— Груштно?! Наглое убийщтво! Вот што!
— Ужасно! — сказала миссис Хэлкет-Хэккет.
— Ужашно! — отозвался генерал. — Бежмышленно! — При этом все его щелевые согласные, вырываясь из дырки между зубами, раздували ему усы, точно флажки. Он выпучил на жену свои налитые кровью глаза и ткнул в ее сторону коротким, похожим на обрубок указательным пальцем. — Он шкажал, што привежет тебя домой, — прошепелявил генерал.
— Он этого не сделал.
— Когда ты пришла домой?
— Не заметила. Поздно.
— Одна?
Она побледнела, но взгляд его выдержала.
— Да, — ответила она. — Не будь дураком.
Снова и снова перечитывал Доналд Поттер эти четыре строчки заголовка. С самого центра газетной полосы на него смотрело лицо его дяди. Почти догоревшая сигарета обожгла Доналду губы. Он сплюнул ее в пустую чашку и прикурил другую. Его трясло, как от озноба. Он еще раз перечел четыре строчки. В соседней комнате кто-то зевал со страшным стоном.
Доналд резко откинул голову.
— Уитс! — сказал он. — Уитс! Иди-ка сюда!
— А что случилось?
— Я тебе говорю, иди сюда!
Одетый в домашний халат из оранжевого шелка, в дверях появился капитан Уитерс.
— Какого черта? Что там у тебя? — осведомился он.
— Взгляни.
Насвистывая что-то, капитан Уитерс подошел к Доналду и заглянул ему через плечо. Свист замер у него на губах. Он протянул руку, взял газету и принялся читать. Доналд следил за ним.
— Мертв! — сказал он. — Дядя Банч! Мертв! Уитерс посмотрел на него и положил газету на место.
Затем снова принялся что-то насвистывать.
Леди Милдред Поттер уронила руки на газету «Ивнинг Кроникл», на полосу гранок с некрологом и повернула к Аллейну залитое слезами лицо.
— Но кому, кому понадобилось причинять Банчи вред, а, Родерик? Ведь его же все обожали. Во всем мире у него не было врагов. Посмотрите, что пишет «Кроникл»! Кстати, должна сказать, что это очень мило с их стороны показать мне то, что они собрались печатать о нем. Посмотрите, что здесь сказано: «Любимый всеми своими друзьями!» Таким он и был. Да, таким он и был. Всеми друзьями.
— Но один враг, Милдред, у него все же был, — сказал Аллейн.
— Не верю. И никогда не поверю. Должно быть, сбежавший лунатик. — Она уткнулась в носовой платок и горько заплакала. — Я никогда не смогу вынести эту чудовищную публичность. Полиция! Я, конечно, не о вас, Родерик. Но все это — газеты и всяк норовит сунуть к тебе нос. Банчи бы это не понравилось. Я этого не вынесу, не вынесу.
— Где Доналд?
— Он позвонил. Приедет.
— Откуда?
— Откуда-то с квартиры его приятеля.
— Он не дома?
— Разве Банчи не сказал вам? С того самого ужасного дня, когда он так поссорился с Доналдом. Банчи этого так и не понял.
— Из-за чего Банчи с ним поссорился?
— Доналд залез в долги. А сейчас, бедный мальчик, он, конечно, полон всяческого раскаяния.
Аллейн ответил не сразу. Он подошел к окну и выглянул.
— Вам будет значительно легче, — сказал он наконец, — когда приедет Доналд. Полагаю, прибудет и вся семья?
— Да! Все наши старые кузины и тетушки. Они уже звонили. А Брумфилд — ну, знаете, старший племянник Банчи, то есть сын моего старшего брата, — он уехал на континент. Разумеется, он глава семьи, но мне, я думаю, придется сделать все приготовления и… и я так потрясена, ужас какой-то!
— Я сделаю все, что от меня зависит. Есть вещи, которые я просто обязан сделать. Боюсь, Милдред, мне придется просить вас о разрешении взглянуть на вещи Банчи. Его бумаги и прочее.
— Я убеждена, — сказала леди Милдред, — он предпочел бы, чтобы это были вы, а не кто-то еще.
— Вы снимаете камень с моей души. Могу я приступить теперь же?
Леди Милдред растерянно огляделась.
— Да… да, разумеется. Вам ведь понадобятся его ключи, не так ли?
— У меня есть его ключи, — мягко сказал Аллейн.
— Но где же вы… Ах! — она тихо вскрикнула. — Бедняжка, милый! Он же повсюду носил их с собой.
Она была полностью подавлена. Аллейн немного подождал, потом заговорил:
— Я не стану подыскивать фразы утешения. Они были бы нелепы. Слабым утешением могут послужить те крупицы поддержки, какие можно раскопать в этом кавардаке. Но я обещаю вам, Милдред, — даже если это займет у меня всю оставшуюся жизнь, или если это будет стоить мне моей должности — эх, господи! — или даже если мне придется погубить себя, я найду убийцу и увижу, как он понесет за это наказание. — Он помолчал и состроил гримасу. — Боже, что за спич! Вот Банчи посмеялся бы над ним! Любопытно, что, когда говоришь от всего сердца, это неизменно отличается дурным вкусом. — Он посмотрел на ее седоватые волосы, уложенные аккуратно и немодно и покрытые сеткой. Она же глядела на него поверх своего промокшего от слез носового платка, и он понял, что она его не слушала. — У меня есть все что нужно, — сказал Аллейн и отправился в одиночестве в кабинет лорда Роберта.
В свой кабинет для консультаций сэр Дэниел Дэйвидсон прибыл в половине одиннадцатого. У входной двери в его поле зрения попал газетный киоск, и он впервые в жизни купил спортивный выпуск. Он аккуратно сложил газету и положил ее себе на стол. Затем прикурил сигарету и взглянул на слугу.
— У меня никому не назначено, — сказал он. — Если кто-то позвонит, меня нет. Благодарю вас.
— Благодарю вас, сэр, — ответил слуга и удалился.
Сэр Дэниел сидел в раздумье. Он приучил себя к методическому обдумыванию и терпеть не мог плохо сформулированные мысли, точно так же презирал и туманные диагнозы. Как он любил говорить своим друзьям, он — создание метода и порядка. Он гордился собственной памятью. Сейчас его память была загружена событиями, происшедшими лишь пять часов назад. Он прикрыл глаза и увидел себя в холле в Марздон-хаус, у парадных дверей. Четыре часа утра. Последние гости, кутаясь в пальто и меха и весело
