историков, которые утверждают, что…
— Даже если в Бервике когда-то и свирепствовал мор, — перебил его Стив, — то предполагаемому вампиру не стали бы затыкать рот камнем. Здесь их, скорее всего, сожгли бы, согласно местным представлениям о том, как обезвредить вампира. Потому-то вся эта история мне показалась странной с самого начала. Может быть, с вашей находкой это сотворил какой-нибудь выходец из Польши? Насколько я знаю, и там находили нечто подобное.
— Не знаю, — беспомощно развел руками Стю. — Ты прав, я полный профан в этом вопросе, поэтому могу основываться только на результатах биохимической экспертизы и на словах археологов. Пока до нас добрался только реставратор, — печально сообщил он и, прочитав на наших лицах, что мы такие же профаны в этом вопросе, как и он, поспешил объяснить: — Он занимается реставрационной археологией. Проще говоря, собирает кусочки находок в целый пазл. Но здесь ему работы пока не нашлось. Со дня на день должен появиться стратиграфический археолог… — Глядя на мои выпученные глаза, Стю снова пояснил: — Он определит, в каком веке было сделано захоронение. Не думаю, что оно древнее, во всяком случае так говорит наш реставратор.
Я вопросительно посмотрела на миссис Мобивиш.
— Утром вы не успели рассказать мне о Крейнах. Что такое случилось с этими людьми?
— Господи Иисусе, — пробормотала миссис Мобивиш, перекрестилась, а потом почему-то посмотрела на Стива, словно испрашивая у него благословения.
Стив слегка наклонил голову, чем вызвал у меня еще большее недоумение, и только после этого старушка начала свой рассказ.
Нет, это был не рассказ, скорее настоящий готический роман со всеми присущими ему особенностями: странным родом, в котором все ненавидят друг друга и постоянно скрывают что-то от глаз посторонних людей; с жуткими существами в темных плащах, то здесь, то там появлявшимися на улицах городка и деревни; с физическими пороками новорожденных, психическими недугами взрослых — и над всем этим тяготеют черные крылья проклятия, преследовавшего несколько поколений рода Крейнов.
Конечно, я не в состоянии была запомнить всех исторических вех этой несчастной фамилии, но зато мне более-менее стало ясно, почему жители Бервика и Бервик-виллидж — к слову сказать, деревенских и городских жителей различить здесь довольно сложно — до сих пор живут в эпоху темного Средневековья.
Один из дальних предков семьи Крейн — молодой красавец вроде моего Майка Торнтона — отличался весьма свободным нравом в отношении к противоположному полу. Однажды этот роковой во всех отношениях — мужчина соблазнил молоденькую крестьянку из Бервик-виллидж. Наивная девушка была уверена, что тот женится на ней, но, как часто бывает в таких ситуациях, молодой человек вовсе не торопился выполнять обещанное.
Девушка долгое время скрывала свою беременность, но настал момент, когда последствия их союза стали всем очевидны. Она вновь напомнила юному повесе о своем обещании, но тот лишь рассмеялся ей в лицо и посоветовал — вот отвратительный тип! — впредь не быть такой наивной.
О беременности этой несчастной дурехи — слушая миссис Мобивиш, я радовалась тому, что живу в то время, когда мать-одиночку хоть и могут смерить презрительным взглядом, но не закидают камнями, — загудели в деревне. Как ни странно, последними это поняли ее родители, которые, недолго думая, выставили несчастную девушку за дверь.
Дело было зимой — все это случилось в канун Рождества, — и продрогшая бедняжка направилась к имению своего жестокого возлюбленного. Но ее последняя надежда рухнула в одночасье — девушку не пустили даже за ворота. Говорят, последними ее словами, которые она выкрикнула уходя, были проклятия. Конечно, никто в точности не знает, что говорила эта несчастная, однако легенда — а вся эта история больше напоминает легенду — гласит, что девушка прокляла всех потомков того молодого Крейна, предсказав, что каждый из них проведет свою жизнь в страшных муках, не сможет показать свое лицо никому из людей и будет выбираться из своих владений только темной ночью, гонимый желанием испить крови человеческой.
Говорят, Крейн лишь посмеялся над проклятием, а девушку больше никто не видел. Через год ее тело нашли в речушке, что протекала неподалеку от деревни. И, как обычно бывает в таких преданиях, на род Крейна посыпались несчастья.
