Наташа встала с лежака, приблизилась к ней и бережно приобняла ее за плечи.
– А я была там, – сказала Наташа, – и в зоне отчуждения, и в Припяти самой тоже была. Не знаю, что меня потянуло туда.
– Так зона закрытая, как же тебя пустили? – Хозяйка подняла голову и посмотрела на гостью. – Там же заражено все – и земля, и вода…
– Может быть, не знаю. Сейчас пускают. Сейчас туда туры организовывают. Платишь шестьдесят долларов и едешь. Мне важно было туда попасть… посмотреть на все это. Днем, при ярком свете солнца, там страшно. Реально страшно, ведь это сделал все человек. Взрыв – я имею в виду. Страшно, потому что ходишь по пустынному, заросшему городу и представляешь свой город таким. Даже не мертвым, нет, но… такого слова подходящего в русском языке просто нет. Да и в других языках, я думаю, тоже. Это как античудо света какое-то. Неописуемое. Вот вы боитесь чего-нибудь по-настоящему?
– Да мне-то что ж… Мне знаешь сколько? Семьдесят шесть. Мне-то чего бояться – я уж на своем веку всего навидалась. И молода была, и страшно было, и всяко было… А теперь-то я уж давно ничему не удивляюсь, да и не боюсь ничего. А на работу хожу, так не сложно мне, все же лучше, чем дома сидеть, там делать нечего, а тут хоть что-то. Мне полпенсии на жизнь хватает, я больше натуральным хозяйством обхожусь. А то, что остается, доченьке своей перевожу, у нее сейчас, знаю, не лучшие времена.
– Так что же она, деньги берет, а с вами знаться не хочет и внучке вашей не разрешает?
Собеседница опустила глаза:
– Так как же не помочь, если возможность-то есть?
От всего услышанного Наташу пробрал легкий озноб: холодок по коже, по всему телу… что-то было жуткое в этом рассказе.
– Себе бы лучше помогли, телефон купили.
Чернобыльская переселенка лишь махнула рукой.
Помолчали. Потом Наташа вернулась к тому, с чего начала:
– А мне вот бывает страшно. Глупости человеческой. От нее все беды на земле, мне так кажется. Войны все, конфликты, катастрофы. И ведь правду говорят, что история нас ничему не учит. Каждому поколению хочется своих глупостей наделать. На чужих не учатся. На ошибках, в смысле, чужих не учатся, на своих только. Да и то как-то так…
Бабушка про историю и человечество судить не стала, только тяжело вздыхала. Минут через десять в окне загорелись огоньки приближающейся машины.
– Вот смотри, машина идет. Давай быстренько… – Смотрительница переезда нажала на рычаг, и шлагбаум опустился вниз, а красные огоньки на светофоре взялись энергично перемигиваться. Наташа выскочила на улицу. Попросила телефон, позвонила Диме, объяснила, где она. Отдала трубку водителю и вернулась в будку. Старушка нажала на рычаг, шлагбаум взмыл вверх, но машина с места не тронулась. Тогда она вышла на улицу, к водителю:
– Ну, чего стоишь-то? Трогай!
– Дык, а поезд где? – спросил тот.
– Поезд прошел уже, двигай, тебе говорят!
Проезжий человек растерянно и недоверчиво посмотрел по сторонам и нерешительно дал газа.
Потом женщины пили чай в будке, который заварили при помощи кипятильника, таким Наташа пользовалась последний раз лет десять тому назад. Неспешно беседовали о том о сем. Только минут через двадцать за Наташей приехали. Она успела записать, как зовут хозяйку, где она живет. На прощание поблагодарила за гостеприимство и поцеловала ее морщинистую щеку.
Дима вышел из машины, уступая водительское место Наташе. Она села за руль. Дима сказал:
– Теперь мы разворачиваемся – и обратно в Терновск.
Наташа с первого раза вписалась в разворот и без превышения поехала по трассе. Некоторое время в машине стояла подозрительная тишина.
– Ты нам ничего сказать не хочешь? – как бы между прочим спросил Максим.
– Я на поезд села, – Наташа смущенно заулыбалась, – а он около лесопилки не остановился. Что еще ты хочешь узнать?
