к штукатурке и сдавленное проклятие: видимо, шип вонзился в тело.
Серебряный лунный свет упал на перекинутую через перила длинную мускулистую ногу, и на балконе появился Джек. Он был так высок и широкоплеч, что закрыл собой весь проем.
— Впусти меня, Дженни. Нам нужно поговорить! — Бреннен решительно постучал в стекло.
— Уходи, Джек. — Дженни все еще не могла поверить, что он сумел забраться на такую высоту.
— Открой дверь, Дженни! Если ты не откроешь, я снова начну стучать. А если это не поможет — клянусь, я разнесу ее к чертовой матери!
Она знала, что Джек так и сделает. Он был способен на все. Тем более что сейчас он говорил тоном, который всегда заставлял Дженни подчиняться. Она подошла ближе, сняла крючок и раздвинула двери.
Затем она отступила назад, и Джек вошел в комнату. Дженни ждала слов, но он просто стоял и смотрел, не сводя с нее темных, бездонных глаз.
— Что… чего ты хочешь?
Джек откашлялся и провел ладонями по голубым джинсам, обтягивавшим его мускулистые ноги.
— Я хотел видеть тебя… должен был. Хотел сказать тебе… Прости меня!..
Дженни пыталась улыбнуться:
— Тебе не за что просить прощения. Ты никогда не лгал мне. Ты предупреждал меня с самого начала. Ты говорил мне, что так будет, а я не слушала.
— Дженни… — Бреннен шагнул к ней, но она отпрянула.
— Возвращайся к своим женщинам, Джек. Ведь именно этого ты и хотел, правда? Возвращайся к Вивиан и оставь меня одну. — Дженни отвернулась и обхватила себя руками, мечтая, чтобы на ней была какая-нибудь другая одежда, а не ночная рубашка, в которой она чувствовала себя так, словно голой вышла на сцену драматического театра.
Сильные, но нежные руки Джека легли на плечи Дженни и заставили ее повернуться.
— Это не то, что мне нужно. Я не хочу Вивиан, — отрывисто сказал он, я хочу тебя! К несчастью, до сегодняшнего вечера я не знал, что это сильнее меня.
Судорожно сглотнув, Дженни отстранилась, подошла к кровати, дрожащими руками взялась за резной деревянный столб и прижалась к нему лбом.
— Уходи, Джек. П-пожалуйста, уходи и о-оставь меня одну…
Джек неслышно подошел к ней. Сильные руки обвили ее талию и ласково опустились на бедра. Теплое дыхание согревало ее щеку.
— Я не могу уйти, Дженни. О черт, как бы я хотел уйти! Но не могу…
Он прижался губами к ее трогательно выступавшему позвонку, начал целовать в шею, и где-то глубоко внутри у Дженни возникло желание. Пальцы Джека сквозь тонкий нейлон обхватили ее грудь, стиснули ее и начали бережно поглаживать соски.
Ее пронзила странная дрожь, в которой были и страсть, и стремление никогда не расставаться.
— Джек, не надо. Пожалуйста…
— Дженни, клянусь, я не хотел причинять тебе боль. Просто я не привык к такому чувству и не знаю, как с ним быть.
Дженни не отвечала.
— Я виноват, маленькая. Пожалуйста, позволь утешить тебя. Позволь мне загладить свою вину единственным способом, который я знаю.
Дженни покачала головой.
— Скажи, что ты не хочешь меня. Скажи это, и я уйду. — Джек все больше завладевал ее телом.
— Я… не… хочу тебя.
— Лгунья!.. — выдохнул он, прижимаясь к ней. Дженни почувствовала прикосновение жесткой латунной пуговицы на его джинсах и твердой, горячей выпуклости под молнией. Руки Джека скользнули в ночную рубашку, тихонько сжали грудь, и Дженни протяжно застонала.
— Потрясающе!.. Ты купила ее для меня?
Дженни пыталась сказать «нет», но губы Джека жгли ее плечи.
— Да… — прошептала она. Когда Джек отстранился, она поняла, что он снимает с себя рубашку. Курчавые черные волосы нежно касались ее спины, а губы целовали выступающие позвонки.
Какое-то мгновение Дженни колебалась. А затем у нее перед глазами снова возникла Вивиан Сэндберг, и из горла вырвался тихий всхлип.
