– Кое-что, по-моему, начинает проясняться. Думаю, нам все же следует показать Безумову карты – свою часть соглашения он ведь уже выполнил, да и потом – вдруг узнаем еще что-то новое.
– Вести с ним беседы – это одно, но если вы покажете ему карты, мы лишимся единственного козыря. Неизвестно, что с нами будет, когда он поймет, что мы ему больше не нужны.
Кэтрин подошла к Джеймсу, обеими руками взяла его ладонь и нежно сжала.
– Джеймс, поверьте, если вы правы и русский не до конца честен с нами, тогда его реакция при виде карт может нам кое-что поведать. Мы знаем, что существовала древняя цивилизация, но я уверена – это не все. И Безумов может оказаться тем, кто поможет нам, – даже если сделает это неумышленно.
Рутерфорд опустил на нее взгляд и, сделав вид, что не придал значения их физическому контакту, пожал плечами:
– Тем не менее идея эта мне не нравится. Мы здесь предоставлены самим себе. Если что случится…
Кэтрин выпустила его руку и пошла по тропе вперед.
– И все же попробовать надо, – твердо сказала она.
Джеймс посмотрел ей вслед, затем обернулся, чтобы в последний раз глянуть на сказочную картину древнего города, глубоко вздохнул и покачал головой.
«Ох, не нравится мне все это…»
В ресторане отеля они увидели сидящего за столом Безумова. Официант наливал ему воду. Завидев их, Безумов вскочил со стула и энергичным жестом предложил подсаживаться к нему. Русский широко улыбался, буквально лучась радушием. Затем он обратил внимание, что в руке Кэтрин держит конверт. Глаза его вспыхнули.
– Ого! Вы что-то принесли мне?
С улыбкой Кэтрин подошла и положила конверт на стол, Рутерфорд встал за ее спиной.
– Принесла. Это карты. Профессор Кент прислал их мне перед самой смертью.
Глаза Безумова распахнулись, рот растянула алчная ухмылка. Схватив салфетку, он принялся яростно вытирать руки. Русский акцент неожиданно стал много заметнее – Безумов терял самообладание.
– Карты, говорите?! Вот это да…
Без церемоний Кэтрин раскрыла конверт. Руки Безумова дрожали от нетерпения. Карты скользнули на стол, и Кэтрин отступила на шаг, открывая русскому свободный доступ к сокровищу.
Глаза Безумова, казалось, выскочат из орбит. С благоговением и величайшей осторожностью, словно карты были хрупкими, как пепел, он потянул их по столу к себе. Тщательно вглядываясь в каждый документ, он изучал его, прежде чем отложить в сторону и приняться за другой, не переставая что-то бормотать себе под нос по-русски.
Рутерфорд, стоя чуть в сторонке от стола, заметил эту трансформацию.
«Вот оно – настоящее лицо, скрытое под маской любезной обходительности. Жадный, даже алчный в своей охоте за… Вот только за чем?»
И тут совершенно неожиданно Безумов прервал его размышления.
– Знаю! Ну конечно! Пирамиды Гизы!
Рутерфорд и Кэтрин склонились над столом, пытаясь разглядеть, что вызвало всплеск возбуждения Безумова. С виду обыкновенная карта мира, только в верхнем правом углу значилось: «Согласно расположению нулевого меридиана на карте Пири Рейса. Собственность ВВС США». Линия нулевой долготы проходила здесь не через Гринвичскую обсерваторию в Лондоне, а через пустыню, вплотную примыкая к Каиру.
Безумов едва не пускал слюни от радости, с нежностью проводя кончиками пальцев по краям карты.
– Гиза! Ведь чуяло мое сердце, почему я не послушал его?
Кэтрин и Рутерфорд недоуменно переглянулись. Кэтрин первой подала голос:
– И как вас прикажете понимать?
С волчьей ухмылкой русский обернулся к ней.