– Вот чудо ты какое! Какого хрена ему там останавливаться, там же станции нет. Почему в Терновске не сошла? И как ты вообще на него села? Зачем рацию выключила? Почему телефон в машине забыла? Мы из- за тебя битый час потеряли. Будешь теперь, как Карлсон, летать, чтобы время выиграть? А если права у тебя заберут, так правильно и сделают, не хрен носиться как угорелая!
– Макс, – буркнул Дима, – успокойся! Наташа, как же ты на поезд села?
– Ну, как села… ехал он мимо, я и села. Он товарный был. Сначала медленно ехал. Я думала, заскочу, проеду немного, потом спрыгну. А он разгоняться начал…
– Клево, прямо боевик! Жаль я с тобой не пошел, – вставил Олег.
– А дальше что? – спросил Дима.
– Дальше вышла, когда он остановился, – закончила свой рассказ Наташа.
«А если бы он вообще гнал себе полРоссии без остановок, что бы ты тогда делала?» – подумал Дима. Удивительно было то, что ее проступок скорее обрадовал его, чем огорчил: какой-то уж слишком примерной выглядела она до этого… безумства. Иначе такой поступок не назовешь!
Максим продолжил:
– Так, красавица, давай договоримся. Рацию не выключать, пока все в поле. Понимаешь? Это первое. На поезда без спроса не садиться, это второе. Раз уж подписалась играть с нами, будь добра быть членом команды. Нам тут Жанны д’Арк на хер не сдались. На поезд она села! А то давайте: я сейчас на самолет сяду и в Катманду улечу, ты на поезд в Возвышенск, а Дима пешком в Шарм-Эль-Шейх, – играть-то кто будет?
Жуткая картина полного разброда команды всех насмешила, напряжение разрядилось.
К тому же Аня в очередной раз достала бутерброды и раздала всем. Забулькал термос, источавший запах кофе. Все мирно занялись едой.
Дима с огромным облегчением вздохнул: казалось, конфликт неизбежен, но все благополучно разрешилось. Все как в жизни, хотя они всего лишь играют…
«Схватка» – такая же жизнь, даже более насыщенная событиями и эмоциями, чем рабочие будни.
Ладно, Димины будни, где по плану «Перехват» случается погоняться за нетрезвыми водителями и мелкими уголовниками, а вот каково тем же офисным клеркам или студентам? Если бы не эта игра, разве рассекали бы они пространство ночи в поисках таинственных, заброшенных человеком мест?
В «Схватке» можно приставать к прохожим с идиотскими вопросами, безудержно самовыражаться, дурачиться, словно малые дети, потому что игра все оправдывает – ведь это только игра.
Но как ни назови то, что происходит с участниками, ведь это происходит на самом деле. Тогда какая же это игра? А эти сборы после ночных приключений: когда соперничество обостряется, страсти кипят, эмоции хлещут через край! Он-то не раз видел, насколько все это настоящее. И в чем тогда разница, где грань между жизнью и игрой? Ведь жизнь – та же игра: лидирует тот, кто лучше понимает правила, по которым ведется эта игра, тот, кто смелее, умнее, напористее. Тот, кто умеет обнаруживать, признавать и исправлять свои ошибки. Странно только, что если на финише в «Схватке» ты занимаешь определенное место, то в жизни – как ни играй! – «приз» в финале уготован всем один и тот же…
«Дом прорицательницы. Внутрь не входить, стекла не бить. Терновск».
В Терновске расспросили всех, кого только удалось, о прорицательнице. О ней никто здесь не слышал. Нет ни магазинов, ни парикмахерских с таким названием. Нет даже бабки-гадалки с таким прозвищем! Тыкались наугад, и все впустую, пока не пришла подсказка: «По пути из Залесья в Терновск обратите внимание на ночной магазин в деревне Бабкино».
– Твою мать! – выругался Максим.
Они бы заметили, без сомнения, этот «ночник», если бы въехали в Терновск, как другие команды, со стороны Залесья. Но из-за Наташи подкатили с другой стороны.
Пятнадцать драгоценных минут потратили, чтобы добраться до деревни. На ободранной стене магазина висела розовая светящаяся вывеска «24h». Тусклый свет внутри. На окнах серые от пыли шторы. Они вошли и вдохнули ни с чем не сравнимый запах сельского магазинчика. «Мини-маркет» площадью в пятьдесят – шестьдесят квадратных метров торговал всем: от батона и молока до цветного телевизора. В углу за