– Мы сделали Роберу инъекцию морфия, – снова заговорил Джералд, – поэтому он несколько сонлив... Мадам?
Жюстин, будучи хорошей и любящей матерью, увидев единственного сына почти при смерти, была готова упасть в обморок. Но здравый рассудок госпожи банкирши оказался сильнее эмоций.
– Мадам Борж, немедленно отправьте человека к доктору Лавалю, – распорядилась хозяйка и повернулась к лакеям. – Господа, я жду от вас действия, а вовсе не бессмысленности в движениях! Перенесите господина Робера в его спальню! Джералд, вас и ваших друзей не затруднит помочь? Ванесса, немедленно принесите кувшин с кипяченой водой. Скажите на кухне, чтобы приготовили горячего вина! Боже, ну что за сцена!..
Завертелась тихая деловая суета, которой умело руководила мадам. Полубессознательного Робера доставили в спальню, разобрали постель, раздели и уложили. Грязные вещи было приказано сжечь, причем тотчас, чтобы избавиться от возможного нашествия дурных насекомых. Молодого мсье напоили моментально приготовленным глинтвейном, что никак не могло повредить его здоровью – при ранении красное вино полезно. Сопровождавшие Робера господа, из которых Жюстин узнала только Тимоти О’Донована (редкостного ветрогона, по мнению мадам), пытались проявлять максимум участия, но более мешались под ногами, нежели помогали.
Прибыл семейный доктор – пожилой сухощавый мсье Морис-Рене Лаваль, пользовавший еще отца нынешнего пациента, скончавшегося одиннадцать лет тому назад от быстротечной чахотки. Господин Лаваль выгнал всех из спальни, оставив при себе только ассистента, и занялся больным, беззвучно проклиная неумех, бинтовавших Роберу пораженную руку.
– Лорд Вулси, может быть, вы объяснитесь? – Жюстин, лихорадочно одергивая пурпурно-фиолетовые кружева на манжетах платья, вымеривала быстрым шагом из края в край затененный кремовыми шторами кабинет, куда был приглашен для беседы Джералд. – Эти ужасные костюмы, вонь и грязь, мой сын... Надеюсь, он не стрелялся на дуэли? Я знала, что вы едете путешествовать по Германии, но ожидать
Усталый и перенервничавший милорд выдерживал паузу, обдумывая ответы и попутно оглядывая комнату мадам. Застекленные изящные шкапы с бумагами и книгами, рабочее бюро орехового дерева, девственно-чистый стол темно-бордового сукна, украшенный только ошеломляюще огромным чернильным прибором русского малахита – вероятно, со времен смерти Монброна-отца им не пользовались, оставив в качестве своеобразного памятника почившему дворянину, безоговорочно принявшему в ранней молодости известный постулат о том, что и потомку старинного рода не грех заниматься коммерцией... Да, как давно это было – 1874 год! Год основания банка «Монброн ле Пари».
Мадам Жюстин в свои сорок шесть ничуть не выглядела старухой – она, насколько знал Джералд от самого Робера, была низкого рода, из мелких торговцев, возвысившихся после революции 1848 года и во времена Второй империи. Невысока, темноволоса, почти не пользуется косметическими ухищрениями, одевается богато, но без вульгарности, присущей нуворишам, – она будто сошла со страниц романов Оноре де Бальзака, ничуть не утратив бальзаковского буржуазного обаяния и ухватистости современной парижанки, знающей, какова цена денег. Особенно
– Джералд? Вы меня слушаете?
– Да, мадам. Вы просите правду?
– Я разве выражалась недостаточно ясно, милорд?
– Извольте, я расскажу правду. Но это... – лорд Вулси подавил грустный смешок, вспомнив, как достопамятный отец Теодор произносил несколько дней назад похожие слова. – Я могу просить об одолжении? Никому и никогда не рассказывать о том, что вы сегодня услышите?
– Вы совершили нечто противозаконное? – немедленно осведомилась Жюстин. Она остановилась прямо напротив Джералда и уперлась в него взглядом небольших колюче-карих глаз. – И вовлекли в это Робера?
