— Нет, что вы… — смутилась она.
Поддубный разыгрывал свою роль с блеском.
— Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик!
Далее он указал вид наряда, маршрут движения и сроки службы, подробно изложил задачу каждого на любой предвиденный и непредвиденный случай. Он называл речки и сопки, не существующие на Сахалине, и опознавательные знаки, не указанные ни в одной инструкции. Он говорил о том, чего не бывает в приказах, и умалчивал о том, что обязан был сказать. Это была интересная сцена.
— Вопросы есть? — серьезно спросил Поддубный у Петрова, и Петров так же серьезно ответил, что вопросов у наряда нет.
— Повторите приказ!
И старший наряда повторил приказ слово в слово, ни разу не запнувшись и ничего не спутав. У него была великолепная память.
Поддубный приложил руку к фуражке:
— Выполняйте!
Дежурный, Петров и Осипенко четко повернулись и, стуча сапогами, вышли из канцелярии. Через минуту они уже снимали с себя ракетницы, гранаты, патронные сумки, брезентовые плащи и сдавали все это дежурному. На границу им нужно было выходить после двух часов ночи.
Ночью мне не спалось. Я ворочался на тугом матраце и думал о москвичке. Эти ее расспросы, желание пойти ночью с нарядом… Чертовщина какая-то! Кто же все-таки она на самом деле? О свадьбе уже не хотелось думать.
Я встал, оделся и, ступая на цыпочках, вышел из комнаты, где спали бойцы. Из сушилки доносился разговор. Беседовали трое: Петров, Осипенко и Татьяна Михайловна. Они сидели на низкой скамеечке перед жарко пылающей печкой и не видели меня. В красных отблесках пламени их лица были похожи на раскрашенные физиономии дикарей, с жердин свешивались плащи и болотные сапоги.
Сначала меня охватило чувство неловкости: Петров и Осипенко только сейчас отправлялись в наряд, и, конечно, Татьяна Михайловна разгадала нашу вчерашнюю хитрость. Но тут же мелькнула мысль: «Ну и черт с ней! А мы иначе поступить не могли». И я остановился у дверей. Что она еще выпытывает у солдат?
— Скажите, как же вы не потеряли след нарушителя? Ведь двадцать шесть километров!
— А с нами Рекс был, — ответил Петров. — Опять же одного гвоздя не хватало.
— Какого гвоздя?
— Ну, на подковке левого каблука у нарушителя. Примета хорошая.
— Понятно. А скажите, как Рекс погиб?
Наступила пауза.
— Рекс? — проговорил Петров тихо. — Да уж вот так, не уберегся. А в общем, прыгнул на шпиона, а тот прямо на лету в него три пули всадил. Четвертую, последнюю, значит, для себя оставил. Но Рекс все равно не дал. Умирающий, он вцепился в правую руку. Тот перехватил маузер левой рукой, да мы подоспели.
И опять наступила пауза.
— Скажите, как он вам деньги предлагал?
— Ну, известно как. Взял и предложил. Пять тысяч.
— А вы что ответили?
— А мы сказали: «Зачем деньги? Мы и так богаты». И повели на заставу.
Я хотел было войти в сушилку, но в дежурной комнате громко зазвонил телефон. Послышался приглушенный голос дежурного:
— Ноль девять слушает вас… На участке заставы без происшествий, товарищ полковник!
Я уже спешил к телефону.
— Вас, — прошептал дежурный, зажимая трубку ладонью, — начальник отряда.
— Сердитый? — тихо спросил я.
— Да-а, — и дежурный испуганно махнул рукой.
«Видимо, уже все знает, — подумал я. — Ну что ж, тем лучше».
Трубка была теплой от прикосновений дежурного.
— Слушайте, что у вас там творится? — донесся сквозь разряды и щелчки на линии голос «бати».
— Разрешите доложить, товарищ полковник? — с готовностью проговорил я.
— Не надо мне ничего докладывать, слушайте, я все знаю, — в трубке наступила пауза. — Вы почему уехали и ничего не сказали своей невесте?
Ах, вот в чем дело! Речь идет о моей свадьбе. Но какие могут быть о ней разговоры, если на заставе назревают события, куда более важные? Если бы полковник только знал… И я сказал равнодушно:
— А что?
— Как что? Я за вас, что ли, буду жениться?
— Да нет, почему же?..
— Почему же, почему же! — недовольным тоном передразнил полковник. — Ваша невеста сегодня в отряде все пороги обила. Куда, говорит, пропал мой жених? А жениху и горя мало.
— Что же вы ей сказали?
— Ну, ясно что, — уже миролюбиво ответил «батя». — Поняла. Ждет.
— Спасибо, товарищ полковник.
Я пытался поведать о своих подозрениях, но полковник не слушал меня.
— В общем, договорились отложить свадьбу до твоего приезда. Родители не возражают. Так что учти… жених.
Я долго не опускал трубку, досадуя на себя за то, что так и не сказал ничего о москвичке, и в то же время испытывал чувство благодарности к «бате». Было приятно, что он уладил дело со свадьбой и позвонил мне.
Утром мы все-таки согласились показать москвичке границу. Рассудили так: никуда она от нас не сбежит, посмотрим, что будет дальше.
От заставы до границы было не больше восьмисот метров. Шли гуськом. Впереди Поддубный, за ним — Татьяна Михайловна, потом Борисов и я. Миновали проволочные заграждения и вскоре очутились у полосатого облупившегося столба с российским двуглавым орлом на гербе.
— Вот и граница, — шепотом сказал Поддубный и зорко осмотрелся по сторонам.
Влево и вправо уходила прямая, как стрела, просека — такая прямая, что сквозь нее, казалось, можно было увидеть Охотское море и Татарский пролив. Но до них было очень далеко, а просека поднималась на сопки, и там, где она переваливала через вершины, в зубчатой стене леса зияли просветы.
Все было обычным, не раз виденным и перевиденным: и эта просека, и этот столб, и эта тропа, теряющаяся среди кустов на той стороне, и вон та японская дозорная вышка, прижавшаяся метрах в шестидесяти к деревьям, с нацеленным на нашу территорию окошечком. Граница как граница.
И тихо было тоже, как всегда на границе. От этой тишины позванивало в ушах, будто мы только что опустились с большой высоты. Словом, ничего особенного.
И в то же время присутствие постороннего человека рождало в нас обостренное чувство настороженности. Во всяком случае, мы чувствовали себя не совсем свободно. Черт его знает, все могло быть.
Я заметил, как Поддубный исподтишка погрозил кулаком в кусты, и понял, что там у него выставлен «секрет». Майор Борисов не спускал глаз с японской вышки.
— Скажите, — также шепотом спросила Татьяна Михайловна, — почему не видно ни одного пограничника? Ведь так могут пройти…
— Не пройдут, — заверил Поддубный.
— А все же пытаются?
— Бывает…