— Ты… был с ней сегодня ночью, Джек. Я еще чувствую запах ее духов.
Джек выругался — негромко, но яростно. Какое-то время он оставался в той же позе. Мышцы на его мощном теле напряглись так, что Дженни чувствовала их трепет. Затем он развернул ее, подхватил под коленки и прижал к своему обнаженному торсу.
— Что ты… — Она не смогла договорить. Не выпуская ее из объятий, Джек пошел к матовой двери ванной, открыл ее, открутил краны, отрегулировал душ, а затем, не дав Дженни открыть рта, просто шагнул под струю. В ту же секунду оба промокли насквозь — она в бледно-голубой рубашке, а Джек в джинсах и ковбойских ботинках.
— Я не был с Вивиан… во всяком случае, так, как ты думаешь. Я не был ни с одной женщиной с тех самых пор, как встретил тебя!
Невыразимо сладостное чувство охватило Дженни. Она обвила руками шею Бреннена и опустила голову в выемку на его плече.
— Джек…
Она сама не понимала, сколько нежности и любви вложила в одно короткое слово, но это понял Бреннен, потому что разжал руки, и Дженни съехала по его длинному твердому телу. Не обращая внимания на лившуюся сверху теплую воду, он наклонил голову для поцелуя. Мокрый голубой нейлон дразнил соски и лип к ногам. Вода струилась с ее плеч, заливала губы и оседала на коже капельками росы. Когда Джек со стоном прижал Дженни к себе, она погрузила пальцы в его влажные черные волосы.
— Можешь не верить, но сегодня вечером я думал о тебе сотни раз! — Он терзал ее губы, впивался в них, брал все, что мог, и заставлял ее отдавать еще больше. Через минуту он стащил с Дженни мокрую ночную рубашку и начал ласкать ладонями ее обнаженную грудь. — Я схожу по тебе с ума, Дженни… Он снова крепко поцеловал ее, прикусил нижнюю губу и проник языком в рот. Я знаю, что нам будет нелегко друг с другом, но ничего не могу с собой поделать.
— Ох, Джек!.. — Дженни вернула ему поцелуй. Ее грудь вздулась и заныла. Он гладил и ласкал ее, затем опустил голову и взял сосок в рот. Сначала он водил по нему языком, а потом сомкнул зубы и легонько прикусил твердый кончик. Дженни задрожала от острого наслаждения. Вода хлюпала у ее ног, заливала тело, чувственными ручейками струилась по груди и лобку.
Ее пальцы впивались в сильные плечи Джека; ее губы дразнили мышцы на его груди. Тут Бреннен расстегнул туго обтянувшие бедра мокрые «ливайсы» и выпустил на свободу свою упругую плоть. Он поднял Дженни, заставил ее широко раздвинуть ноги и обхватить ими его бедра.
Опытные пальцы проникли в нее и убедились, что Дженни готова для любви. Джек ласкал ее, пока она не задрожала и не почувствовала, что внутри начала скручиваться тугая спираль.
— Я пришел, чтобы овладеть тобой, — прошептал он, резко опустил Дженни и вонзился в ее горячие влажные губы. Из ее горла вырвался гортанный стон. Вот то, чего я хотел всю свою жизнь, — сказал он, слегка отстранился и снова яростно рванулся вперед. — Только был слишком слеп, чтобы увидеть это с первого взгляда.
Дрожа от бешеного напора крови, Дженни обняла его за шею, а Джек стиснул ее ягодицы. Держа ее как перышко, он вонзался в нее снова и снова, пока кровь, бежавшая по ее жилам, не стала горячее струи душа.
Дженни вскрикнула, почувствовав, что тело свело судорогой пронзительного наслаждения. Эта судорога поднималась все выше и выше, как горячая, пульсирующая струя гейзера, заставляя Дженни корчиться и извиваться. В момент, когда мышцы Джека напряглись перед оргазмом, она взлетела на высокой волне экстаза, всхлипывая, задыхаясь, испуская стоны и изо всех сил прижимаясь к его твердой плоти.
Дрожа всем телом, она стиснула его мощную шею, и Джек прижал ее к себе, целуя в губы, нос и