– Частично вы правы, миледи. Чтобы объясниться, я буду обязан представить вам наших общих друзей, которые подтвердят мой рассказ.
Мадам де Монброн без колебаний дернула за шнурок звонка. Раскрылась дверь, явив на пороге горничную.
– Ванесса, доктор Лаваль закончил?.. Нет? Тогда пригласите в кабинет наших гостей.
– Позвольте, – Джералд, обтрепанный и пропахший дорогой, обрел былую чопорность, едва в кабинет зашли четверо его сопровождающих. – Джентльмены, мадемуазель, я счастлив познакомить вас с госпожой Жюстин де Монброн, матушкой нашего общего друга Робера.
Мадам снова, более тщательно, оглядела нежданных постояльцев. Один другого краше! Небритые, выглядящие предельно утомленными, господа весьма юных лет (с точки зрения Жюстин...) и красивая темноглазая девица, державшаяся, в отличие от прочих «друзей Робера», с видимой уверенностью и даже некоторой надменностью.
– Господин Карл Шпилер, – монотонно рекомендовал Джералд. – Доктор медицины, из Вормса. С Тимоти вы, мадам, знакомы...
Тим, словно вспомнив, чему его учили в Британии, чмокнул ручку Жюстин, получив в ответ безразличную, фальшиво-доброжелательную улыбку банкира.
– Господин Ойген Реннер, – продолжал милорд, кивая на привлекательного, но выглядевшего чрезмерно простецки, парня. Однако тот раскланялся как человек из общества. Жюстин заметила, что если здесь и есть истинно благородные люди, то это лишь сам Джералд и беловолосый немец. Впрочем, ничего удивительного – в дворянских семьях Германского рейха частенько рождаются дети, наделенные варварским обаянием и дикой красотой их предков, всего полторы тысячи лет тому назад ходивших в звериных шкурах. – И теперь познакомьтесь с мадемуазель.
Только теперь? Ах, да... Древние английские традиции, весьма отличные от благородных уложений материка, не исправишь – самую важную персону, будь таковой даже король, представляют в последнюю очередь. А в любом современном обществе Франции главнейшая персона – дама.
– Евангелина Чорваш, Австро-Венгерская империя.
– Я буду очень рада, если мадам де Монброн будет называть меня Евой, – сказала девица, на коей красовался мужской шоферский костюм из коричневой кожи. Жюстин заметила, что левая ладонь до крайности эманципированной барышни туго перевязана бинтом. – Я рада, мадам.
– Чорваш? – Жюстин на миг задумалась, вспоминая. – Ева Чорваш? Дочь господина Фердинанда Чорваша? Венгерского банкира? Вы собираетесь объехать вокруг света на автомобиле, верно? Я только вчера читала в газете!
– Собиралась объехать... – потупила взгляд Ева. – Боюсь, предприятие на грани срыва, мадам.
– Я рада вас видеть, – наконец-то улыбнулась госпожа де Монброн. Впрочем, ее улыбка была дарована только Евангелине. – У вас поранена рука, милая?
– Чепуха, оцарапало пулей. Это не страшно. Будет достаточно перевязать вечером.
Данный ответ настолько поразил Жюстин, что она бросила молниеносный взгляд на Джералда и прочих мужчин, сурово потребовав:
– Мадемуазель, почтенные мсье, рассаживайтесь как будет удобно, – новый рывок за шнур колокольчика. – Ванесса, вино гостям, мне и молодой даме – кофе!
– Я, с вашего позволения, тоже выпью вина, – хладнокровно бросила Ева горничной. – Будьте добры, дорогуша, принесите бутылку «Мадам Клико». Нет, лучше две! Надо выпить за удачу, которая нам сопутствовала!
Жюстин покосилась на Еву с ошеломленным недоумением, однако подтвердила:
– Ванесса, поспешите. И... И фрукты, наверное... Обед, как всегда, вовремя.
Знаменитое «Клико» еще не было доставлено в кабинет, когда ворвавшийся лакей сообщил, что мадам де Монброн срочно просят спуститься. Доктор, закончивший свои таинственные манипуляции с мсье Робером хочет переговорить с госпожой. Жюстин коротко извинилась и вышла.
