— Если я выгляжу как младенец, это еще не значит, что я младенец! — пробурчал Адорабль. — А некоторые имеют нахальство жаловаться на свою жизнь — тяжело им, видите ли…
— Так хочешь, я возьму тебя с собой?
Глазки вундеркинда на миг вспыхнули радостью, но тут же потухли.
— Хорхе не позволит… Да еще бабки…
— Хм… — задумался Пшелвдупский. — А ты не можешь услать их всех с каким-нибудь поручением? Часика этак на три? Нам хватит…
— На три-и… Ну, не знаю… Разве что на час-полтора… — Младенец в задумчивости выпятил губу. — Говоришь, сегодня ночью? Гм…
— Ни за что не поверю, что твой гениальный мозг не справится с этой задачей! — воскликнул Збышек.
— Поменьше пафоса, Пшелвдупский. Вот что: ты сможешь подогнать к воротам Термитника паромобиль?
К тому моменту, как заходящее солнце окрасило небосвод в розовые тона, все было готово. Медицинская карета под парами стояла в нескольких метрах от рва. Збышек покинул Термитник, неся в руках здоровенную корзину.
— Чего там у тебя? — без особого интереса спросил Лю, дежуривший в этот час у ворот.
— Грязное белье, — пробормотал Пшелвдупский. — Давно пора устроить здесь собственную прачечную…
Лю поправил ремень ракетомета и зевнул.
— Слышь, фельдшер, про птичек ничего нового не слышно? Будем мы их зачищать или нет?
— Не будем, успокойся… Кван с ними как-то договорился: они не трогают нас, мы не трогаем их, такой расклад.
— Ну и ладно, — пожал плечами Лю. — Не больно-то и хотелось…
Збышек погрузил корзину, уселся за рычаги и покатил. Спустя несколько минут в заднем отсеке паромобиля что-то закопошилось, и голос Адорабля глухо спросил из-под тряпок:
— Ну что, получилось? Никто не заметил?
— Получилось, — бросил Збышек. — Даже проще, чем я предполагал.
— Сверток под одеялом не вызовет подозрений, во всяком случае, еще несколько часов, — хихикнул вундеркинд. — А если нам немножечко повезет, об этой моей отлучке вообще никто не узнает… Хм, мы ведь можем превратить это в маленькую традицию, почему нет? Что скажешь, Пшелвдупский?
— Давай не будем загадывать так далеко…
— Ладно… Скоро там?
— Минут через сорок доберемся.
— Одежку-то мне захватил, а?! — забеспокоился младенец.
— Захватил, не бойся… И шляпу с вуалью тоже. Сойдешь за похотливого карлика, — не удержался от колкости Збышек.
— Но-но, я бы попросил! — строго отозвался Адорабль. — Я не карлик, я титан мысли… Пускай даже и маленький.
Стрип-бар располагался в небольшом подвальчике. Веселье уже кипело вовсю: сквозь плотные двери музыка не проникала, но стоило зайти внутрь — как на тебя тут же обрушивался водопад звуков. Разноцветные лучи метались по маленькой сцене. Возле шеста крутила бедрами девица — все еще слегка приодетая. Закутанный в плащ Збышек устроился за столиком в самом темном углу. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, он откинул полу и выпустил Адорабля.
— Почему так низко?! — недовольно буркнул младенец. — Я же ничего не увижу! Слышь, Пшелвдупский, добудь мне сиденье повыше… Блин! Эй ты, жирный, окороками двинь — загородил все! Чего смотришь, тебе говорю!
— Тс-с! Что ты орешь! — прошептал Збышек. — У тебя голос детский, не привлекай внимания…
Но это было как раз то, чего Адорабль не умел. Музыкальная тема сменилась. Теперь танцовщица двигалась активнее, освобождаясь от остатков одежды. Публика оживленно приветствовала эту трансформацию.
— Сиськи покажи! — раздался из дальнего угла подозрительно юный голос.
Вспотевший Збышек подозвал официантку.
— Принесите, пожалуйста, кружку темного…
В бок ему воткнулся маленький острый локоть. Фельдшер скосил глаза: Адорабль молча показывал ему два пальца.
— Две кружки! — поправился Пшелвдупский.
Стриптизерша на сцене рассталась наконец с бюстгальтером под одобрительные возгласы посетителей. Блеснув восхитительной улыбкой, девушка совершила головокружительный кульбит возле шеста.
— О да, мамочка! Потряси ими!!! — вопил Адорабль, стуча маленькими кулачками. Пиво выплескивалось на столешницу. Збышек напрасно пытался утихомирить вундеркинда: в их сторону уже пару раз обернулись. Фельдшер утер со лба пот и отхлебнул из кружки. Адорабль решил последовать его примеру, но сосуд оказался слишком тяжел для него. Младенец снова пихнул в бок своего визави.
— Помог бы, что ли!
Пшелвдупский обреченно вздохнул, поднял вуаль на шляпе Адорабля и поднес кружку к его губам. Дорвавшийся до запретного напитка вундеркинд жадно глотал. Густая пена нарисовала на маленькой розовой физиономии пышные усы.
— Уф-ф, вот это жизнь! У тебя курево еще осталось?
Збышек зашарил по карманам.
— Не, ну ты смотри, чего вытворяет! Bay! Ну и девка! Еще давай, еще!!!
— Я все понимаю, но может, ты все-таки будешь вести себя потише… Хоть чуть-чуть?! На тебя скоро начнут обращать больше внимания, чем на танцовщиц!
— Забей! — вальяжно бросил опьяневший Адорабль. — Ты ничего не понимаешь в психологии… Эти люди пришли сюда позырить на бабские прелести — на все прочее они просто забьют… Женское лоно обладает особой, совершенно мистической притягательностью для нашего брата… Уж поверь мне, человеку с огромным перинатальным опытом…
— Перинатальным?
— Ну а каким еще… Вот когда от резкого сокращения матки вылетаешь наружу, а потом некая сволочь бьет тебя по жопе, чтоб ты заорал, и кунает в хлорку — тут-то перинатальный опыт завершается и начинается опыт жизненный…
— Ты пьян, младенцев никто не окунает в хлорку.
— Кого-нибудь, может, и не кунают! — сварливо откликнулся Адорабль. — Может, и есть такие везунчики. А меня вот именно кунали, и именно в хлорку! По крайней мере, пахла она как хлорка, и я не вижу причин…
В этот момент внимание Збышека было отвлечено. Посетитель за соседним столиком посмотрел ему прямо в глаза и слегка улыбнулся — словно приметив старого знакомого. Фельдшер чуть заметно вздрогнул. Незнакомец повел головой в сторону вундеркинда и приподнял бровь. Збышек медленно кивнул в ответ. Незнакомец вновь улыбнулся и обратил свой взор к происходящему на сцене.
— Ты подгузники запасные прихватил? — внезапно осведомился Адорабль, прекратив бесчинствовать.
— Н-нет…
— Эх! Так и знал — самое важное забыли! — Вундеркинд с досады укусил собственный палец. — Да что ж за невезуха-то…
— Может, потерпишь немного?
— Да не могу я, в том-то и дело… Ох… Это все пиво… Тащи меня на улицу, да побыстрее — помнится, там росли неподалеку такие перспективные кустики…
— Если сейчас уйдем, наш столик займут; придется стоя…
— Да ты слова человеческие понимаешь?! — озлился Адорабль. — Живее давай, оно уже на
