бисером шаль, на каждом пальце руки, придерживающей ее, блестело по кольцу, а на лице было столько косметики, сколько он прежде ни у кого не видел.
— Моя племянница знает вас? — строго спросила женщина, после того как он назвал свое имя и упомянул о деле, по которому пришел.
— Она останавливалась в нашем доме на Кинкайде, — как можно убедительнее проговорил Фиске.
— Можете войти! — соблаговолила впустить его женщина и важно представилась: — Меня зовут Агата Динсмор Уилкокс Парнетт да Силва.
Следуя за ней, Фиске по достоинству оценил старинные подсвечники, отбрасывающие туманный свет на мраморный пол и, очевидно, сохранившиеся еще с тех времен, когда в домах было газовое освещение. После этого он уже не удивлялся, увидев задрапированные стены, на окнах и дверях тяжелые бархатные шторы, мебель красного дерева в викторианском стиле. У каждой из его великих теток была похожая гостиная, поэтому он почувствовал себя как дома.
Устроившись в шатающемся кресле, на которое указала старушка, Фиске оглядел комнату. Вазы во всех углах, на полках всевозможные фарфоровые статуэтки, на каждом стуле подушечки. Стол загромоздили толстые альбомы в кожаных переплетах, на камине — бесчисленные фотографии в витиеватых деревянных рамках. Даже на потолке была нарисована какая-то библейская сцена с херувимами и неестественно голубыми облаками.
— Замечательно, не правда ли? — гордо спросила хозяйка, проследив за его взглядом.
— Прекрасно, — согласился Фиске, убирая ноги под кресло, чтобы спастись от древнего спаниеля, пожелавшего его обнюхать. От собаки дурно пахло.
— Вероятно, вы живете здесь давно? — задал он ненужный вопрос, раздумывая, сколько пробудет в этом доме, если пнет сейчас пса.
— Эдди, веди себя как следует! — неубедительным голосом сказала хозяйка, обращаясь к спаниелю. — Я назвала его именем второго мужа, Эдди Парнетта. Он был знаменитым жокеем. Не слышали?
Фиске притворился, что не знает такого имени, хотя помнил, что, когда был маленьким мальчиком, фотография этого жокея не сходила со страниц ведущих газет.
'Вот это дама! — с восхищением подумал он. — На вид ей лет восемьдесят, значит, вышла замуж за Парнетта, когда ей было под пятьдесят'. Какие удивительно разные женщины жили в одном доме: яркая, почти эксцентричная, что сидела сейчас напротив, и бледная, сдержанная девушка, занимавшая теперь все его мысли.
— Зачем вы хотите видеть мою племянницу? — спросила Агата.
— У меня для нее сообщение от моего дяди Нельсона Лауринга, орнитолога.
— Да-да, припоминаю. Кэти упоминала о нем. Не будете ли вы так добры позвонить ей… — Агата махнула рукой в сторону странного аппарата, висящего на стене у двери.
Поднявшись, Фиске пересек комнату и остановился перед деревянным, обтянутым шелком, ящиком с отверстием и рядом кнопок с цифрами. Однако, тщательно исследовав номера, не увидел ничего, что бы указывало на местонахождение Кэти.
— Верхний. Она живет наверху.
— Спасибо, — пробормотал он, нажал на кнопку со словом 'верх' и прижал к уху трубку.
— Слушаю, тетя Агата! — услышал он через некоторое время голос Кэти, и сердце его почему-то быстро забилось.
— С вами говорит Фиске Спенсер, — закричал он в квадратное отверстие посредине ящика. — Не могли бы вы спуститься? У меня для вас сообщение.
— Не стоит шуметь, мистер Спенсер. Мы тут не глухие. Она спустится, — сказала Агата.
Возвращаться в ветхое кресло Фиске не хотелось, он остался стоять у двери, наблюдая за Агатой и спаниелем.
