подождать нас в Новом Орлеане, я вас не держу. В таком коротком путешествии мне не понадобятся услуги ни кока, ни цирюльника.
Тоби с благодарностью посмотрел ему в глаза.
— А кочегары…
— Вот они как раз-то мне и нужны.
— Они ни за что не останутся, капитан, клянусь.
— Думаю, Волосатому Майку найдется что им сказать.
Джеб покачал головой.
— Конечно, они до чертиков боятся Волосатого Майка, однако еще больше боятся того места, куда вы собрались отправиться. Они непременно сбегут, можете не сомневаться.
Марш выругался.
— Чертовы дурни! Не можем же мы вести пароход без кочегаров. К тому же туда нужно идти не мне, а капитану Йорку. Дайте одеться, ребята, потом мы отыщем капитана Йорка, и я переговорю с ним об этом.
Двое чернокожих переглянулись, но ничего не сказали.
Джошуа Йорк был не один. Когда Марш подошел к двери каюты Джошуа, то услышал доносившийся изнутри громкий, размеренный голос партнера. Марш на какое-то время замешкался, а потом, когда понял, что тот читает стихи, простонал. Стон получился довольно громкий. Тростью он постучал в дверь, декламация прекратилась, и Йорк предложил им войти.
Джошуа сидел в спокойной позе с книгой на коленях, длинным бледным пальцем отметив на странице то место, где остановился. На столе подле него стоял бокал вина. В другом кресле сидела Валерия. Она подняла на Марша глаза и тотчас отвела их. После ночного эпизода на палубной надстройке Валерия избегала его. Удивительно, но Маршу на этот раз не стоило никакого труда проигнорировать ее.
— Скажи ему, Тоби, — попросил он кока.
Говорить с капитаном Йорком Тоби, похоже, было еще труднее, чем с капитаном Маршем, и все же он в конце концов отважился выложить все как есть. Закончив рассказ, Тоби стоял, опустив глаза, и мял в руках свою старую шляпу.
Лицо Джошуа Йорка помрачнело.
— Чего люди боятся? — спросил он вежливо-холодным тоном.
— Плыть туда, сэр.
— Передай им, что я даю слово, что с ними ничего не случится.
Тоби покачал головой.
— Капитан Йорк, не хочу вас обидеть, негры боятся и вас тоже, особенно теперь, когда вы собираетесь отправиться туда.
— Они думают, что вы один из них, — вставил Джеб. — Bы и ваши друзья хотите заманить нас туда, к другим. Из их рассказов следует, что те люди днем не выходят, капитан, вы, как известно, тоже. Конечно, я и Тоби думаем иначе, но у остальных другое мнение.
— Скажите им, что за время пребывания в том месте они получат удвоенное жалованье, — сказал Марш.
Тоби, не отрывая от пола глаз, покачал головой.
— Деньги их не интересуют. Они просто сбегут, и все.
Эбнер Марш выругался.
— Джошуа, если ни деньги, ни Волосатый Майк не способны повлиять на них, они туда не пойдут. Нам придется всех уволить и нанять новых кочегаров, матросов и грузчиков, а если так, понадобится дополнительное время.
Валерия подалась вперед и положила ладонь на руку Йорка.
— Прошу тебя, Джошуа, — тихо произнесла она. — Послушай их. Это знак свыше. Мы ведь не собирались туда отправляться. Давай вернемся в Сент-Луис. Ты обещал показать мне Сент-Луис.
— Я сдержу обещание, — сказал Джошуа, — но только после того, как закончу свои дела. — Он хмуро посмотрел в сторону Тоби и Джеба. — Конечно, на Кипарисовый причал я могу попасть и по суше. Наверняка, так будет проще и быстрее. Но меня это не устраивает, джентльмены. Этот пароход мой или нет? Капитан я или нет? Я не потерплю, чтобы моя команда мне не доверяла. Я не хочу, чтобы мои люди меня боялись. — Йорк с громким стуком положил томик стихов на стол. Было видно, что он расстроен. — Разве я сделал тебе что-то плохое, Toби? Разве я плохо обращался
— ничем, сэр, — тихо согласился Тоби
— Ничем, говоришь… И в награду за это они собираются оставить меня?
— Так точно, сэр. Боюсь, что так, капитан, — снова согласился Тоби.
Джвшуз Цирк решитеяьн® распрямился.
— А если я докажу, что я не тот, за кого они меня принимают? — Он посмотрел на Тоби, а потом перевел взгляд на Джеба. — Если увидят меня в дневное время, они станут доверять мне?
— Нет, — запротестовала Валерия. Вид у нее был испуганньй. — Джошуа, ты не можешь…
— Могу, — заявил он, — и сделаю так. Ладно, Тоби?
Кок поднял голову, посмотрел Йорку в глаза, и медленно кивнул.
— Что ж, может бьггь… Если они увидят, что вы не…
Джошуа какое-то время пристально разглядывал чернокожих визитеров.
— Очень хорошо, — проговорил он наконец. — Завтра я вместе с вами пообедаю. Поставьте для меня приборы.
— Будь я проклят, — пробормотал Марш.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. На борту парохода «Грёзы Февра». Новый Орлеан, август 1857 года
К обеду Джошуа вышел в белом костюме, и Тоби превзошел самого себя. Весть о предстоящем событии облетела весь пароход, поглазеть на Йорка собралась практически вся команда «Грез Февра». По салону то и дело сновали официанты, опрятные и одинаковые в безупречных белых куртках. На больших подносах, в фарфоровой посуде они доставляли в кают-компанию дымящиеся блюда, приготовленные коком. Там был и черепаховый суп, и салат из омаров, фаршированные крабы и фаршированный хлебец, устричный пирог и свиные отбивные, черепашье мясо, цыплята табака, репа и фаршированный перец, ростбиф и телячьи котлеты, ирландский картофель и зеленая кукуруза, морковь и артишоки, бобы и фасоль,
Эбнер Марш никогда в жизни не ел лучше.
— Черт, — заметил он Йорку, — почему бы тебе не обедать почаще, чтобы мы могли так питаться каждый день?
Сам Джошуа к еде едва прикоснулся. В ярком свете дня он казался совсем другим человеком, стал как- то меньше, незаметнее. Его бледная кожа в свете дня приобрела нездоровый, землистый, как выразился бы Марш, оттенок. Движения Йорка казались замедленными, будто во сне, иногда резкими. От присущей ему грации и силы словно ничего не осталось. Но самое главное отличие заключалось в его глазах. Под широкими полями белой шляпы, которую он надел, глаза выглядели усталыми, смертельно усталыми. Зрачки уменьшились до черных точек, не больше булавочной головки. Серая радужка стала бледной, почти бесцветной, лишившись яркости, которую раньше отмечал Марш.
Но он был там, и это все меняло. Йорк вышел из каюты в разгар дня, прошел по открытым палубам, спустился по трапу и на глазах всей команды сел к столу. Теперь, когда на Джошуа и его белый костюм струился солнечный свет, все сплетни и страхи, порождаемые его ночным образом жизни, казались ужасно глупыми.
Большую часть обеда Джошуа хранил молчание, однако на вопросы, которые ему время от времени задавали, отвечал вполне логично, изредка во время застольной беседы он бросал свои собственные реплики. Когда принесли десерт, он отставил тарелку в сторону и устало положил на стол вилку.
— Попросите Тоби выйти, — сказал он.
