Выпили. Старостин налил поновой.
– Я тебя не зря драконю. Мне сейчас от тебя правда нужна. Вижу, спросить что-то хочешь. Спрашивай.
– С Лариным встречались, Иван Иванович ?
– Уже растрезвонили, оглоеды! Елки-палки, два часа человек в Москве, а уже все тайны знает. Никакой конспирации. Языки им, что ли, поотрывать? Так, ведь только ими и работать умеют! – Старостин отвалился в кресле, стакан примостил на колене. Сразу же стал серьезным. – Конечно, высвистал его. Смазал под хвостом скипедаром. Пусть, зараза, побегает!
– Дело же по принадлежности должна вести Служба охраны Первого, – подсказал Артемьев.
– Ну и пусть. Всегда полезно их на перегонки запустить. Это все, что ты хотел узнать?
Артемьев поболтал виски в стакане, медленно пригубил.
– Нашли, кто старика грохнул?
– Нет. Пока – нет. Если Ларин на своем месте остаться хочет, раньше Филатова найдет. – Старостин с удовольствим отметил, что Артемьев не отводит взгляда. – 'Сердцем чувствовал, вырастет из щенка волчара. Не ошибся!'
– Вот как? – Артемьев изогнул бровь.
– А ты что думал, я позволю своих людей стрелять и никому за это башки не снесу?!
– Его же отравили… – Артемьев мягко улыбнулся.
– Не принципиально, – отмахнулся Старостин.
– Как посмотреть. Почерк выдает убийцу в головой.
– Ну-ка, ну-ка!
– Ну, например, вы, Иван Иванович, организовали бы авиакатастрофу. Или отправли с инспекцией в провинцию, а там банды лютуют… Или взрыв бытового газа в доме мог случиться. Короче, чем грубее, тем надежнее. И уж ни при каком случае не позволили Филатову сунуть нос в сейф старикана.
Старостин заворочался в кресле, как медведь в берлоге.
– А ты бы, дружище, как поступил?
Артемьев смочил губы виски. Облизнулся.
– Именно так. Ликвидировал бы тихо, но с максимальным резонансом. И так, чтобы бумаги Карнаухова по всему городу разлетелись. Чтобы все узнали о нашей 'китайской линии'. И обомлели от восторга.
– Так, может, это ты его, а? – усмехнулся Старостин.
– Рад бы. Но опередили.
Старостин в ответ на тонкую улыбку Артемьева затрясся в беззвучном смехе. Отхлебнул из стакана. Протер заслезившиеся глаза.
Обшарил прищуренными глазками Артемьева.
Дорогой костюм, ухоженное лицо, альпийский загар, свободная поза, небрежно свесившаяся кисть, на мизинце простенький перстенек с черной кляксочкой свастики. Взгляд прямой и твердый. В глазах плавают синие льдинки. Русые волосы, прическа идеальная, волоск к волоску. В девять утра сел в самолет в Женеве, два часа добирался из аэропорта в штаб-квартиру, а на лице и костюме ни складочки.
«А ведь мог, волчонок! Грохнул бы и не поморщился».
Артемьева он приблизил к себе за изощренный ум и зверинное чутье. До Катастрофы Артемьев успел закончить два факультета МГУ – психологический и экономический, сделать свой десяток миллионов, поработать на правительство, по разнарядке уйти на солидный пост в солидный концерн, покурировать политическую партийку. А когда валом пошли первые признаки беды, отчалили на личной шлюпочке от давшего течь государственного 'Титаника'. Молодым волком резко скакнул за флажки, разом обрубив все связи. Ушел, ничего не потеряв. Отсиделся в Европе. Вынурнул из мути откатывавшей Первой волны. Сам вышел на контакт с нарождающимся Движением. Предложил свои услуги и к о н т а к т ы.
С двадцати двух лет – ни одной ошибки, резюмировал Старостин,
– Крепко старик тебе насолил?
