Она заметила опасность почти сразу — короткий серебристый высверк в глубокой лазури над крышами замка. Вытянутое, стремительных очертаний тело вдруг изменило направление, изогнулось, будто змея, и скользнуло вниз. Головой эта тварь смахивала на марлина,[9] разве что острая костяная пика была чуть длиннее. Расположение и форма плавников напомнили девушке барракуду, впрочем, тело рыбы было еще более вытянутым — и гибким, словно у гигантского угря. Разогнавшись несколькими мощными взмахами хвоста, она вытянулась в струну, корректируя курс еле заметными движениями плавников, — смертоносная самонаводящаяся торпеда… Прятаться было поздно, и Адриадакис схватилась за нож. Эту вещь изготовили для нее дети Господина Высокое Небо, потратив некоторое количество драгоценного пластилита — а она еще сомневалась, брать ли его с собой! Девушка торопливо отжала фиксатор. Рукоять, слишком массивная и толстая по сравнению с клинком, скрывала в себе несколько выдвижных титановых секций, превращавших нож в короткое копье — или, скорее, небольшой гарпун. Адриадакис сжалась в комок и выставила острие навстречу приближающемуся стражу, но рыбина тут же среагировала, уклоняясь. Хвостовой плавник слегка мазнул девушку по ноге. Тварь кружила в нескольких метрах от пловчихи, выжидая удобный момент. Черные дыры глаз внимательно следили за каждым ее движением. Адриадакис перебирала ногами, понемногу сокращая расстояние, отделявшее ее от гигантской актинии. Рыба атаковала снова. На этот раз получилась «боевая ничья»: плечо девушки украсил неглубокий порез, а клинок оставил борозду на чешуйчатом боку — к сожалению, тоже неглубокую. Рана, тем не менее, заставила хищника отступить. Воспользовавшись передышкой, Адриадакис спешно преодолела расстояние, отделявшее ее от актинии. Пальцы ног внезапно обожгло болью: девушка случайно коснулась стрекательных нитей на одном из щупалец — прозрачных, почти невидимых. Пробулькав ругательство, она опустилась на дно. Черные водоросли оказались мягкими, словно ковер. Не выпуская из виду противницу, Адриадакис легла на спину и осторожно проскользнула к короткой и толстой, словно бочка, ножке актинии — здесь у щупалец была «мертвая зона». «Ну, и что дальше? Поиграем в ожидалки, у кого раньше кончится терпение? Можно попробовать, конечно, но что-то я не уверена в выигрыше… К тому же время работает против меня». Но рыбине, видимо, ждать хотелось еще меньше. Копьеносая хищница попыталась приблизиться, однако первое же знакомство со стрекалами актинии заставило ее изменить решение. Тогда рыба закружилась на одном месте, все быстрее и быстрее, пока не слилась в сверкающий обруч. «Сейчас она попытается ударить с разгона, — поняла Адриадакис. — Боже мой, на такой скорости эта тварь проткнет меня насквозь, и никакая актиния…»
Тело девушки среагировало на опасность быстрее, чем разум, и единственно верным способом: резко оттолкнувшись ногами, она взмыла вверх — прямо в объятия щупалец. Адриадакис стиснула зубы и зажмурилась, но боль оказалась не такой уж сильной — лицо и плечи ожгло, словно крапивой. Должно быть, самые «злые» стрекала располагались на кончиках щупалец. Актиния вдруг ощутимо содрогнулась. Разведчица бросила взгляд вниз. Стремительный бросок рыбины едва не увенчался успехом: останься Адриадакис на месте — и костяная пика вошла бы ей точнехонько в солнечное сплетение, пришпилив к стволу актинии… Тварь, по всей видимости, оглушило ударом, но она быстро приходила в себя и уже начала вяло трепыхаться, пытаясь высвободить застрявший нос. «Клинок! Где?! Ах, вот же он, все еще в руке!» Пальцы с такой силой вцепились в оружие, что почти потеряли чувствительность. Адриадакис резко изогнулась и почти без замаха всадила острие в упругую плоть. Рыбина бешено затрепыхалась, ей удалось освободиться — но тут девушка нажала кнопку на рукояти. Хитроумный боевой нож, сконструированный специально для подводных диверсантов, при необходимости становился не только гарпуном, но и инжектором. Струя углекислого газа рванулась под давлением сквозь полое древко, по каналу в клинке вошла в тело рыбы — и за считаные мгновения раздула ее, превратив в уродливую сардельку. Хищник еще дергался, но давление воды неумолимо выталкивало полегчавшее тело на поверхность.
