бестиария. Бежал он зигзагом, прикрывая ладонями затылок. Садовский чертыхнулся и снова дал очередь из автомата, пули со звоном и искрами отлетали от толстых прутьев клетки, где сидел грифон.
Феникс снова издал дикий крик, а затем Картер увидел, как птица поднимается из-за гнезда. Вот появился огромный изогнутый клюв, лапы с длинными когтями, феникс расправлял гигантские крылья, готовясь к полету. Садовский и двое его парней тоже подняли голову, челюсти у них отвалились.
Одним легким и быстрым движением феникс сорвался с платформы, окончательно расправил крылья — они у него были шириной со школьный автобус — и поплыл у них над головой. Двое солдат дружно отступили за спину Садовскому, а птица тем временем снижалась. Картер и глазом моргнуть не успел, как один из парней — тот, что с наколкой в виде колокола на голом плече, — взмахнул алюминиевой битой. Конец ее с треском ударил по когтистой лапе, феникс, вскрикнув от боли, развернулся в воздухе и отлетел к другому концу бестиария.
— Попал! — радостно взвизгнул парень с битой, и в голосе его звучали одновременно страх и торжество. — Врезал этому уроду!
Но феникс и не думал сдаваться. Развернулся, одним взмахом красных крыльев медленно описал широкий круг — при этом всех присутствующих точно сквозняком обдало — и полетел к открытым дверям. Садовский выстрелил, промахнулся, но птица уже развернулась, хищно выставила перед собой лапы с крючковатыми когтями, глаза ее горели злобным огнем. И вот она устремилась прямо на своего обидчика, и не успел он снова взмахнуть битой, как феникс впился в него когтями, подхватил легко, как пушинку, а затем, прижав крылья к туловищу, вылетел из распахнутых дверей на волю вместе со своей добычей. И исчез из виду.
В воздухе висели клубы пыли. А от татуированного парня осталась лишь алюминиевая бита на грязном полу.
— Матерь Божья… — пробормотал Садовский, точно глазам своим не верил.
На что Грир насмешливо заметил:
— Ведь я предупреждал, Садовский, тут тебе несдобровать.
Второй парень с битой стоял потрясенный и тупо смотрел на то место, где только что находился его приятель. А потом, не говоря ни слова, отбросил свою биту в сторону, развернулся и бросился бежать к дверям, оставив Садовского на произвол судьбы.
Только после этого Картер взглянул на ряды клеток. И понял, что Рашид открыл рубильником все дверцы клеток разом. Животные еще не понимали, что теперь свободны, но скоро поймут. Грир, очевидно, пришел к такому же выводу и метнулся к рубильнику.
— Стой! — крикнул Садовский, выстрелил и на этот раз попал.
Грир повалился на землю, кровь била струей из правого бедра.
— Да будь ты проклят, Садовский! — пробормотал он. — Это же была здоровая нога!
— Я говорил тебе, замри, не двигайся!
Но движение уже началось — в самой дальней от входа клетке, там, где содержалась горгона. Картер увидел, как из ворот высовывается кончик гигантской морды, осторожно, неуверенно, точно животное проверяло, нет ли подвоха. Затем показалась и вся голова, она раскачивалась из стороны в сторону, точно маятник, обозревая окрестности.
Якоб шагнул между аль-Калли и приближающимся монстром, выхватил пистолет, но аль-Калли гневно отвел его руку, а потом и вовсе вырвал оружие.
— Ты соображаешь, что делаешь?
Якоб растерялся. Он-то думал, что просто исполняет свою работу телохранителя.
— Меня она не тронет.
Только тогда Картер вдруг понял, что Мохаммед аль-Калли — безумец.
Чудовище медленно приближалось, все еще мотая тяжелой головой, чтобы выпуклые глаза, размещенные по обе стороны черепа и довольно высоко, могли обозревать все пространство. Больше всего в этот момент горгона походила на мощный танк, осторожно ползущий по заминированному полю.
Якоб отступил, не отрывая глаз от животного, и приблизился к Садовскому, который в ужасе замер, словно прирос к земле, не в силах издать ни звука. Аль-Калли, напротив, сделал несколько шагов вперед. Широко раскинул руки, пышные рукава развевались. Он что-то сказал зверю по-английски.
