Мы едем за Катиными фотографиями. Следует отдать должное Темплтону. Он оказался верен своему слову и не делал никаких попыток чинить нам препятствия.
— Ты не находишь странным тот факт, что копы ни разу не вернулись в мой дом и не спросили меня, что же я делал в ту ночь, где находился во время, когда было совершено преступление?
— Полицейские все чокнутые, — откликнулся Гарри. — Таков закон вселенной. Они, наверное, просто забыли. Один раз они поговорили с тобой. Может быть, они посмотрели в свои записи и решили, что у них есть уже все, что им нужно. Не пинай спящую собаку, — посоветовал он мне.
— Настоящая собака — это человек четырех футов ростом, и, когда я видел его в последний раз, он вовсе не спал. Темплтон ничего не забыл. И если детектив не вернулся в мой дом и не спросил меня об алиби, то это было потому, что коротышка запретил ему делать это.
— Почему же он сам не спросил об этом?
— Хотел бы я знать.
— Ты становишься параноиком, — заметил Гарри.
— И что значит болтовня Темплтона о том, что Катю окружала целая свита мужчин, что они следовали за ней повсюду, что она притягивала их, как магнит? А потом он как бы невзначай спрашивает о том, не так ли мы с ней познакомились.
— Это все потому, что коротышка пробует тебя на вкус. Он пытается посмотреть, что творится у тебя под шкурой, — сказал Гарри.
— Что ж, можешь сказать ему, что ему это удалось.
— Если ты так волнуешься об этом, проверь все операции со своей кредитной карточкой. Есть шанс, что в ту ночь ты куда-нибудь выходил и использовал кусок пластика, чтобы купить что-нибудь. Если там будет указано любое другое место, кроме Дель-Мара, мы можем отправить копию выписки Темплтону, и ты снова сможешь спать спокойно по ночам.
Я уже сделал это с нулевым результатом. Но я не стал говорить об этом Гарри, потому что у меня была более важная проблема.
— Забудь об этом, — посоветовал он. — Я не думаю, что тебе следует волноваться, так ведь?
Я посмотрел на пассажирское сиденье, где устроился Гарри:
— Ты пытаешься убедить меня или себя самого?
— Я имею в виду то, что сам ты знаешь, что ничего такого не делал.
— Это вопрос или заявление?
— Не пытайся поймать меня за язык. Ты сказал мне, что ничего не делал. Ты сказал, что вы поговорили один раз в бакалейном магазине, и я верю тебе. И давай на этом закончим. Давай считать, что с этим все ясно. Получи фото, посмотри, что на них, и может быть, мы сможем раскрутить маховик в обратную сторону. Кроме того, если тебе интересно мое мнение, то вся теория Темплтона насчет соучастника — это глупость. Ты можешь взять любой из фактов, которыми он оперирует, и трактовать его с точностью до наоборот. Можно разрушить его объяснения на основе той детали, что киллер зашел в дом через заднюю дверь, а Катя выбралась оттуда через гараж.
— Я согласен с тобой во всем, кроме одного. Присяжным не нравятся сценарии, где все подвешивается на везении и случаях приключений со счастливым концом. Теорию Темплтона о двух злоумышленниках будет продать гораздо проще.
Гарри ничего не ответил. На минуту в машине повисло молчание.
— И ты полагаешь, что особенно правдоподобной будет версия о Кате и ее сообщнике в лице собственного адвоката.
— Мы уже давно работаем вместе. Сейчас ты занимаешься интеллектуальными играми, — сказал я ему. — Можно задать тебе вопрос?
— Валяй.
— Что бы ты подумал, если бы я признался, что до убийства виделся с Катей больше чем один раз? — Я сосредоточился на дороге, но, когда проговорил это, заметил, как напрягся Гарри, повернув голову в мою сторону.
— Что ты сказал?
— Что я видел ее еще один раз, прежде чем Пайк был убит.
— Вот черт, — простонал Гарри.
— Я понимаю. Ничего не говори. Я не сказал об этом полицейским. И это одна из самых больших глупостей в моей жизни.