Адриадакис перевела дух. Скрытые за ушами жабры судорожно сокращались, выцеживая из воды живительный кислород. Наконец дыхание нормализовалось. Девушка сложила оружие и убрала его в ножны. «Ну, эту схватку я выиграла… Надо же, какая мерзкая тварь! Наверняка не естественного происхождения, а порождение «эго» здешнего правителя… Цан-Цан предупреждал еще о каком-то монстре, прячущемся в песок… Но это, вроде бы, у самых ворот». Девушка окинула взглядом пространство. Опасности не видно, надо рискнуть… Оттолкнувшись от упругой плоти актинии, она устремилась к замку. В поисках возможной угрозы Адриадакис непрерывно осматривалась по сторонам — но, подсознательно ожидая еще одну рыбу-копье, почти не обращала внимания на донный ландшафт. Меж тем ловушки во владениях Господина Хрустальное Озеро славились своим разнообразием.
Здоровенный кусок водорослевого газона вдруг шевельнулся и неторопливо снялся с места. Гигантская какаракатица двигалась возле самого дна; переливы шкуры в точности имитировали его цвет, отставая на доли секунды, — казалось, над клумбами скользит выпуклая линза, немного искажая картину… Моллюск не спешил. Его охотничья тактика сильно отличалась от тактики копьеносой хищницы. Та была волком подводного мира, рассчитывавшим на силу и быстроту; манера каракатицы скорей походила на повадки крупных кошек. Она не любила вступать в поединок, предпочитая атаковать неожиданно, из засады, не оставляя добыче шансов на спасение.
VI
МОЛЛЮСКИ И РЕПТИЛИИ
Адорабль пошевелился и застонал. Голова раскатывалась, к горлу подкатывала тошнота. На полу, в каких-то сантиметрах от него, лежала полоска солнечного света. Для любого аристопальца солнце прежде всего означало опасность, поэтому вундеркинд проворно отполз поглубже в тень и только после этого позволил себе осмотреться. Помещение, в котором он находился, не имело крыши — вот первое и самое главное, на что следовало обратить внимание. Дверей, окон или чего-то похожего тоже не было в наличии: он, по сути, находился на дне неглубокого квадратного колодца, стены которого были сложены из массивных бревен. Стояло утро — не такое уж раннее, если судить по солнечному пятну на земле. «Еще час — и я поджарюсь, словно цыплёнок в духовке… Живой такой цыпленок, только малость ощипанный… Да уж, эту смерть нельзя будет назвать легкой!» Пока он пребывал без сознания, неведомые мучители сорвали с него почти всю одежду, оставив лишь ползунки. Пупок, словно в насмешку, был заклеен крест-накрест широким медицинским пластырем. «Так… Самое время проанализировать сложившуюся ситуацию. Собственно говоря, меня это вряд ли спасет, но… Как знать». Он прижал ухо к прохладным бревнам и замер, вслушиваясь. Ничего. Ни шелеста листвы, ни городских звуков — лишь стрекочет где-то неподалеку цикада. Хорошо ей, наверняка маленькая тварь надежно укрылась в тени! Да, из этого стрекота не извлечь никакой полезной информации. Хотя… Адорабль прислушался снова, задержав дыхание. Цикада — и более ничего, зато теперь он примерно определил, откуда исходит звук. Насекомое находилось по ту сторону стены, на одном с ним уровне. Хорошо… Значит, это все-таки не колодец, а нечто вроде вольера. Что это дает? Возможность орать хотя бы: не заглушаемые землей звуки должны разноситься далеко. «Если меня просто оставили здесь и ушли, есть шанс докричаться до кого-нибудь, кто поможет… Но это вряд ли, уж такой вариант «они» должны были предусмотреть. Вопрос: стоило затевать похищение только ради того, чтобы прикончить меня? Итак, раз я до сих пор жив — значит, от меня чего-то хотят… И почти наверняка наблюдают. Где-то в стенах должны быть потайные глазки». Адорабль прошелся взглядом по бревнам, потом перевел глаза на собственный заклеенный пупок. Похитители, очевидно, были в курсе его маленькой тайны. Младенец попытался отодрать липучку, но та держалась прочно: усилия слабеньких мускулов не хватало. «Зараза! Спокойно, спокойно… Это самый обычный медицинский пластырь, значит, он должен отклеиваться под действием влаги. Например, если напустить слюней». Вундеркинд глотнул и поморщился: во рту было сухо, будто в пустыне. «Проклятое похмелье… Все-таки я малость перебрал с этим пивом. Бьюсь об заклад, я и вырубился из-за него… А все мои соратнички! Если бы они позволяли мне время от времени что-нибудь крепче молока, я не пожадничал бы на этот раз… Да и привычка к спиртному какая-никакая была бы». При мысли о соратниках Адорабль злобно сощурился. Збышек Пшелвдупский… Предатель, почти наверняка. Там, возле стриптиз-бара, у похитителей был паромобиль: налицо подготовка. Перепутать его ни с кем не могли, время и место выбраны не случайно — значит…
— Продал меня, сволочь…