Несчастий этих было слишком много, чтобы я смогла их упомнить. Были убийства, случился даже пожар, после которого большую часть огромного владения Крейна пришлось перестраивать заново.
Но было и кое-что, что связывало всех потомков Крейна.
Во-первых, в этой семье рождались только мальчики, которые подрастали и находили себе жен где угодно, только не в Бервике. Во-вторых, почти все потомки того Крейна в том или ином возрасте превращались в настоящих чудовищ как физически, так и душевно. Физически это проявлялось в том, что кожа у них становилась бледно-желтой или даже с коричневатым оттенком, резцы становились острыми — казалось, что они все время скалятся в злобной усмешке, — а из губ у них постоянно сочилась кровь. Что же касается их духовного облика, то они, во всяком случае большинство из них, даже если до этого момента были спокойными и уравновешенными людьми, становились настоящими извергами и тиранили всех, кто попадался им под руку (или под зуб, если следовать логике миссис Мобивиш).
Время от времени во владение наведывались доктора, которые приезжали в Бервик чуть ли не со всех концов света, но никто так и не смог помочь этим несчастным, которые кроме всего прочего боялись солнечного света, причинявшего им немыслимые физические страдания.
Конечно, все были уверены, что Крейны вовсе не больны, потому что слишком уж часто привозили к ним молодых и красивых девушек из тех мест, где никто не слышал о бервикских вампирах. Случалось и то, что в деревне и в самом городе видели жутких демонов в темных плащах, а вслед за этим пропадали люди, которых никто потом не мог отыскать.
Кто-то из напуганных жителей бежал из Бервика, кто-то предлагал сжечь замок вместе с их обитателями, но потом очередной Крейн умирал и в Бервике снова наступали светлые деньки до того самого момента, когда на голову очередного потомка Крейна не обрушивалось проклятие.
Последние несколько поколений Крейнов подарили жителям Бервика надежду на то, что проклятие потеряло свою силу. Поговаривали, правда, что люди они жестокие, но никто, кроме домашних и прислуги, которую они постоянно меняли, не страдал от их безумств. Генрих Крейн — во всяком случае до тех пор, пока не рухнул с дерева и не переломал себе позвоночник, — выглядел вполне бодрым и полным сил мужчиной. Травма уложила его в постель, и никто из бервикцев больше его не видел. Сэмюел Крейн, его сын, хоть и круто, по слухам, обходился с домашними, внешне не подавал признаков ужасных изменений, но, когда его сын Эванс достиг семнадцатилетнего возраста, весь Бервик зазвонил в колокола маленькой церквушки — кто-то из местных, выбежав из леса, что граничит с владениями Крейнов, в ужасе бросился вниз по холму и сообщил, что в Бервик вернулся вампир. Когда насмерть перепуганного мужчину начали расспрашивать, он поведал, что встретил в лесу жуткого, с виду не старого человека с лицом, которое было будто источено древесными жучками, с желтой кожей и окровавленными клыками вместо зубов, С губ его сочилась кровь, а руки напоминали когти хищной птицы. Вампир — а крестьянин сразу признал в нем ужасного кровопийцу — скалился и тянул к нему свои когти, бормоча под нос какие-то угрозы. Он был закутан во что-то темное, похожее на плащ, а в Бервике очень хорошо знали, что обыкновенно случается с теми, у чьего дома побывал демон в темном плаще.
Наученные горьким опытом бервикцы попрятались по домам, развесили у порогов распятия и начали молиться. Кое-кто предложил обратиться к властям, но что могут сделать власти? Только лишь успокоить народ да накормить его пустыми заверениями, что вампиры всего лишь вымысел.
Однако же вампир — все подозревали Эванса Крейна — никак не беспокоил ни горожан, ни жителей Бервик-виллидж. Никому по ночам не являлись страшные создания в темных плащах, никто не пропадал, никто не видел вампира.
Все, казалось бы, снова шло своим чередом, пока какой-то сумасшедший, имя которого так и осталось для всех загадкой, не надумал построить себе домик на дешевой земле Бервика и не нанял рабочих, которые обнаружили страшную находку. Бервикцы не знали, чью могилу потревожили рабочие, но сразу почуяли беду. А когда Агнесса Барнаби, возвращаясь за полночь от дочки, живущей в городе по соседству с Бервиком, увидела возле стоянки страшное существо в темном плаще, все поняли, что эта беда не за