– Едва не спалил, когда к Ганнеру на контакт полез. – Артемьев брезгливо поморщился. – Я перед нашим друзьями неделю по паркету ползал. Еле убедил, что инициативный дурак на должности – это у нас так принято.
– В мой огород камень?
Артемьев сделал вид, что сосредоточенно изучает содержимое стакана.
– Кадровые вопросы у нас курирует Кочубей, – обронил он.
– Нет, брат, ты не юли! Я не для того тебя высвистал. Если что есть на душе, так и выкладывай!
– Очень грубо и очень не вовремя, – помедлив, произнес Артемьев.
Он без видимых усилий выдержал тяжелый взгляд Старостина.
Артемьев поднял ладонь, пошевелил пальцами, словно перебирал невидимые струны.
– Бисер. Будто рассыпали бисер по столу. Шарики прыгают, мельтешат в глазах, а никак не сложатся в одну картинку. Вот так выглядит ситуация, Иван Иванович. И вдруг кто-то со всего маху бьет кулаком по столу. Шарики просто сходят с ума. Все ожидание насмарку, все заготовки – к черту. У кое-кого могут сдать нервы.
Он уронил руку на колено. Машинально погладил острую складку на брючине. Поднял взгляд на Старостина.
– Я ясно обрисовал ситуацию?
– У серьезных игроков ручки и коленки не дрожат!
– Правильно. Они просто берут ручку в твердую руку и вычеркивают дурака из списка серьезных игроков.
– Тебе это так и сказали?
– Ну, в лоб говорят и стреляют только у нас. Там политкорректно намекают, что тебе не место в приличном обществе. Не понял намека, вызовут дворецкого… – В глазах Артемьев вспыхнула льдистая искорка. – И вышвырнут в окно, как гонца Карнаухова. Как этого идиота при жизни звали?
– Неважно. Нашел, о ком поминать!
Старостин, тяжело сопя, выбрался из кресла, пошел 'качать маятник', благо, места и здесь хватало.
Артемьев закурил тонкую сигару, выпустил облачко душистого дыма.
– Вы поставьте себя на их место, Иван Иванович. Люди готовятся к серьезной игре. А это почти всегда дележ сфер влияния, а не банальный намыв бабок. Само собой, для игры нужны деньги, но важнейшее – это информационное обеспечение операции. Все решает доступ к информации, возможность ее перепроверки и создание надежной дезинформации, иначе не задействуешь в игру абсолютное большинство держателей столь необходимых тебе денег. Остальное дело техники. Создаете ажиотаж, все, кто проглотил вашу 'дезу', сбрасывают акции, вы скупаете б у м а ж к и, имея в кармане гарантии на поставку реального товара по оговоренной цене. Когда скупите нужный пакет акций, достаете из кармана гарантированное обязательство, взвинчиваете цены, и все платят. А что делать, если товаром был кофе, то кофе пьют все, и в вышеупомянутый карман сгребаете курсовую разницу.
Старостин находу коротко рыкнул, потряс головой, и бросил:
– Продолжай!
– А теперь представьте, что серьезные игроки провели расчет сил, средств и времени, прокачали все возможные варианты, отладили каналы оперативной информации, впустили 'дезу' и наблюдают за б и с е р ом, интуицией угадывая момент для удара. И тут – хлобысть! – Артемьев хлопнул ладонью по колену. – Чистый форс-мажор в виде неучтенного фактора. Мелкота начинает психовать, паника перекидывается на середняков, запускается цепная реакция, и серьезные игроки вынужденно бросаются в драку.
– Что такое 'неучтенный фактор'? – с подозрительным прищуром спросил Старостин.
– Ну…. Типа, пошли Коляну морду бить, а к нему как раз в гости приехал брат-кузнец.
– Образно. А по-точнее?
– Если совсем уж точно и конкретно к нашему случаю, то 'неучтенный фактор' – это неожиданный выход