Картер знал, что это животное активно реагирует на любое движение, видит все, что перемещается, а потому постарался отступить как можно незаметнее. Вот тупоносая морда повернулась прямо к нему, в этот момент поле зрения горгоны сузилось, и Картер быстро отступил на шаг. А затем, секунду спустя, еще раз и еще. Обернулся через плечо и не увидел ни Якоба, ни Садовского, они куда-то исчезли.
Грир тоже, хромая, подбирался к двери, опираясь вместо трости на алюминиевую биту и оставляя за собой кровавый след.
Двери на улицу все еще были распахнуты настежь, заходящее солнце образовало на утоптанной земле перед входом золотистую лужицу света.
Аль-Калли заговорил снова, только теперь уже по-арабски, и Картер уловил в загонах, где содержались василиски и грифон, какое-то движение. Эти создания тоже могли в любой момент вырваться на волю из своих клеток и отправиться гулять по миру.
Горгона, толстенные ноги которой выступали из-под тела, точно лапы гигантской раздувшейся жабы, остановилась примерно в десяти ярдах от аль-Калли. Создание это являлось одновременно рептилией и млекопитающим, предшественником динозавров и самых крупных теплокровных, и было наделено самыми, казалось, несочетаемыми чертами. Кожа зеленая и чешуйчатая, как у крокодила, но местами из нее торчат кустики жесткой черной шерсти. Глаза огромные и напоминают ящеричные; ушей не видно вовсе, вместо них лишь впадины прямо за глазами. Собачьи клыки, изогнутые, как у саблезубых хищников, растут из верхней челюсти. И длинный толстый змееобразный хвост, что тащится за туловищем.
Аль-Калли заговорил снова, успокаивающим тоном, словно хотел утихомирить норовистого жеребца, даже приподнял руку, точно приготовился потрепать или погладить вдруг замершего в ожидании зверя.
Прежде Картер еще ни разу не видел это создание так близко; обычно оно пряталось в глубине своей клетки или искусственного грота, выложенного из крупных камней. Точно не хотело показываться целиком, пряталось от яркого света. Но теперь он видел горгону целиком, и поза ее настораживала: тварь угрожающе высоко подняла голову, когтистые лапы пружинисто и твердо ступают по земле, пасть ощерена. И Картер понял, что сейчас произойдет… и если бы даже он начал убеждать аль-Калли, что не стоит так подставляться самому опасному на планете хищнику, этот человек все равно бы его не послушал.
Да и времени уже не осталось.
Картер увидел, как горгона немного присела, подобралась, а потом подпрыгнула, точно гигантская жаба, и накинулась прямо на аль-Калли. И тут же принялась рвать его острыми крючковатыми когтями. Тот вскрикнул всего лишь раз, горгона быстро пресекла все попытки к сопротивлению — сжала челюсти и одним молниеносным движением откусила человеку голову. Голова откатилась в сторону, глаза открыты и словно наблюдают, как чудовище в клочья рвет тело.
Картер, понимая, что терять времени нельзя, опрометью бросился к распахнутой двери. Горгона быстро расправится с останками аль-Калли и начнет искать себе другую жертву. Он выбежал из бестиария и едва не столкнулся с Делом, который, напротив, хотел зайти.
— Что происходит? — спросил Дел, хватая Картера за плечи. — Что там, внутри?
— Потом… позже расскажу, — пробормотал Картер. — Надо сматываться отсюда, и поскорей!
— Там, за деревьями, — сказал Дел, — лежит парень. Раненый, истекает кровью.
Должно быть, Грир. Картер взглянул на тележку для гольфа — она лежала помятая и перевернутая на бок, видно, ее задел вылетевший из бестиария феникс. Транспортировать на ней Грира было уже невозможно.
Картер прошел вслед за Делом две сотни ярдов и увидел, что Грир полулежит, прислоненный спиной к дереву, и пытается сделать перевязь из оторванного рукава рубашки, чтобы остановить кровотечение.
— Так и знал, что это рано или поздно произойдет! — проворчал он. — Как чувствовал!
— Надо уходить отсюда как можно быстрее, — сказал Картер.
Он взял стонущего Грира под руку, поставил на ноги. Дел подхватил раненого с другой стороны, и они начали оттаскивать его от бестиария, в сторону дома. Но не успели они добраться до деревянного мостика, как Грир уже буквально выл от боли и умолял остановиться и передохнуть.
