выполнять его указания…
— Ты прямо как моя сестра Сара, — засмеялся Люк.
— Я не знала, что у тебя есть сестра.
— Даже две. Обе — пилоты ВВС. Мик, Микаэлла, в пятой эскадрилье в Делаваре, а со своим другом Фаром она познакомилась, когда училась в воздушной академии. Сара ее моложе на три года, летает в Калифорнии.
Джей изумленно смотрела на Люка.
— У тебя две сестры летчики-истребители?
— Не истребители, хотя поначалу им это нравилось. Я полагаю, что, когда Фар и Мик поженятся, Мик уйдет в отставку. И Сара тоже угомонится, когда встретит хорошего парня.
— Ты думаешь, они обе откажутся от карьеры, чтобы стать домохозяйками? — ехидно спросила Джей.
— Мама говорит, что карьера женщины в заботе о муже и детях. Она следовала за отцом без возражения, куда бы его ни перебросили, и создавала уют в любых условиях. Она считает это привилегией, а не жертвой, — жестко закончил Люк.
— И она желает того же своим дочерям? Быть прислугой и экономкой в доме какого-нибудь мужчины?
— Она, черт возьми, не хочет, чтоб они оказались в одной братской могиле с каким-нибудь мужчиной!
— Ну, это не зависит от пола. Тебе она тоже желает долгой жизни. Как же ты, имея таких сестер, не веришь, что женщина может быть защитницей, может спасти…
Он не дал ей закончить:
— Нет, если уж я попаду в беду, вряд ли кто-нибудь из мужчин вытащит меня из нее лучше, чем Мик и Сара.
И Люк ушел с кухни, оставив Джей в противоречивых чувствах.
Неужели Люк Ремингтон только что признался ей, что может принять помощь от женщины? Хотя принял же он помощь, когда рожала Птаха. Однако рождение ребенка — это область, по мнению мужчин, чисто женская.
Просто Люк, как и братья Джей, забывает, что сестры тоже женщины. Люк ничуть не отличается от мальчиков в колледже. Его не интересуют ни ум, ни способности Джей. Ему нужна от нее только постель. А вот этого-то он и не получит. Никогда!
6
— О'Брайен, проснись, О'Брайен! — Джей открыла глаза и увидела лицо склонившегося над ней Люка.
— Что? — Обрывки сна еще туманили мозг.
— Тебя мучили кошмары. Ты все время кричишь «нет!». — Он присел на краешек кровати.
— Я принимала роды у Птахи, и все было ужасно, — сказала она. — Ребенок оказался вовсе не ребенком, а огромной лошадью, да еще с рогами. Рога превратились в ножи, откуда-то появляется Паркер. Он ходит позади меня, и я знаю, что мне надо найти тебя, но я не могу вспомнить, где сарай, и все ищу, ищу… — Джей прикусила свою ладонь, пытаясь остановить стремительный поток слов.
Люк отвел ее руку.
— Все хорошо, О'Брайен.
Его слова не успокоили разум, взбудораженный ночным кошмаром.
— Я не могла заснуть, лежала здесь и думала об ужасах, которые могли произойти. Ребенок пошел бы ножками, или пуповина обмотала горло, или, в конце концов, я могла уронить девочку. — Ужасные образы нахлынули с новой силой, и, не задумываясь, Джей, бросившись к Люку, мертвой хваткой вцепилась в его руку.
— А если бы она умерла от кровотечения?! Или ребенок задохнулся? А дети не слепнут, если не промыть им глаза? Я не помню, промыла ли я ей глаза… Почему она так кричала? Я не покалечила ее при родах? Не думаю, что сильно нажала на нее, но вдруг? Может, я повредила ей шейку… Ее могло парализовать! И я была бы виновата…
— О'Брайен!
— Я знаю, что люди рожали испокон веков, что крестьянки вообще рожали в поле. И меня это совершенно не беспокоит. Но каждый раз, когда я закрываю глаза… Что ты делаешь? — Она осознала вдруг с полной ясностью, что Люк укутывает ее в одеяло и берет, как ребенка, на руки.
— Постарайся немного поспать. — Осторожно пронеся через холл, он опустил ее на свою разобранную кровать, простыни которой еще хранили его тепло.
— Я не засну здесь, — запротестовала Джей.
— Ты не заснешь там. — Люк обошел кровать. — И по крайней мере, когда ты начнешь вопить, будто тебя убивают, я не замерзну до смерти, бегая проверять, все ли с тобой в порядке. Ты знаешь, я позвонил в больницу. Птаха и ее дочь в порядке. Волнения закончены. Спи!
Подняв упавшее теплое одеяло, он забрался в постель и привлек к себе Джей.
Его прикосновение возымело такой же эффект, как спичка, брошенная в стог сухой травы. Джей прижалась к плотному, мускулистому телу Люка и с жадностью пила его поцелуи. Он ласкал рукой нежную кожу ягодиц и целовал ей шею, покусывал мочку уха и снова целовал разгоряченное лицо… Люк просунул руку между плотно сжатых бедер Джей, одновременно лаская языком соски. Она уже не знала, кто сорвал с него пижаму, а кто бросил на пол ее рубашку. Она знала только, что не в силах больше вынести даже самой тонкой преграды между собой и Люком.
Так дикие животные не терпят преград…
Люк и Джей любили друг друга с неистовой энергией, для которой не существовало больше ни правил, ни тормозов…
И когда Джей, утомленная и свободная, оторвалась от Люка, только одна фраза могла выразить ее состояние: «Все было великолепно!»
— Все было великолепно, — шепотом согласился Люк, прежде чем удобно устроиться рядом и уснуть, положив руку ей на грудь.
Джей легла на бок, прижавшись к нему спиной, чтобы согреться от тепла его тела. Она старалась осознать то, что сделала.
Баюкающий звук его глубокого дыхания успокаивал Джей, ее веки слипались… Невозможно контролировать мысли, когда она так устала.
Люк пошевелился во сне, его рука переместилась с груди на живот, где легла плотно, согревая кожу. Ей необходимо поспать. Завтра голова должна быть ясной. Завтра она завершит наконец борьбу с ростками физического влечения…
Рука, блуждающая по ее телу, восстанавливая близкие отношения с его тайниками, разбудила Джей.
Лунный свет, отражаясь от снега, заливал комнату и широкоплечего Люка, который в небрежной позе раскинулся слева от нее.
— Ты хочешь меня даже во сне, — сказал он удовлетворенно.
Джей понимала, что Люк подобрал ключи к ее чувственности. Под умелыми прикосновениями она загорелась, ее дыхание участилось, готовое вот-вот прерваться стоном. Его силуэт рисовался в лунном свете; она прикрыла глаза. Ей не различить его лица. И никогда не отгадать его мысли…
Словно возбуждающие разряды стекали с кончиков его пальцев и растекались по телу. Когда терпеть эту сладкую муку стало невмоготу, она потянула его на себя. Люк подчинился без колебания, с тихим торжествующим смехом. Чтобы наказать его, Джей прикусила его язык зубами. А затем огонь поглотил их снова…
Рассвет едва забрезжил, когда Джей проснулась. Она лежала совершенно одна посредине необъятной
