Оттуда с холма виден морской рейд и корабли.
Торопя Робертсон, он берет ее под руку.
— Под руку? — ужасается она, но не отнимает своей руки. — Что скажут о молодой вдове в Сиднее? Хотя… вы больной, а я сестра милосердия… Я отвечаю за вас перед «Женским обществом» и перед собой… Я переписала вашу статью о жемчужном промысле, которую вы мне давали читать…
В дверях палаты появляется повар с огромной корзиной.
— Господин старший врач приказал мне сопровождать вас, ваша милость, — говорит повар, обращаясь к женщине.
— Ну вот,— разочарованно говорит Маклай, махнув рукой, с детски обиженным видом останавливаясь посредине палаты. — Ну хорошо, идите к моим драконам, заставьте их хранить мой клад. И купите где- нибудь на Джордж-стрит обыкновенный глобус. Я сам все не куплю, а его я обещал в подарок Каину.
— Иду, иду, — откликается Робертсон. — Хоть к драконам, хоть к злым волшебникам, раз это нужно для вас.
— О, добрая фея, — радостно смеясь, шутит Маклай.
Она берет со стола шкатулку с медальоном и прячет ее в свой ридикюль.
Повар, как солдат, делает поворот кругом и выходит из палаты вслед за Робертсон.
— Ушла! — Маклай плотно притворяет дверь и, подойдя к постели, вытаскивает из-под матраца папку с бумагами. — Ну, теперь я успею поработать, пока фея не превратилась в дракона!
Он начинает писать. На бумаге видны уже написанные ранее строчки:
«Н. Н. Миклухо-Маклай.
Путешествия. Т. I и II. (План издания.)
Новая Гвинея, по островам Океании, Индонезия, Малайский полуостров…»
Вдруг Маклай бросает карандаш и хватается за лицо. Он растирает пальцами левую щеку, как бы пытаясь унять сильную боль.
— Проклятая невралгия, — сквозь зубы говорит он и, быстро овладев собой, продолжает свои заметки.
Маргарита Робертсон стоит на крыльце коттеджа, окруженного пальмами и густыми кустами. Невдалеке от нее — повар с огромной корзиной — еще пустой, как это кажется на первый взгляд.
Голуби разгуливают под окнами. Робертсон кидает им принесенный с собой корм. Медная дощечка на двери коттеджа блестит на солнце.
— Какие они чудесные! — говорит Робертсон, показывая на голубей.
— Да! Под белым соусом они вкуснее кур, — отвечает повар.
Робертсон вставляет ключ в замочную скважину. Ключ не поворачивается, несмотря на все усилия женщины. После нескольких тщетных попыток Робертсон для удобства кладет свой ридикюль на пол.
Робертсон не видит, что повар отставил в сторону свою корзину и неслышно подошел к Робертсон, став за ее спиной.
Скрежет ключа в скважине.
Женщина не замечает, что повар, откинув край белого передника, осторожно и медленно вытащил из кармана или чехла многоствольный револьвер Лефоше.
Свободную руку повар протянул к ридикюлю…
…Чья-то рука держит человеческий череп. На одном из пальцев блестит перстень в виде паука, раскинувшего серебряную паутину.
— Итак, господа, мы видим, что череп папуаса, европейского преступника или душевнобольного очень похожи по своему, строению. Если мы возьмем и мозг их, то увидим, что у дикаря, преступника и кретина отмечается резкое недоразвитие задних долей мозга. А эти доли, как известно, являются вместилищем чувства и нравственности…
Зритель еще не видит, кто произносит эти слова. Рука с черепом опускается на поверхность кафедры.
Теперь видно, что на кафедре стоит Оттон Фишер.
…Маргарита Робертсон еще раз повертывает ключ в скважине и толкает дверь. Дверь открылась. Женщина обрадованно вскрикивает и оборачивается к повару.
Радость сменяется испугом. Робертсон видит, что повар исчез. Большая корзина валяется на земле. Маргарита Робертсон на несколько мгновений скрывается в коттедже, потом выходит оттуда и быстро запирает дверь. На ней нет лица. Она мечется на крыльце коттеджа, потом подбегает к большой корзине. Внутри ее, подставкой вверх, лежит глобус.
С глобусом в руках Робертсон бежит по аллее. Вспугнутые ею голуби вьются над деревьями.
— Помогите!— кричит Робертсон.
Голубиный пух кружится в воздухе.
Маклай в больничном халате стоит перед блестящим офицером в форме английского морского флота.
— Господин Маклай! — говорит офицер. — Я явился к вам по поручению сэра Артура Гордона, высокого комиссара Ее Величества в западной части Тихого океана. Сэр Гордон следил за вашими благородными выступлениями в защиту прав туземцев Тихого океана. Высокий комиссар приказал, чтобы отныне все случаи тайной работорговли приравнивались, с точки зрения закона, к морскому пиратству. Установлен контроль за деятельностью германских торговых домов и компаний на Тихом океане. Разрешите пожать вам руку. Нужна ли вам помощь?
Передайте привет высокому комиссару, — отвечает Маклай. — Благодарите его… А я… Я ни в чем не нуждаюсь…
Офицер отдает Маклаю честь.
Маклай снова один в палате. Он смотрит на часы. Качает головой. Тревога и тоска ожидания написаны на его лице. Он поминутно подходит к окну, возвращается к прерванной работе, бросает ее и меряет шагами комнату.
В комнату врывается оглушительный грохот и звон. Ржанье коней. Тревожные колокольные сигналы. Пожарные повозки одна за другой мчатся по улице. Крики толпы.
Пешеходы бегут под окнами госпиталя. Слышны возгласы:
— Где пожар?
— Загорелось внезапно…
— Как свеча вспыхнуло. Вероятно, поджог.
— Чего смотрела дирекция выставки? Территория не охранялась.
Второй пожарный обоз мчится по улице.
Стоя у окна, Маклай сжимает ладонями виски.
Зрелище пожара. Пальмы, почерневшие от пламени, окружают пылающее здание. Огонь пляшет на пороге дома, пробивается сквозь двери. Видно, что двери были взломаны.
Пламя подходит к медной дощечке на двери. На дощечке выгравировано по-русски и по-английски:
