Подбирайте любую информацию. Выясните, что происходило днем и в какой последовательности. Неистовая Флой намекнула на некую потасовку мадам с Сарасеном и мисс Кавендиш. Выжмите-ка отсюда все что можно. И позаботьтесь, чтобы слуги накормили наших несчастных узников. Эй, а это что?
Он вышел из комнаты и прошел по коридору. Дверь в спальню мисс Беллами была открыта. Доктор Кертис и доктор Харкнесс стояли в стороне, наблюдая за действиями двух одетых в белые халаты людей. Те уже положили тело мисс Беллами на носилки и аккуратно закрыли традиционной простыней. Филпот, стоя на середине лестницы, скомандовал: «О'кей, ребята», и привычная процессия тронулась по коридору, на лестничную площадку и осторожно — вниз. Так мисс Беллами в последний раз спускалась в своем доме. Внезапно Аллейн услышал приглушенные звуки. Повернувшись, он увидел, что в темноте узкого пролета лестницы, ведущей на третий этаж, стояла рыдая Флоренс.
На улицу инспектор вышел вслед за носилками, посмотрел, как отъезжает санитарный фургон, перекинулся несколькими словами с коллегами и отправился в соседний дом с визитом к Октавиусу Брауну.
После закрытия магазин Октавиуса обычно превращался в гостиную. В комнате опускали занавески, на письменном столе зажигали лампу, и отблески камина играли на рядах книжных полок. Все выглядело уютно. В своем роде уютно выглядел и Октавиус, сидевший в глубоком красном сафьяновом кресле с книгой в руке и котом на коленях.
Он снял свой лучший костюм и по привычке переоделся в старые серые брюки и потрепанный, но такой удобный вельветовый пиджак. Почти целый час после ухода Ричарда, с которым Анелида отказалась говорить, Октавиус чувствовав себя совершенно несчастным. Потом племянница спустилась вниз. Хотя Анелида была и бледна, но держалась вполне непринужденно и, извинившись, сказала, как сожалеет, что доставила столько огорчений. Потом она поцеловала его в макушку, приготовила на ужин омлет и уселась на свое обычное по понедельникам место по другую сторону камина перед огромной папкой, в которой содержался их каталог. Один раз Октавиус, сидевший как на иголках и сгоравший от желания взглянуть на нее, поднял глаза, и в ответ она состроила ему рожу, а он — ей, что в такие вечера было их обычной забавой.
Октавиус успокоился, но не вполне. Он обожал Анелиду, но по характеру был из тех людей, в которых страдания близких вызывают лишь раздражение, смешанное с сочувствием. Он хотел, чтобы Анелида всегда была веселой, послушной и красивой. Когда же Октавиус подозревал, что она чем-то расстроена, то и сам огорчался и не знал, что делать. Но непонятное чувство беспомощности быстро утомляло его и сменялось недовольством.
На звонок Аллейна дверь открыла Анелида. Он сразу заметил, что глаза у нее подкрашены так, чтобы не было видно, что она плакала.
Со многими из своих покупателей Октавиус дружил, и они частенько навешали его после закрытия магазина. Поэтому и Анелида, и Октавиус, пришедший от посетителя в восторг, решили, что это и есть как раз такой дружеский визит. Проклиная про себя свою работу, Аллейн уселся между ними.
— Вы оба выглядите так несокрушимо уютно и так по-диккенсовски, что я чувствую себя как нечто совершенно чужеродное, вторгнувшееся к вам.
— Мой дорогой Аллейн, надеюсь, что ваши ассоциации не связаны с той диккенсовской неописуемой маленькой Нелл и ее выжившим из ума дедушкой. Нет, я уверен, что нет. Вы ведь подумали о «Холодном доме», о той сцене, где ваш коллега-сыщик так же приходит к семейному очагу своего друга. Правда, насколько помню, тогда его визит кончился арестом. Надеюсь, вы свои наручники оставили в Скотленд- Ярде.
