Как загнанный в клетку зверь, я металась из угла в угол. Конкретного плана у меня не было. Я снова вышла на балкон и осмотрелась, но возможность прыгнуть вниз исключила, потому что тогда оказалась бы на заднем дворе Резы и Эссей, окруженном высокой стеной.
С одной стороны балкона находился узкий выступ шириной лишь в несколько сантиметров. Через окно нашей спальни я могла бы выйти и пройти по этому выступу на крышу соседнего двухэтажного дома, хотя это был бы рискованный шаг. Но что дальше? Будут ли открыты балконные двери в том доме? Будет ли кто- нибудь в нем? Поможет ли мне соседка? А вдруг она позвонит в полицию? А если я даже выберусь на свободу, то что будет с Махтаб?
Голова раскалывалась от боли.
И тут я вспомнила о внутреннем окне в ванной комнате. О нем Муди забыл. Закрытое занавеской, оно было почти незаметно.
Окно оказалось открытым, достаточно было только толкнуть. Я выглянула. Можно было бы проскользнуть через окно и выйти на лестничную площадку, но я не сумела бы справиться с тяжелой железной калиткой, которая всегда была закрыта. Я обратила внимание на ступеньки, ведущие с лестничной площадки вверх на крышу недалеко от комнат Маммаля и Насерин. Можно добраться туда и перебежать на крышу прилегающего дома. Но что дальше? Осмелилась ли бы какая-нибудь из соседок впустить в дом американскую беглянку и позволить ей выйти на улицу? Даже если бы это произошло, я бы осталась без Махтаб.
Слезы бессилия ручьями текли по моим щекам. Я чувствовала, что моя жизнь закончена, что Муди каждую минуту может убить меня и у него есть неистребимое желание сделать это. Я понимала, что нужно позаботиться о других. Достав свою записную книжку, я перелистала ее, поспешно стирая номера телефонов, хотя большинство из них были зашифрованы. Мне не хотелось подвергать опасности людей, сделавших хоть самое маленькое усилие, чтобы помочь мне. И я сожгла все листки.
Измученная событиями этих страшных нескольких дней, я опустилась на пол и не знаю, как долго, лежала в отупении. Может быть, и уснула.
Очнулась только услышав, как в замке повернулся ключ. Вошла Эссей. Она принесла поднос с едой.
– Съешь что-нибудь, – предложила она.
Я взяла поднос, поблагодарила и попыталась завязать разговор, но Эссей была очень напугана и быстро повернулась к двери.
– Извини, – тихо произнесла она и сразу же вышла. И опять в замке повернулся ключ. Он откликнулся эхом в моей больной голове. К еде я не прикоснулась.
Прошло много мучительных часов, пока возвратился Муди. Он был один.
– Где Махтаб?! – крикнула я.
– Тебе это не нужно знать, – резко ответил он. – Не беспокойся о ней. Сейчас я займусь ею.
Он прошел мимо. На какое-то мгновение я почувствовала удовлетворение, увидев на его лице следы моих ногтей. Но это чувство быстро исчезло, когда я подумала о своих собственных, значительно более серьезных проблемах. Где мой ребенок?..
Через пару минут Муди вернулся. В руках он держал несколько платьиц Махтаб и куклу, которую мы подарили ей в день рождения.
– Она попросила куклу, – объяснил он.
– Где она? Позволь мне увидеть ее!
Не произнеся больше ни слова, он оттолкнул меня и вышел, снова заперев меня.
Во второй половине дня, когда я лежала в постели, извиваясь от разрывающей спину боли, послышался щелчок домофона. Кто-то стоял на тротуаре перед домом. Я подбежала и подняла трубку. Это была Элен.
– Меня закрыли, – объяснила я. – Подожди, я подойду к окну. Мы сможем поговорить.
Я прижалась головой к решетке. Элен с детьми стояла на тротуаре.
– Я пришла посмотреть, что у вас тут происходит, – сказала она и добавила: – Али хочет пить.
– Я не могу дать тебе попить, – объяснила я Али, – меня закрыли на замок.
Эссей, разумеется, все слышала и через минуту вышла к ним, неся стакан воды для малыша.
– Что мы можем сделать? – спросила Элен. Эссей тоже хотела бы знать ответ на этот вопрос.
– Иди к Хормозу, – предложила я, – попытайтесь поговорить с Муди.
Элен согласилась и поторопила детей. Весенний ветер развевал ее черную чадру.
В тот же день я поговорила с Резой. Он стоял во дворе, а я на балконе. Я знала, что у Эссей есть ключ, но Реза не хотел подниматься к нам наверх.
– Реза! – сказала я. – Я тебе действительно благодарна, что ты был доброжелательным ко мне с тех пор, как я приехала в Иран. Ты был добросердечнее, чем кто-либо другой, несмотря на то, что произошло между нами в Штатах.
– Спасибо. Ты хорошо себя чувствуешь?
– Помоги мне, прошу тебя. Ты единственный человек, кто мог бы поговорить с Муди. Увижу ли я когда- нибудь еще Махтаб?
– Не беспокойся, увидишь ее. Он не будет прятать ее от тебя. Он любит тебя и Махтаб.
– Прошу тебя, поговори с ним, – умоляла я.
– Я не могу с ним разговаривать. Если он что-нибудь решил, то его невозможно переубедить.
