Мерет подошла еще не настолько близко, чтобы преградить девчонке дорогу посохом, к тому же она опять оступилась и едва удержала равновесие. Когда она добралась до уступа скалы, беглянка уже оказалась с другой его стороны – теперь перехватить ее не было никакой надежды.
Грузно опираясь на посох, лормтийка упорно преследовала перепуганную насмерть крестьянку, несмотря на предчувствие, острым ножом кольнувшее ее в сердце, отчего она снова едва не упала. Мерет изо всех сил вцепилась в полированное древко, и в нос ей ударил такой дух, что она на миг задохнулась. То был жуткий запах смерти – смерти, от которой исходили тошнотворные миазмы древнего зла.
Крепнущий ветер вполне мог принести это зловоние с поля битвы, но даже за годы войны Мерет всего однажды сталкивалась с такой невыносимой вонью – она проникала не только в ноздри, но просачивалась прямо в душу, пробуждала бесформенный и безымянный страх. Возможно, физический недостаток – ее немота – обострял и возбуждал все другие ее чувства. Вопрос был совсем в духе Мышки, чьи появления она потом долго вспоминала. Мышка славилась своем магическим даром и талантом распознавать соотношения между разными вещами.
Женщина упорно продвигалась по следу девчонки, но ее размышления вдруг были грубо прерваны.
Она взглянула вниз, и ее глазам предстало воистину странное зрелище. У ее ног, в мягкой весенней траве лежала овечья шкура, растерзанная и залитая кровью. Между молодыми травинками темнели неровные островки пропитанной кровью земли.
Мерет осторожно приподняла концом посоха край шкуры и завернула его наружу, чтобы взглянуть на внутреннюю его сторону. При таком обилии крови овцу могли убить только совсем недавно, но нигде вокруг не было видно следов ни лап, ни когтей, ни ног. Более того, с обратной стороны шкуры не оказалось ни клочка мяса. Мерет не знала ни одного животного, которое могло бы убить и освежевать свою жертву таким образом. И где кости? Поблизости не было вообще никаких останков – одна шкура и кровь!
В этих горах водились хищники: медведи, воллопы, снежные барсы. Но места их пиршеств ничем не напоминали это. Один вид этого зрелища и атмосфера этого места прямо-таки вопили об опасности.
Вессель – вот кто может знать. Лормт и его окрестности многие годы были его вотчиной. Его вполне заслуженно считали и правой, и левой рукой лорда Дюратана, и если уж кого и следовало спрашивать об этом крае или башнях, то это его. Она видела его час назад – он руководил отделкой амбразур в новой башне внешней стены.
Да, но как же пастушка? Мерет медленно развернулась и принялась оглядывать луг. Девчонки, разумеется, и след простыл. Она могла бы попробовать отыскать беглянку по звуку ее шагов, но пока она разглядывала эти странные останки, время было упущено, да и все равно, скорее всего, у нее не хватило бы сил догнать маленькую крестьянку. Пастбище по краям щерилось многочисленными валунами, походившими на гигантские выщербленные зубы. За любым из них с легкостью можно было спрятаться.
Может быть, потом она одолжит одного из маленьких крепких пони и верхом отправится в деревню, порасспросит о девочке, хотя надежда на успех представлялась ей совсем призрачной. В отношениях деревни с Лормтом особой теплоты не было, поскольку многие ее жители были из рода Карстенов, которые едва уцелели во время Пляски Гор и затаили злобу на всех, наделенных Талантами.
Нет, пожалуй, разумнее всего сейчас отправиться за ответами к Весселю. С большой тщательностью выбирая, куда воткнуть крепкий посох, Мерет развернулась и медленно зашагала обратно той же дорогой, что и пришла.
Весселя она обнаружила сидящим у перевернутой телеги; он с завидным аппетитом уплетал здоровенный ломоть травяного хлеба, увенчанный увесистым куском сыра. Казалось, это сооружение вот- вот развалится, но он ловко отправил последний кусочек в рот. Мерет заколебалась: вряд ли было учтиво отрывать человека от еды ради того, чтобы он полюбовался странной шкурой, валяющейся у подножия горы. Но – время поджимало. Находку нужно было осмотреть немедленно, иначе она теряла всякую ценность.
Управляющий проглотил то, что было у него во рту, и приподнялся ей навстречу.
– Что-то случилось, госпожа?
Мерет положила перед ним свою дощечку для письма и аккуратно вывела, чтобы ему легче было разобрать:
«Внизу, на лугу. Что-то странное. Надо посмотреть».
Он завернул остатки обеда в грубую льняную тряпицу и засунул за пазуху куртки. Потом остановился, внимательно глядя на нее.
Инстинктивно уловив его невысказанный вопрос, она покачала головой, и он не стал брать с собой единственное имеющееся поблизости оружие – кирку, которая стояла у стены у него за спиной.
На этот раз она внимательнее смотрела, куда ступает. Был полдень, уже потеплело, и ее острое ухо уловило деловитое жужжание насекомых. Когда они приблизились к месту бойни, ей показалось, что вонь усилилась; однако почти осязаемое зло, которое окружало это место Прежде, уже рассеялось. Вессель одним скачком преодолел последние несколько шагов и очутился перед окровавленной овечьей шкурой, а через миг и вовсе присел на корточки, зажав нос.
– Видать, кто-то поживился овечкой, – прогнусавил он, протянув руку к перепачканной шкуре, но не касаясь ее.
И снова Мерет зацарапала палочкой по дощечке. «Горный волк, медведь, снежный барс? » Он покачал головой.
– Нет, госпожа, такое не под силу ни одному горному охотнику. Где следы лап, кости и все прочее? Позовем-ка лучше лорда Дюратана – он когда-то учился на егеря. Пойду, – Вессель поднялся на ноги, – приведу его.
Мерет потихоньку поковыляла прочь. Туча жирных синих мух и липкий запах – это было для нее уже слишком. Даже когда она вернулась обратно в Лормт, ей еще некоторое время не хотелось заходить в кладовую. Вместо этого она отправилась в крошечную комнатку, служившую ей жилищем, и уселась за столик, на котором громоздились кучи документов и парочка книг в деревянных переплетах – тяжелые обложки были призваны защитить древние пергаментные страницы.
Ей еще нужно было заняться делом Ларвита – это была ее обязанность в Лормте; она должна выполнять ее. Только что закончившаяся изнурительная война, резня Древней расы Карстена, Пляска Гор смешали все в ее жизни, как стряпуха смешивает тугое тесто для праздничного пирога. Семьи и кланы
