пацанах, которые помогали старикам.
– «Тимур и его команда»? – спросил Юрка.
– Да. Всё как-то нереально. Надуманно.
– Начнём бороться с разными жуликами и олигархами, которые не платят зарплату, а сами ездят в Турцию с бабами, покупают машины и строят особняки…
– …А мы их будем поджигать, – прошептал Антон, прищурив глаз.
– Мы будем носить красные галстуки, как протест. У мамы сохранился.
– А я себе вырежу из старой кофточки. Танька её уже не носит. Я знаю, как делать мины замедленного действия.
– Девчонок не берём, – сказал Юра. – Они сразу всё провалят. Выболтают. Нужно найти клятву пионеров. Молодая гвардия воевала с фашистами, а мы будем с гадами расправляться. …Нужно только Ивана убедить. Без него нельзя. Он умный и хитрый. …Не хочет?
– За такие подвиги нас могут в колонию законопатить.
– Если болтать не будем, нас никто не поймает. Поговори с Клячем.
– Чем больше народу, тем меньше кислороду, – проговорил Антон, округлив глаза.
Прошло три жарких дня.
Иван, Юрка и Антон возились с большой металлической бочкой, в которой ещё вчера сжигали мусор уборщицы парикмахерской и фотографии. Оксана и Татьяна – двенадцатилетние девочки – удаляли жабры у чебаков и окуней, вынимали внутренности через отверстия проделанные у головы. Не так давно они солили добычу, не потрошив, но на рынке нельзя стоять не месте. Дети начали соскабливать чешуйки, убирать внутренности. Такую продукцию быстро раскупали у пивбара на автобусной остановке, у бани. Теперь встал вопрос копчения рыбы. Иван сначала приспособил деревянный остов сундука, внутри которого набили в два яруса реек, чтобы укладывать на них металлические прутки с нанизанной рыбой. Процесс копчения был утомителен. По прокопанной канаве дым проходил плохо. Почти не остывал. Продукция не коптилась, а варилось. Рыба получалась горячего копчения, падала с прутков на землю. Юра обмывал чебаков, раздавал промысловикам.
– Нужно пробить дырки, чтобы укрепить проволоку для вешалов, – сказал Антон.
– Верх мы закрываем тряпкой, чтобы дым уходил, – размышлял Юра.
– Ваня, готово. Развешивайте, – сказала конопатенькая Оксана, рассматривая оцарапанный палец.
– Давай, забинтуем, чтобы инфекция не попала, – предложила круглощёкая Татьяна в материном переднике.
Мальчишки ополоснули свежую рыбу в растворе яблочного уксуса, принялись нанизывать на проволоку. Юра полез на сеновал через бывший коровник, в котором люк для подачи сена. На сеновале остатки целебных трав, которые заготавливал два года назад Фролов старший. Здесь же мальчики, реконструировав сушильную камеру, вялили рыбу. Снимая чебаков и окуней, Юра выбрал самых крошечных представителей семейства частиковых, положил в карман. Продукция едва вошла в полотняный мешок. Мальчуган вытер высокий лоб, полез вниз. Всё это делалось с предосторожностями, чтобы никто не знал, где сушат рыбу. Свои могут затребовать рыбу за какие-нибудь призрачные услуги. И не откажешь. Мало ли что может произойти на базаре или у автостанции. Мальчишки научились продавать так, чтобы никто не мог понять, чем промышляют мальчики, сидящие около какой-нибудь бабули с пучками редиса и укропа. Старшие парни могут отшить не только конкурентов, но и привязавшегося наглого алкана. Выбирать не приходится. Иван отделяет порцию продукции ребятам, которые познали почём фунт лиха. У них на пальцах синие перстни. Как визитные карточки, они рассказывают вехи биографии владельца.
С крыльца веранды сошёл худощавый мужчина, коротко взглянул на сыновей и племянников, попытался прошмыгнуть в калитку. Иван перестал колотить по пробойнику молотком, посмотрел на отца.
– Эт самое, Ванёк, хочу на барахолке двигун к стиралке загнать.
– Там сейчас их, как сору. Ты бы лучше велосипеды перебрал. Мы делаем трёхколёсные, с корзинами. Знаешь, сколько заказов. Нам старьё тащат… Ты бы поел.
– Понимаешь, сын, голова трещит. Надо полечиться.
