Она чувствовала прикосновение его губ, наслаждалась его теплым дыханием, ощущала вкус вина на его языке. Кровь быстрее побежала по жилам, тело опалила страсть, соски затвердели и сладко заныли. Она расстегнула белую льняную рубашку под его рединготом и провела ладонями по мускулистой груди. Прикосновение к твердым ребрам и напрягшимся плоским мужским соскам пробудило в ней желание. Закипавший в крови жар сулил скорое блаженство.
Но все кончилось так же быстро, как и началось.
Мужчина больше не стоял, а лежал на земле у ног красавицы. Согнувшись пополам от боли, он держался за живот, тяжело дышал и умолял ее о помощи. Его лицо стало пепельным, щеки запали. Капли пота стекали по щекам к шее и падали на белоснежную рубашку.
— Помоги мне, — шептал он, — сделай что-нибудь… пожалуйста!..
Но женщина следила за ним со злобной усмешкой на рубиновых губах:
— Ты должен был думать о последствиях, прежде чем спать с Перл!
— Это ничего не значит… Пожалуйста… — Его слова прервал мучительный стон. Он попытался сесть, вскрикнул от боли и снова упал в пыль. Глаза мужчины стали тусклыми, стеклянными и пустыми, вдохи перешли в еле слышный свист. Он хотел поглубже втянуть в себя воздух, но потерпел неудачу и тут же испустил дух.
Женщина молча смотрела на него сверху вниз. На мгновение она вспомнила другого красивого мужчину — того, которого любила всей душой. Тогда она была моложе и глупее. В конце концов он предал ее, как и все остальные.
Она смотрела на мужчину, распростертого у ее ног, и у нее вырвался истерический хохот, нарушивший молчание смерти. Этот мужчина был ее любовником… может быть, даже больше… но предал ее. Она смеялась, пока по щекам не потекли слезы…
И этот злобный, дьявольский смех заставил Дженни очнуться.
Она дышала так же тяжело, как тот мужчина, свидетелем смерти которого она явилась, пускай в своем воображении, так же задыхалась и втягивала в себя воздух. Шло время, а она все сидела, стискивая лежавшую на коленях книгу и заливаясь горючими слезами. Почему эти сны доставляли ей столько горя? Если бы она могла забыть виденное, если бы могла притвориться, что ничего не случилось… Но нет, это было выше ее сил.
Она протянула дрожащую руку, взяла бумагу и перо и начала описывать очередную галлюцинацию. Закончив писать, Дженни уронила голову на спинку дивана. Эта женщина приходила опять, и не во сне, а так же наяву, как было недавно.
Она пришла продолжить свою историю. Теперь Дженни была в этом совершенно убеждена. Оставалось непонятным главное: почему незнакомка хотела, чтобы Дженни знала о ней, жила ее жизнью и чувствовала то же, что и она?
Убедилась Дженни и в другом: единственный способ справиться с кошмарами заключается в том, чтобы узнать историю до конца. О Боже милосердный, сколько же ей еще терпеть?
Измученная Дженни легла в постель, но уснуть ей не удалось. Она встала, прогулялась по берегу, вернулась, немного почитала и в конце концов проспала до утра. Проснулась она совсем не отдохнувшая и разбитая. Только вера в скорое возвращение Джека не давала ей впасть в отчаяние.
Дженни, облачившаяся в костюм цвета спелой клюквы, чтобы поднять себе настроение, подпрыгнула от телефонного звонка. Любимый голос и то, что Джек позвонил в неурочное время, подействовали на нее словно освежающий душ. Едва Дженни повесила трубку, как к ее столу подошла Миллисент.
— Догадываюсь, что звонил Джек. Ну что, продвигается его проект?
— Они плывут в Санта-Барбару. Прибудут днем, а завтра станут пополнять запасы. Мы встретимся с ним вечером после работы.
Улыбка Милли стала шире, отчего ее тонкое лицо удивительно похорошело.
— Ты чего? — с опаской спросила Дженни, увидев довольную мину подруги.