— Собственно говоря, Октавиус, — признался Аллейн, — я ведь пришел сюда по делу, хотя обещаю, что вас двоих в тюрьму тащить не собираюсь.
— Правда? Как интересно! Что-нибудь связанное с книгами? Какой-нибудь злодей со склонностью к коллекционным раритетам?
— Боюсь, что нет, — ответил Аллейн. — Все гораздо серьезнее, Октавиус, и косвенно связано с вами. Я знаю, что вы были сегодня на приеме по случаю дня рождения мисс Беллами, да?
И Анелида, и Октавиус непроизвольно всплеснули руками.
— Да, — ответил Октавиус. — Очень недолго. Были.
— Когда вы пришли?
— В семь. Нас приглашали, — начал объяснять Октавиус, — в половине седьмого, но Анелида сообщила мне, что теперь принято опаздывать.
— Мы ждали, — заметила Анелида, — пока не соберется побольше гостей.
— Значит, вы следили за теми, кто приехал раньше.
— Немного. Я изредка посматривала.
— Вы случайно не видели, кто явился с букетом пармских фиалок?
Октавиус вдруг дернул ногой.
— Черт тебя подери, Ходж, — воскликнул он и добавил мягче: — Он царапнул меня. Бессовестное животное, иди отсюда.
Он спихнул кота, и тот возмущенно спрыгнул на пол.
— Я знаю, что вы рано ушли, — продолжал Аллейн. — И уверен, что знаю почему.
— Мистер Аллейн, — спросила Анелида, — что случилось? Почему вы так говорите?
— Это серьезное дело, — ответил Аллейн.
— А Ричард… — начала она и замолчала. — Что вы хотите нам сказать?
— С Ричардом все в порядке. У него сейчас шок, но он здоров.
— Мой дорогой Аллейн…
— Подожди, дядя, давай лучше послушаем.
Осторожно и просто он поведал им, что случилось, ни слова не говоря о том, что подозревает полиция.
— Странно, — закончил он свой рассказ, — как вы не заметили всего этого переполоха на площади.
— Занавески у нас опущены, — объяснил Октавиус, — а выглядывать на улицу не было повода — правда, Нелл?
— На Ричарда это подействует ужасно, — сказала Анелида. — Когда он приходил сюда, я не захотела его видеть. Он мне этого никогда не простит, да и я себе не прощу.
— Моя дорогая девочка, у тебя были все основания так поступить. Она была очаровательным созданием, но, очевидно, не всегда могла вести себя достойным образом, — заявил Октавиус и добавил: — Я считаю, что неумеренно восхваляя мертвых, мы оказываем им плохую услугу. В пословице «О мертвых ничего, кроме хорошего» оставим только первую часть, а вторую будем употреблять тогда, когда это соответствует истине.
— Я не о ней думаю, — воскликнула Анелида. — Я думаю о Ричарде.
— В самом деле, моя милая? — смущенно спросил он.
— Простите, мистер Аллейн, мою несдержанность, — сказала Анелида. — Отнесите ее на счет знаменитых актерских истерик.
— Я отнесу это на счет естественной реакции после потрясения, — ответил Аллейн, — и, поверьте, я достаточно навидался театральных фокусов, чтобы понять, что вы ведете себя наиболее уравновешенным образом. Вы ведь в таких делах — новичок.
— Вы правы, — согласилась Анелида, бросив на Аллейна благодарный взгляд.
Теперь можно было рассказать им и о подозрениях полиции. Подтолкнул к этому сам Октавиус, который вдруг спросил:
— Дружище, а почему всем этим занимаетесь вы? Разве полиция расследует несчастные случаи?
— В этом-то все и дело, — ответил Аллейн. — Расследует, когда нет уверенности, что же это такое.
Он объяснил, почему в этом нет уверенности. А когда заявил, что хочет выяснить все подробности случившегося в оранжерее, Анелида так побледнела, что он уже подумал: предстоит еще один обморок. Но, взяв себя в руки, она рассказала ему все, что произошло.
Тимон Гантри, Монтегю и Ричард говорили о том, чтобы попробовать ее на главную роль в
