Лесли вышел к нам с видом торжествующего хозяина. Мне даже показалось, что он играет роль почтенного отца семейства. Выглядело это и в самом деле весьма правдоподобно. Он в свою очередь оглядел меня с ног до головы и кивнул в знак одобрения.
— Ты просто прелесть, малышка Кэролайн. Я знал, что это когда-нибудь случится.
Что именно должно было случиться, уточнять я не стала. Я очень хорошо знала Лесли и была уверена: он обязательно скажет мне, что имел в виду, только позже, наедине.
— Как тебе это удалось? — шепнула я Лесли, когда Энджи убежала на кухню за соком для Мэгги.
— Вначале я применил неправильную тактику, — начал объяснять он мне и Майлсу. — Вместо того чтобы поощрять, я шел на уступки. Вместо того чтобы наказывать, я поощрял. По сути, я предоставил девчушку самой себе и делал все, чтобы она мне не досаждала. Ее лишили самого ценного — внимания, и за это она безжалостно мстила. Когда Мэгги сломала ногу, Энджи почувствовала свою вину. Я не стал развивать это чувство, но и не стал разубеждать ее в том, что отчасти она права. Я объяснил ей, что Мэгги больна и теперь о ней придется заботиться нам обоим. Конечно, поначалу она сопротивлялась, и тогда я прибег к наказанию. Не знаю, насколько это было жестоко, но я закрыл ее в комнате и заставил миссис Брокен, нашу ледяную миссис Брокен, носить девочке еду. Вначале Энджи уничтожила оставшиеся игрушки, затем приступила к мебели. Я игнорировал эти выходки и даже не заглядывал в комнату. Вечером малышка наконец угомонилась. Я зашел к ней и вызвал на серьезный «взрослый» разговор. Она поняла, как тяжело быть одинокой. А я понял, как ей тяжело без отсутствия внимания.
— Да, теперь Энджи просто золото, — улыбнулась Мэгги. — Няней пришлось стать Лесли, а не мне.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я и протянула кузине пирог, завернутый в фольгу. — Возьми, это испекла моя домработница. Она готовит такую вкусную еду, что я даже поправилась.
— Тебе это на пользу. Прекрасно выглядишь. И одета замечательно. А я рассталась с Фредди, — горько усмехнулась кузина. — Все оказались правы насчет него, и только я не хотела признавать себя побежденной. Может, я и жила бы с ним дальше и позволяла бы ему сидеть на своей шее, но он, идиот, сам упустил свой шанс. Банальная история — вернулась домой раньше времени и застала его с любовницей. Оказалось, пока я обливалась потом в дешевой забегаловке, чтобы заработать жалкие гроши, он крутил романы за моей спиной, прикидываясь, что ищет работу. Фредди действительно находил ее. Правда, ни на одной не задержался дольше чем на три месяца. А потом начинались новые бесконечные поиски. Сейчас у меня словно камень с плеч свалился. Только тоскливо конечно же. И жаль тех лет, что я на него потратила. Так противно все вышло…
— А что тетя Сесилия? Она уже знает? — поинтересовался у Мэгги Майлс.
— Знает и потирает руки. Ждет, когда я вернусь домой. К счастью, Лесли предложил мне пока пожить здесь. Чем я бессовестно пользуюсь.
— Не говори ерунды, Мэг, — мягко улыбнулся ей Лесли. — Знаешь, я так долго думал о себе, что мне пора было устроить такую взбучку. Оказалось, что заботиться о ком-то не только тяжелый труд, но и большое удовольствие.
Господи, неужели я слышу это от Лесли? — спросила я себя. Он же столько раз твердил мне, что заботиться о ком-то означает взять на себя ответственность. А ответственность — это прямой путь к несвободе, которая страшнее всех зол на свете…
Как за столь короткий срок он смог так сильно измениться? — так размышляла я, мой дорогой читатель, сидя в фисташковом джемпере с вырезом и облегающих джинсах рядом с дорогим кузеном Майлсом, которого совсем еще недавно называла некрасивым, высокомерным и отвратительным…
Под предлогом перекура — в гостиной все-таки был ребенок, а мне действительно хотелось закурить — мы с Лесли вышли на кухню и принялись шептаться друг с другом, как заговорщики. Я подозревала, что Мэгги и Майлс мало чем от нас отличаются, поэтому совесть меня нисколечко не мучила.
— Расскажи-ка мне, куда подевалась малышка Кэрол, одетая в свои мрачные балахоны? — ехидно поинтересовался у меня Лесли.