— Это похоже на дурной сон, — пробормотал Гарри.
Я бросил взгляд на Гарри и увидел, как тот потухшим взглядом уставился на дорогу, как будто пребывал в трансе.
— Ничего не случилось, — заявил я. — Это было во второй половине дня, примерно за неделю до тех убийств. Она позвонила мне в офис и сказала, что чуть позже собирается быть в Коронадо. Она сказала, что у ее друга какие-то дела, а она сама намерена поглазеть на витрины. Поинтересовалась, не желаю ли я пойти с ней куда-нибудь выпить. Мне было нечего делать, и я с удовольствием согласился. Почему бы и нет? Мы встретились в ресторане «Бригантина», напротив офиса, и пару раз заказали выпивку. Весь наш разговор продлился, наверное, минут сорок. И все. Она ушла, а я отправился домой.
— А почему ты не сказал об этом полицейским?
— Они не спрашивали меня об алиби, поэтому я посчитал, что им неинтересны подробности. Они просто проверяли информацию. Их интересовало, представлял ли я ее интересы, связывали ли нас отношения адвокат-клиент. Они хотели знать, как я с ней познакомился и о чем мы говорили. Можешь быть уверен, что они успели к тому времени поговорить об этом с Катей и все знали. Я рассказал им о нашей первой встрече, о том, как к ней попала моя карточка. Они спросили меня, видел ли я ее потом, разговаривал ли с ней, и я сказал «нет».
Гарри посмотрел на меня угрюмо.
— Тебе не надо ничего говорить. Я был глуп. Мне было ее жаль, одну, в чужой стране. Я видел, что она несчастна. Когда мы встретились в «Бригантине», она рассказала, что хотела бы вернуться домой в Коста-Рику, но мужчина, с которым она живет, не отпускает ее. Я посоветовал ей позвонить в консульство ее страны или в полицию. Они нашли бы способ отправить ее домой. Я сказал, что, если и после этого у нее будут проблемы, она может позвонить мне и я ей помогу. Если бы я рассказал об этом детективам, этого было бы достаточно для них, чтобы все повесить на нее. Они сразу вообразили бы, что она избрала другой способ для того, чтобы обрести свободу, что она легко отвергла самый простой законный путь к этому. Поэтому я ничего им не сказал. Теперь можешь пристрелить меня, — заявил я Гарри.
— Найди мне пистолет, — мрачно ответил он.
— Я посчитал, что это их не касается. Если им нужны улики, чтобы похоронить ее, пусть поищут их где-нибудь в другом месте.
Еще пару минут мы молча прислушивались к шелесту колес по шоссе. Я дал Гарри время переварить всю эту информацию. Положив руки на голову, он склонился к нижнему краю лобового стекла.
— У Кати не было сотового телефона, — заговорил Гарри. — Ей пришлось взять телефон Пайка, чтобы вызвать такси, когда она бежала из дома. Это значит, что когда она позвонила тебе в тот день насчет выпивки, то, скорее всего, сделала это со стационарного аппарата в доме Пайка.
— А у Темплтона должны быть записи телефонных вызовов, — сказал я. — Теперь я понял. Вот почему он все время дышал мне в ухо. Ему известно, что всего за несколько дней до убийства кто-то позвонил в офис адвоката. Он знает, что ты не был знаком с девушкой. Мы никогда не работали на Пайка, следовательно, и ему незачем было звонить нам. Значит, звонившей могла быть только Катя, а ее собеседником мог быть только я, ведь Темплтону было известно, что мы встречались прежде.
— Как вы оплачивали выпивку в «Бригантине»? — спросил Гарри.
— Догадайся с трех раз. Первые две версии можешь опустить, — ответил я.
— Кредитная карточка.
— В яблочко. Можно быть уверенным, что Темплтон отправил своих людей проверить все места, где я тратил деньги с момента нашего знакомства с Катей. При этом те повсюду размахивали фотографиями девушки и моей и спрашивали, не видели ли нас где-нибудь вместе.
— Итак, полицейские уже успели побывать в «Бригантине» и переговорить с барменом и