— Фиске! Что вы здесь делаете? — воскликнула, появившись в дверях, элегантная незнакомая женщина.
Он с восхищением уставился на красавицу с длинными волосами, ниспадающими на топазовую блузку, и совсем не похожую на взъерошенную, продрогшую девушку в грязных ботинках, которая бегала с ним неделю назад.
— Нельсон попросил меня передать вам сообщение.
— Катерина, веди себя прилично! — произнесла Агата. — Сначала поздоровайся с человеком, а потом предложи ему что-нибудь выпить.
Кэти кивнула. Улыбаясь, она грациозно подошла к сервировочному столику, на котором были расставлены напитки, взяла бутылку бледного шерри.
— Боже праведный! Что с тобой, девочка моя? Предложи мужчине хорошую выпивку. В графине джин, — опять вмешалась Агата.
Пока она разливала напитки по хрустальным бокалам, Фиске стоял рядом. Потом помог передать бокал Агате, глотнул из своего и чуть сморщился — крепчайший коктейль из джина и вермута обжег горло.
— Приятная вещь, — проговорил с трудом.
Агата фыркнула, глаза ее озорно поблескивали. Осушив полбокала одним глотком, сказала:
— Садитесь рядом со мной, мистер Спенсер. Вы начинаете мне нравиться. Случаем не знаете последних сплетен?
Фиске послушно сел на один из стульев, исподтишка оттолкнул Эдди носком ботинка и вежливо наклонился к старушке.
— Я, собственно, недавно вернулся из Лондона и не совсем в курсе здешних новостей, но слышал, что архиепископ Англиканской церкви Нью-Йорка ухаживает за женой посла из Новой Гвинеи…
Бросив взгляд на Кэти, он заметил, что от смеха у нее подрагивают плечи. Довольный собой, покопался в памяти, вспоминая, о чем говорили за столом на Кинкайде.
— Слышал, что королева Англии собирается отказаться от части содержания, выплачиваемого ей государством, но члены королевской семьи настроены против этого. И боюсь, что на этом мой запас сплетен иссякает, — улыбнулся, глядя Агате прямо в глаза.
Старушка игриво похлопала его по руке, усмехнулась и вдруг громко рассмеялась. Ее хохот был таким заразительным, что Фиске начал тоже смеяться, а затем и Кэти присоединилась к ним.
— О Боже! — вытирая слезы шелковым платком, сказала Агата. — Вам надо почаще заходить к нам, мистер Спенсер. Веселый вы человек!
Он поднялся:
— Мне еще предстоит сегодня поработать. Откровенно говоря, не очень хочется покидать ваш гостеприимный дом, но дела ждут.
Порывшись в карманах, Фиске извлек листок бумаги, на котором было написано сообщение Нельсона, и вручил его Кэти. Ему хотелось немного задержаться и еще раз дождаться ее улыбки. Сейчас девушка казалась не такой замкнутой, как на острове. Ей шла бледно-розовая помада, распущенные поблескивающие волосы сделали черты лица более мягкими. Она нравилась Фиске все больше и больше.
Прочитав записку, Кэти подняла голову, в ее глазах светилось нескрываемое восхищение. И сердце его чуть не выпрыгнуло из груди от радости — он увидел долгожданную улыбку.
— Как здорово! Нельсон, наверно, на седьмом небе от счастья. Целая колония! Невероятно! Замечательные новости.
— Значит, вы едете? — с надеждой спросил Фиске.
Ее лицо потемнело.
— Не могу. Сначала надо отпечатать то, что я уже наснимала. — Кэти показала на потолок, и Фиске понял, что там у нее лаборатория. — Сейчас никак не могу.
— Но как же быть? Нельсон сказал, что это обеспечит вам фотографию на обложку.
Фиске помнил, какой серьезной она стала, когда во время прогулки по пляжу призналась, что нуждается в деньгах. Он хотел, чтобы Кэти снова приехала на Кинкайд, а у него появилась возможность опять встретиться с ней.