Я не сомневалась, что он задаст мне этот вопрос, поэтому ответ на него был уже готов.
— Лесли, она никуда бы не подевалась, если бы кое-кто не был так занят. Моя старушка кормит меня просто на убой, так что я не влезаю ни в одни свои брюки. Я же не могла оторвать тебя от дел — пришлось просить мисс Пейн помочь мне с одеждой. Времени было мало, поэтому пришлось купить то, что мне выбрала она…
— Моя бедная Кэрол… — покачал головой Лесли. — Ее заставили облачиться в эти лохмотья. Скажи еще, что тебе не нравится, как ты выглядишь.
— Мне все равно, как я выгляжу, — слукавила я. — Я просто надела новые вещи.
— А Майлс что сказал по этому поводу?
— Сказал, что я почти красавица, — призналась я. — Мой дорогой кузен мастер делать комплименты, ты же знаешь.
— Нет, — посерьезнев, ответил Лесли. — Раньше знал, малышка, а теперь не знаю. На похоронах вы сцепились друг с другом, а потом весь вечер выясняли отношения. Теперь вы воркуете как голубки, а с твоего вечно мрачного лица не сходит обворожительная улыбка. Что я могу знать о ваших отношениях?
— Мы помогаем друг другу, Лесли. Он мне — с расследованием, я ему — с романом.
— Ты слишком много оправдываешься. И даже не передо мной, а перед самой собой. Ты же всегда была искренней, Кэрол. И никогда ничего не скрывала от своего старого друга. Признайся честно, ты влюблена в Майлса?
Я молча смотрела на Лесли, а он — на меня. Он прекрасно знал, что я отвечаю сразу или не отвечаю вообще. После минутного молчания, он кивнул в ответ своим мыслям и произнес:
— Хорошо. Я тебя понимаю. Не отвечай, если не можешь или не хочешь. Что-то мне подсказывает, что в твоей жизни это первое по-настоящему сильное и взаимное чувство. Может быть, вам обоим стоило бы поговорить об этом, пока все не зашло слишком далеко? Я заподозрил, что подобное может случиться еще тогда, на похоронах. От одного его вида ты начинала шипеть, как капля, упавшая на раскаленную плиту. Да и он тоже. Было в вашей взаимной неприязни что-то неестественное, и мне это сразу бросилось в глаза. Если ты думаешь, что чувства пройдут, борись, а если же нет… В конце концов, вы же не брат и сестра. Ты знаешь, я спокойно отношусь к предрассудкам, но закон, увы, с ними считается. Конечно, все это сложно. И я не вправе давать тебе советы, да и не хочу их давать. Но я хочу, чтобы ты знала: я поддержу любое решение, которое ты примешь.
Все это время я молчала, вперив глаза в бежевый кафель под ногами. Поначалу мне казалось, что Лесли пытается прочитать мне нотацию, но потом я поняла, что ошиблась в своем друге. Он слишком уважал меня, чтобы считать безрассудной, взбалмошной и нуждающейся в советах. Он хотел поддержать меня и показать, что я не одинока, и это ему удалось, хотя, признаюсь, его речь меня смутила. В том, о чем он говорил, я стыдилась признаться даже самой себе.
— Давай лучше о тебе, Лесли, — предложила я после некоторого молчания. — Мне показалось, ты очень трепетно относишься к моей кузине.
— Тебе не показалось, Кэрол, — улыбнулся мне Лесли. — Это действительно так. В начале нашего знакомства я подумал, что она обыкновенная красивая стерва, а потом вдруг понял, что Мэг безмерно уставший человек, который долго боролся и вдруг почувствовал, что сил для борьбы больше не осталось. Она, как и мы с тобой, безмерно одинока. Разница между нами лишь в том, что мы добровольно ступили на этот путь, сами выбрав одиночество. А она не выбирала. Это одиночество выбрало ее. Знаешь, когда я начал заботиться о ней, то вдруг почувствовал себя не таким уж старым, не таким уж циником, не таким уж уставшим от жизни человеком. Я перестал копаться в себе. И даже на мир стал смотреть другими глазами. Стало как-то тепло, уютно и весело. Представляешь, Кэрол, старый холостяк Лесли еще кому-то нужен!
Я засмеялась, а вслед за мной засмеялся и Лесли. Мы оба стояли в том месте, где дорога разветвлялась, и не знали, куда повернуть. Но мы оба были уверены, что никогда не останемся абсолютно одинокими людьми: как бы ни сложилась наша будущая жизнь, у меня всегда останется Лесли, а у Лесли всегда останусь я…