Иван подошёл к отцу, чтобы не слышали братья, заговорил тихо, но внушительно:
– Опять уволят. О чём думаешь? Ушло то время, когда ты на работе с друзьями отмечал именины. Ты видишь, что делается.
– Сын. Приду, помогу разобрать. Я знаю, где сварку однофазную взять. Такие сделаем тренажёры старикам. …Спасибо, сын. Отработаю. Ты меня знаешь. – Фролов заторопился, оставив двигатель на скамейке под яблоней.
– Батя, нам коптилка нужно хорошая. Помоги. Мы бочку нашли…
– Племяши, всё сделаю. Только скажите. Не подведу. Слетаю до Зелёного Дуная и буду, как штык. Пару чебаков выреши к пиву, сынок. О сварке узнаю. Он там, у Дуная пасётся. Сварщик отличный из депо.
– Отец, не задерживайся. Нас не будет, ты знаешь, что делать. …На рыбалку. – Иван взвешал мешок с рыбой, разложил по пакетам.
– Мальчики, – сказала Татьяна, – поспела смородина. Мы с девочками решили в лесополосы съездить, нарвать.
– Можно стаканами продавать, – подошла Оксана.
– Поедите с Антоном и Васькой. Ну, и мелюзгу возьмите. Им всеравно билеты не брать. Пусть учатся, как заработать миллион. Рыбу отдайте тёте Нине. Тут сто пятьдесят штук. Пусть продаст у себя в буфете. Я вам записываю это поручение.
– А нашему учителю математики? – взяла сумку Таня. – Он любит рыбу. Ему пенсию задержали. …Жалко так и не давайте. Антон тебя Циркуль тоже учил.
– Не жалко. Всем задержали. Когда-нибудь выплатят. Солёное вредно старикам. У них кости становятся ломкими. Наловим, и свежей рыбы принесёшь. Пожарите и накормите. Будет полезней, – ворчливо выговаривал Юрка.
– А с вяленой рыбой пойдёт к Дунаю и его угостят там. – Сказал Иван. – Он поделится. У него учеников полгорода. Потом «скорую» вызывать соседям. От пива давление поднимается.
Юра добыл из кармана мелкую рыбу, предложил сёстрам угадать в какой руке самая крупная. Жребий постоянно применяет Иван, чтобы никому не было обидно, если и достанется не то, что хотел получить.
Мальчики взяли удочки, два ведра и сумку с марлевым неводком. Из переулка от столовой шел, понурившись Серёга Клячевский. Мальчик тёр глаза. Одно ухо у него распухло, став лиловым, на шее засохла полоса крови.
– Что? – удивился Иван. Мальчишки затормошили приятеля.
– Воды кроликам забыл налить свежей, – тихо сказал Сергей.
– Он тебе ухо надорвал, – удивился Юрка, качая головой. – Надо ему тоже устроить сени, мои сени.
– Убегу от них. Ничего не случилось, что позже налил. Пять раз наливаю. – Мальчик вдруг заплакал. Все удивились. – Мать не заступилась. Я пошёл наливать, а отец давай ухо отрывать, аж захрустело.
Клячевские торговали самогоном. Продавали очень мало, а больше дегустировали, напиваясь до зелёных человечков. Старший сын попал в колонию за две булки хлеба, которые попытался унести с прилавка. Дочь редко бывала дома. Каталась автостопом. Третьеклассник Сергей учился вместе с Игорем. Фролов взял его в отряд по рекомендации и просьбе девочек. Они видели, как мальчишка просил поесть у шоферов, привезших на базар фрукты. Его заставляли плясать, давали вина и сигарету.
Серёга-Кляч жил за платформой в кирпичном доме-складе. Когда-то его мама была путевым обходчиком, потом стрелочницей. Автоматика пришла на дорогу, ставку сократили. Мама Серёжкина убирает в билетной кассе, подметает на платформе. Зимой отец сгребал снег и долбил наледи со ступеней, если был трезв. Когда отлеживался, то обязанности его ложились на мальчика.
У Клячевских между тупиком и линией росла картошка, огурцы и помидоры, паслись две козы с козлятами. Целебное молоко разбирали проезжающие поездные бригады. Оно излечивало много разных болезней, в том числе и туберкулёз лёгких.
Однажды Иван и его друзья узнали об особом таланте Клячи. Он складно рассказывал космические
