немецких дивизий, по всей вероятности, оказались бы на марше между этими двумя крайними пунктами, поэтому их нельзя было бы использовать немедленно. Если бы наступление было действительно одновременным, то почти подавляющее численное превосходство французов — либо со стороны Дрё, либо со стороны Парижа — было бы несомненным, и поэтому не одержать хотя бы одной победы было почти невозможно. Мы отлично знаем, с какими огромными препятствиями и трудностями сопряжены согласованные передвижения и как часто они не удаются. Но в данном случае следует заметить, что для успеха требовалось лишь одно условие: чтобы оба наступления производились точно в одно и то же время. А кроме того ясно, что при расстоянии между армиями в сорок миль пруссаки тоже должны были бы согласовывать свои передвижения.
Почему ни д'Орель, ни Трошю не предприняли ничего, чтобы воспользоваться предоставившимися им таким образом шансами, объяснить невозможно. Мелкие стычки вблизи Дрё и Шатонёфа не были, конечно, такого рода боями, в результате которых Луарская армия могла быть отброшена; в них участвовало не больше трех немецких дивизий, в то время как Луарская армия насчитывает, по крайней мере, восемь. Ожидает ли д'Орель дальнейших подкреплений; сбились ли с пути его почтовые голуби, доставляющие донесения; имеются ли разногласия между ним и Трошю, — мы сказать не можем. Во всяком случае это промедление является роковым для их дела. Принц Фридрих-Карл продолжает двигаться вперед и в настоящий момент находится, пожалуй, настолько близко от армии великого герцога Мек-ленбургского, что может действовать совместно с ней, и шесть дивизий, которые находятся под Парижем, могут быть там оставлены. А с того момента, когда положение дел будет таким, оба французских генерала потеряют еще одну возможность одержать победу, и, быть может, свою последнюю возможность.
ВОЕННАЯ ОБСТАНОВКА ВО ФРАНЦИИ
Вчера мы обратили внимание читателей на тот факт, что со времени сдачи Седана перспективы Франции значительно улучшились[105] и что даже падение Меца и освобождение в результате этого до 150000 немецких солдат в настоящее время не являются такой сокрушительной катастрофой, какой это казалось вначале. Если сегодня мы возвращаемся к тому же вопросу, то делаем это для того, чтобы с помощью некоторых подробностей военного характера еще раз показать правильность этого взгляда.
Расположение германских армий на 24 ноября, насколько это можно установить, было следующим:
Обложение Парижа: Третья армия (2-й, 5-й, 6-й и 2-й баварский корпуса, 21-я, вюртем-бергская дивизии и гвардейская дивизия ландвера) и Четвертая армия (4-й, 12-й и гвардейский корпуса); всего семнадцать дивизий.
Обсервационная армия, прикрывающая обложение: с севера — Первая армия (1-й и 8-й корпуса); с запада и юго-запада — армия герцога Мекленбургского (17-я и 22-я дивизии и 1-й баварский корпус); с юга — Вторая армия (3-й, 9-й и 10-й корпуса и дивизия ландвера, часть которой была так жестоко потрепана войсками Риччотти Гарибальди у Шатильона[106]); всего пятнадцать дивизий.
Со специальным назначением: на юго-востоке Франции — 14-й корпус (Вердера, состоящий из двух с половиной дивизий) и 15-й корпус; в Меце и у Тионвиля — 7-й корпус; на линии коммуникаций по крайней мере полторы дивизии ландвера; всего по меньшей мере восемь дивизий.
Из этих сорока пехотных дивизий первые семнадцать в настоящее время целиком заняты у Парижа; неизменяющееся расположение последних восьми дивизий свидетельствует о том, что все они необходимы для выполнения стоящий перед ними задачи. Для действий в открытом поле остается пятнадцать дивизий, составляющих три обсервационные армии и представляющих собой вместе с кавалерией и артиллерией силу общей численностью не свыше 200000 бойцов.
Начало статьи «Военная обстановка во Франции» с автографом Ф. Энгельса
Итак, до 9 ноября, казалось, не существовало серьезных препятствий, которые помешали бы этой массе войск наводнить большую часть Центральной и даже Южной Франции. Но с тех пор положение вещей значительно изменилось. Не столько то обстоятельство, что фон дер Танн потерпел поражение и был вынужден отступить или что д'Орель показал уменье хорошо управлять своими войсками, внушило нам большее уважение к Луарской армии, чем мы, признаться, питали к ней раньше; в совершенно ином свете позволили увидеть эту армию главным образом энергичные меры, принятые Мольтке против ожидаемого похода Луарской армии на Париж. Мольтке не только счел необходимым держать наготове против нее. даже с риском снять de facto
Прежняя неосведомленность относительно характера этой армии в значительной степени была результатом сообщений английских корреспондентов, находящихся в Type. Среди них, по-видимому, нет ни одного военного, способного подметить характерные черты армии, отличающие ее от толпы вооруженных людей. Изо дня в день поступали самые противоречивые сведения относительно дисциплины, успехов в обучении, численности, вооружения, снаряжения, артиллерии, транспорта, короче говоря, относительно всех существенных моментов, на основании которых можно было составить себе мнение о Луарской армии. Все мы знаем об огромных трудностях, возникших при формировании этой новой армии: недостаток офицеров, оружия, лошадей, всякого рода имущества и материальной части и в особенности недостаток времени. Сообщения, поступавшие к нам, касались, главным образом, этих трудностей, и в результате Луарская армия вообще недооценивалась людьми, которые не позволяют своим симпатиям влиять на их суждения.
Теперь те же самые корреспонденты единодушно расхваливают эту армию. Говорят, что она располагает лучшими офицерами и более дисциплинирована, чем армии, побежденные при Седане и в Меце. Несомненно, до известной степени это так. Моральный дух этой армии, по-видимому, значительно лучше, чем он был когда-либо у бонапартистских армий; чувствуется решимость сделать все для своей страны, действовать согласованно и для этого повиноваться приказам. Кроме того, эта армия вновь научилась одному очень важному делу, которое в армии Луи-Наполеона было совершенно забыто, — несению службы легкой пехоты, искусству прикрывать фланги и тыл от неожиданных нападений, производить разведку неприятеля, нападать врасплох на его отряды, добывать сведения и захватывать пленных. Корреспондент «Times» при герцоге Мекленбургском приводит доказательства этому. Теперь уже пруссаки не могут узнать местонахождения своего врага и вынуждены действовать, наугад; прежде было совсем наоборот. Армия, которая научилась этому, научилась очень многому. Все же мы не должны забывать, что Луарская армия, так же как и ее сестры — Западная и Северная армии, — еще должна испытать свою отвагу в генеральном сражении против примерно равных по численности войск. Но в целом она подает большие надежды, и в силу некоторых обстоятельств даже крупное поражение, возможно, не причинит ей такого серьезного вреда, какой обыкновенно оно наносит большинству молодых армий.
Дело обстоит так, что своими зверствами и жестокостями пруссаки не только не подавили народного сопротивления, но удвоили его энергию, и в такой мере, что, кажется, сами поняли свою ошибку; теперь мы почти не слышим о сожжении деревень и истреблении крестьян. Но жестокое обращение уже оказало свое действие, и партизанская война с каждым днем принимает все большие размеры. Когда мы читаем в «Times» сообщения о том, что при продвижении герцога Мекленбургского к Ле-Ману неприятеля не видно, что нет никаких регулярных войск, которые оказывали бы сопротивление в открытом поле, и только