– А так, девочка моя дорогая, что одна добрая душа в американской армии голову, наверное, себе сломала, высчитывая, где реальные составители карты Пири Рейса расположили нулевой меридиан, их эквивалент Гринвичской обсерватории: в Гизе…
Рутерфорд тоже пока ничего не понимал.
– А что такого удивительного в том, что древние за нулевой меридиан принимали Гизу?
Безумов устремил на него такой мрачный взгляд, что Рутерфорд едва удержался, чтобы не отшатнуться.
– Да ничего – кроме того, что Египет, точнее, пирамида Хеопса, считался от центра Древнего мира. Это в высшей степени важно.
Глаза Безумова лихорадочно блестели: сейчас он вперил взгляд куда-то вдаль. Казалось, он говорит сам с собой.
– Эти монументальные шедевры – линии Наска, Ангкор-Ват в Камбодже, Катманду, древний город в Гималаях, и загадочные священные острова в Тихом океане: Нан-Медол, Яп и Раиатеа, – все они связаны друг с другом, являясь частью великого механизма, а центр его, его мозг, находился, скорее всего, в Гизе – там, где пирамиды. Это был апекс древней цивилизации. И через четыре дня, в понедельник, с восходом солнца, придет весеннее равноденствие. Я должен быть там! Тот, кто правит Гизой – правит миром…
Безумов, похоже, забыл о них. Вцепившись руками в край стола, он отодвинул назад стул. Пару мгновений взгляд его был устремлен вверх, словно в беззвучной молитве, а может, в поиске решения – затем он опустил его на Кэтрин и Рутерфорда.
– Эх! Все это чертовски взбудоражило меня… Прошу меня извинить… Кажется, дает себя знать разница во времени. Чувствую, просто необходимо прямо сейчас отправляться спать…
С этими словами Безумов сухо поклонился, развернулся на каблуках и, торопливо выйдя из ресторана, растворился в сумраке коридора.
Кэтрин и Рутерфорд в недоумении смотрели друг на друга.
– Да что же здесь такое творится? И что он такое нес про «великий механизм»? Очень смахивало на бред сумасшедшего, – сказала Кэтрин.
Рутерфорд пристально глядел на дверной проем, через который только что вышел русский.
– Честное слово, сам ничего не понял. Но вот в одном я чертовски уверен: у Безумова свой, очень специфичный план, и то, что движет им, совсем не похоже на характерную для ученого тягу к знаниям. Что же касается состояния его психики… Учитывая только что нами увиденное, «присяжные еще совещаются».
– А на какие это он ссылался места? Они имеют отношение к картам?
Нахмурившись, Рутерфорд объяснил:
– Это тоже древние святилища. Ангкор-Ват – один из самых потрясающих храмов в мире. Его развалины находятся в сердце камбоджийских джунглей.
– Развалины – чего? Пирамид?
– Нет, не пирамид. Ангкор – огромный комплекс из семидесяти двух каменных дворцов, астрономических лабораторий и храмов. К самому большому и красивому в этом комплексе дворцу ведут пять священных дорог, и по обе стороны каждой дороги пятьдесят четыре божка тянут, словно длиннющий канат, тело гигантской змеи, то есть по сто восемь статуй на каждую дорогу. Скульптурный ансамбль немного напоминает перетягивание каната, но на самом деле змея обвивается вокруг маслобойки, и все они взбивают молочный океан из Млечного Пути.
– А другие?
– Катманду прячется за облаками в Гималаях. Никто не знает, когда его основали. Что же касается остальных – это крохотные островки, затерянные на просторах Тихого океана. Полагают, что они хранят руины давно исчезнувших цивилизаций, и все считаются священными местами.
Кэтрин кивнула и опустила взгляд на карты, разбросанные по столу.
– А Безумов считает, что все эти святилища соединены друг с другом лей-линиями.
В глазах Рутерфорда блеснула искорка понимания.
– Ясно одно: то, что мы показали, для него стало последней картинкой пазла. И по какой-то причине