— Насколько я помню, когда мы говорили с тобой в прошлый раз, ты мечтала уплыть с Джеком.
— Верно. Им нужен кок, а это единственное, что я умею делать.
— А как же быть с работой?
— Я могла бы взять отгулы. У меня еще не использован отпуск за этот год. Кроме того, у Джека осталась неделя с небольшим, чтобы поднять груз. После этого все потеряет смысл. — Она поглядела на Милли и нахмурилась: — Не знаю, к чему ты завела этот разговор?.. Я не могу выйти в море, и ты знаешь это. Меня там вывернет наизнанку, и я только доставлю Джеку лишние хлопоты.
Милли протянула руку, которую держала за спиной.
— Что это? — спросила Дженни, глядя на прямоугольную коробочку, лежавшую на ладони Милли.
— Ты когда-нибудь слышала про скополамин?
— Ско… что?
Она вручила Дженни маленькую темно-синюю упаковку.
— Скополамин. Для наружного употребления.
— Лекарство от морской болезни? Все они помогают как мертвому припарки!
— Это — новое средство. Пластырь, который наклеивают за ухом. Мне рассказал о нем Джефф Мэтисон, профессор колледжа, с которым я виделась пару дней назад. У него есть яхта, и он рассказывал, что его бывшая подружка начинала страдать от морской болезни, едва они отходили от пристани. Она попробовала этот пластырь, и все как рукой сняло. Он говорит, что с таким лекарством можно попасть в десятибалльный шторм и даже не заметить этого.
— Я слышала об этом, но никогда не думала, что мне понадобится такое лекарство. И ни капли не верила в него. — Дженни посмотрела на коробочку. Оно продается только по рецепту. Где ты его взяла?
— Джефф дал. Со своей подружкой он расстался, и оно ему больше не нужно.
— Джефф? — повторила Дженни, и Милли вспыхнула. — Ты что, встречаешься с ним?
— Мы виделись всего пару раз, но… — Милли подняла глаза, и снова улыбка осветила ее узкое личико. — Он действительно нравится мне, Дженни. И я надеюсь, что действительно нравлюсь ему.
— Ой, Милли, как здорово! — Дженни поглядела на коробочку и вслух прочитала надпись: — «Медицинский пластырь для наружного употребления. Лекарство медленно всасывается через кожу». — Она подняла глаза на Милли. Ты в самом деле уверена, что оно поможет?
— Джефф клянется, что да. Он говорит, что одного пластыря хватает на три дня. Обычно начинают с целого, а если выясняется, что этого слишком много, разрезают его пополам. Говорит, что его подружка не могла нахвалиться.
Дженни прижала коробочку к груди:
— Я попробую, Милли. Если результат не замедлит сказаться, я сумею помочь Джеку… а то и доказать, что могу принять его образ жизни.
— Для этого ты и училась играть в пул?
— Ага! — Дженни давно так не улыбалась.
— Слушай-ка… Не хочу каркать, но что будет, если у тебя снова начнутся галлюцинации, как случилось в доме моих родителей?
Эта мысль заставила Дженни вздрогнуть, однако молодая женщина поборола страх.
— Не начнутся. Во-первых, там нет ничего такого, что могло бы вызвать у меня видения. А во-вторых, рядом с Джеком я всегда чувствую себя лучше. Дженни снова улыбнулась: — Не могу дождаться разговора с ним, Милли. Он всегда находит такие убедительные доводы!
— Ты хочешь выйти с нами в море? Да ты с ума сошла! — Джек, наклонившийся в рубке над навигационными картами, ощутил легкое прикосновение Дженни. Черт, как же он был рад видеть ее! По крайней мере до этой минуты.
— Джек, подожди, пожалуйста. Дай мне все объяснить.
— Ладно, я слушаю! — Он посмотрел на взволнованное лицо Дженни. В сумерках ее оленьи глаза казались бархатными, кожа приобрела теплый, розоватый оттенок. Она хорошела с каждой новой встречей. В последние тяжелые дни он думал о ней тысячу раз. Это было не в правилах Джека и, честно говоря,
