Есаулов сад

ПИВАКОВА. Приехал товарищ из гостелерадио. Не сердись, еду в порт. Не надувай губы! За город – отменяется, позже объясню. Наведайся пока к Учителю… Вы, Миша не оставляйте его.

МИХАИЛ (сердито). И без твоих рекомендаций пойду к Федору Ивановичу. Он не из этих… Гостелерадио… Он был для нас Куницыным.

ПИВАКОВА (одевая кофту). Положен им краеугольный камень?

МИХАИЛ. Если угодно. Камень. Краеугольный.

ПИВАКОВА. Ну, валяй к светочу. И не увлекайся девочками. Говорят, у него там навалом девочек. Смотри, я ревнивая.

Она на прощание протягивает ему сигарету, Михаил уходит. Пивакова смотрит вслед ему просветленно.

ПИВАКОВА. Пить летние дожди, Ольга, караулить встречи с любимым, тосковать. И когда он сойдет на твоем полустанке…

* * *

Дом в саду. Мария и Михаил. За окном переборы гитары. Голоса. Голоса пытаются сложиться в хор.

ГОЛОС ЗА ОКНОМ. А из «Лунина» помните?

ЕЩЕ ГОЛОС ЗА ОКНОМ (негромкое пение). Мало вырубить лес…

ЕЩЕ ГОЛОС. Надо вырубить рощу…

ЕЩЕ ГОЛОС. Их повалит свинец на Сенатскую площадь…

Разноголосье. Два голоса, мужской и женский, ведут дальше.

ДВА ГОЛОСА. Они свято уйдут. Их могила обнимет. Но невзятый редут в тихой скорби поникнет…

Песня далее уходит в разноголосье, но мелодия этой самодельной песни должна пробиваться.

МИХАИЛ. Я заметил странное ко мне отношение. Оно и в школе было. Но в школе мягче, добродушнее. Что-то случилось со всеми… Или со мной? Или что-то должно случиться. Или я стал московским студентом…

МАРИЯ. Андрей тоже стал московским студентом. Он не жалуется.

МИХАИЛ. Но Андрея нет в городе. Может быть, и он…

МАРИЯ. Такие как Андрей, и отсутствуя, присутствуют. И он в городе, сегодня будет.

МИХАИЛ. Считают, я по протекции папы. Но МИСИ не МГУ. Я сам пробился.

МАРИЯ. Ну, и гордись. Сам. У Андрея родители простые смертные, вместо замшевой куртки (осмотрела Михаила) они ватник ему купили (подходит к окну, в окно). Мальчики, не слышно шума городского.

Смех за окном, кто-то и еще кто-то пытается запеть.

Разнобой. Мария слушает говор с улицы и пытается говорить с Михаилом.

МАРИЯ (Михаилу). В тебе всегда ощущалась элитарность бывшего русского. Учителя заискивали. Зачем они заискивали перед мальчишкой?

МИХАИЛ. Я не виноват, что мой папа доктор философии.

МАРИЯ. Доктор… Если бы он был доктором Соловьевым…

МИХАИЛ. Родителей не выбирают. Уж какие есть.

МАРИЯ. Но когда мы становимся взрослыми – с ними строят взрослые отношения. А не потребительские. Прости, прости. Мальчиком ты был лучше.

МИХАИЛ. Мальчиком я был слепым кутенком.

Мария смотрит на Михаила надменно. Хор снова сложился, и девичий голос ведет партию. Гитара.

ДЕВИЧИЙ ГОЛОС. Ах, это явь иль обман, – Не осуди их всевышний! – Старого кедра роман – С юной японскою вишней…

Мужской голос на фоне песни очень внятно…

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да, так жить нельзя. И вы правильно сделали, Федор Иванович, что удалились.

ЕЩЕ ГОЛОС (речитативом). Удаляйтеся суеты и соблазнов.

ЕЩЕ ГОЛОС. Но мы не можем все удалиться!

ХОР (речитативом). Мы мо-жем у-да-лить-ся все!

Прежний девичий голос под гитару продолжает песню.

ДЕВИЧИЙ ГОЛОС (поет). Этих возвышенных чувств – Необъяснимо явленье. – Вот почему в отдаленье – Заговор зреет стоуст…

МИХАИЛ. О чем они, Маша?

Мария не слышит вопроса, она в плену песни.

МАРИЯ (поет). Как, говорят, он посмел – Нежных запястий коснуться, – Не испросив у настурций – Права на лучший удел… Ох, почему так не везет? Мне нужен славянин, с большой буквы, я бы ноги ему мыла, да-а, молилась на него. Старый кедр, я сама тебе поклонюсь, и преклонюсь, и пусть говорят что угодно…

ДЕВИЧИЙ ГОЛОС (поет за окном). Не поклонился сосне, – С ней он безумствовал ране…

Гитара ведет мелодию.

МАРИЯ (Михаилу). Ты спрашиваешь, о чем они. Они собираются по грибы. Появились грузди на дальних полянах, за Оёком.

Входят Садовник и Иннокентий. Иннокентий с ярко выраженным чалдоньим лицом.

ИННОКЕНТИЙ. Федор Иванович, вы сани готовите летом?

Указывает на разобранную печь, тут же кирпичи и раствор в ведре.

САДОВНИК. Пришли люди, назвались печниками, сказали «ремонт текущий», разобрали по кирпичику и не кажут глаз. Как вам это нравится?

Иннокентий прищуром глянул на Садовника, усмехнулся.

ИННОКЕНТИЙ. Назвались печниками, а были стукачами… Эх, милый Федор Иванович! До преклонных лет дожили, и не стыдно?

САДОВНИК. Стыдно, Иннокентий. Огород умею возделывать, во! – (показывает огромный помидор) – на грядах, не в теплице; шить умею (смеется), мать обучила, а вот печь сложить… Стыдно, Кеша, стыдно!

Иннокентий берет в руки ведро, явно намереваясь заняться кладкой.

Садовник пытается отобрать у него ведро и мастерок.

Иннокентий просит Михаила сходить за водой, Михаил послушно уходит с ведром.

САДОВНИК (Иннокентию). И ты отдал статью в радиокомитет?

Иннокентий снимает старый свитерок, ищет что накинуть.

Мария отдает ему свой фартук, в котором готовилась кухонничать.

Фартук красив, в крупных белых цветах. Мария повернула Иннокентия из стороны в сторону, любуясь.

ИННОКЕНТИЙ. (Садовнику). Сначала я отдал в областную газету. Прошел через милицейский кардон… Не догадывался, что вход в газету загородит старшина (сыграл старшину). Слушайте, учитель, кто этот негодяй, что придумал у входа в газеты пост выставлять милицейский?…

Пришел с ведром чистой воды Михаил, Иннокентий благодарит его, отливает часть в ведро с раствором, и далее работу совмещает с рассказом.

ИННОКЕНТИЙ. Прямо не старшина, а символ. Ну, поднялся я на этаж. Толстый и добродушный дядя, завотделом промышленности, ласково изрек (чуть играет этого дядю) – «Вопрос о рабочем самоуправлении на базе полного хозрасчета… ах, словцо он тут ввернул (припоминает)… да!., гипотетический вопрос». Чё, чё, чё? – спрашиваю…

Садовник смотрит с улыбкой на Иннокентия, но в улыбке Садовника видна печаль. Он вслушивается еще во что-то и потому полуотсутствует.