древности умели заставить Землю излучать сигнал и устанавливали управляемую взаимосвязь с Космосом. Но ответит ли он нам в этот раз, не знаю.
– Но не грех ли, вот что меня волнует!
– Могу вас успокоить, профессор. – Яков улыбнулся. – Именно это и есть величайший грех. Его даже не сравнить с работами над биологическим оружием и зачатием детей в пробирках. Можно гордится, если хотите, но это второй по значению грех после поедания яблока с Древа познания. Весь вопрос, позволит ли Господь, Аллах или Абсолют, как вам будет угодно, совершить нам его. Ведь и первый был совершен при
