Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга

Просто страшно выходить за рамки привычного и нужен еще больший страх, чтобы выгнать нас туда. В Игре один из главных страхов – выгонят вместе с партнером. И самому-то жалко уходить – когда почувствовал, что это такое, когда ты небезразличен стольким людям, а тут еще и человека подставляешь. Что подумает о тебе общественность, включая тебя самого? Кошмар.

Быть слабаком в глазах других – тоже страшно.

Я думала-думала, что же еще может быть стимулом для выхода за рамки, и додумалась: только одно – вдохновение. Не обязательно сиюминутное, может быть вдохновение конечной целью. А вдохновение, по сути своей, ожидание радости от происходящего. Опять я вернулась к этой милой паре: страх-радость.

И еще об одном я подумала в отношении Игры. А ведь это любовь – самая настоящая. Собираются десять – двадцать – тридцать чужих друг другу, совершенно разных людей и начинают заботиться друг о друге. Вроде и причин никаких таких уж особых нет, а они заботятся. Иногда жестко, иногда мягко, иногда болезненно. Встречают сопротивление, но не отступаются. И чувства далеко не всегда нежные испытывают при этом, злятся, раздражаются, а все равно донимают, нудят, орут, заставляют, уговаривают. Ты уже и сам готов отступить, а они стеной встают, не отпускают.

Самое плохое – мало денег в проекте. Если личные цели еще движутся и, несмотря на все расколбасы, выполнение их тяготеет к половине, то проект не выполнен и на тридцать процентов.

Неожиданно я решаю заболеть. В среду вечером у меня температура. И еще меня тошнит. Чуть что, так тошнит.

Папа меня ласково называл в детстве – тошнотик наш.

В четверг утром звонит Олег.

– Что происходит? – спрашивает он. – Ира сказала, что тебя не будет на собрании.

– Я заболела.

– Ты чего, с ума сошла? – недружелюбно интересуется Олег, и я сразу выздоравливаю и еду на собрание.

Где мне и объясняют, что координатор болеть не может. Координатор является примером. А болезнь – манипуляцией и избеганием. Я и без них это знаю.

– Чего избегаешь? – хором спрашивает меня офис.

– Вас, – отвечаю я.

– Почему?

– Денег в проекте четыре тысячи.

После этого мы долго разбираемся, в чем я неэффективна. Офис единодушно решает, что я нетребовательна и слишком хорошая. Хорошая для игроков.

– Тебе что важнее, результаты игроков или быть хорошей и любимой? – интересуется Глеб.

– Да мне важно быть в принятии и мире.

– Ты принятие с трусостью не путай. И стремление к миру с безразличием тоже.

Опять. Мне кажется я перестала видеть грань между принятием, спокойствием, милосердием и трусостью и безразличием.

– Не волнуйся, мы тебе покажем, – смеется Катя.

– Слушай, – горячо говорит Глеб, – да не бойся ты для них плохой быть. Требуй, заставляй. Никаких компромиссов. Пусть они тебя ненавидят, тебе-то что? Тебе их результат нужен, а не любовь. Тебе что, любви не хватает?

– Нет, – плачу я.

– Ну так никогда и не будет хватать. Это твое внутреннее состояние. Хоть каждый день толпы под окна подгоняй с признаниями в любви, все равно мало будет. Понимаешь?

– Да понимаю, конечно. Знаю я.

– А знаешь, так давай фигачь. Чего терять?

После собрания мы корпоративно обедаем, смеемся, несем всякую веселую чушь.

– Ребя, – говорю я, – помогите мне подобрать адекватную замену слову «колбаса». А то я книгу написать никак не могу без его употребления.

– Ну, это когда настроение плохое, – неуверенно говорит Олег.

– Нет, меня когда колбасит – оно то плохое, то хорошее, – говорю я.

– Тогда так и пиши – настроение меняется.

Все задумчиво мотают головой.

– Да нет, настроение тут не при чем. Это когда и страх, и радость, и паранойя, и надежда, и еще фиг знает что, то попеременно, то в одном флаконе.

– Тогда «высокая амплитуда эмоциональных колебаний».

– Это, по-твоему, я так в художественной книге писать должна?

Тут входит выходившая пописать Ленка.

– Лена, – говорю я ей, – у меня сегодня очень высокая амплитуда эмоциональных колебаний.

– Вот тебя колбасит, – вытаращивает глаза Лена.