18
Вернувшись в хижину, Хумам обнаружил, что дома с нетерпением ждали его возвращения. Все с любопытством окружили его, и, сбивчиво дыша, Адхам спросил:
— Ну что, сынок?
Хумам заметил, что у Кадри подбит глаз, и склонился над братом, чтобы разглядеть поближе его лицо. Адхам с сожалением сообщил:
— Он не на шутку сцепился с этим типом, — и указал в сторону жилища Идриса, погруженное в безмолвную тьму.
— Это беспочвенные, мерзкие домыслы Большого Дома, — гневно отозвался Кадри.
Обернувшись в сторону хижины Идриса, Хумам обеспокоенно спросил:
— Что там происходит?
— Родители ищут сбежавшую Хинд, — грустно ответил Адхам.
— Кто в этом виноват, если не наш ужасный дед?!
— Тише! — взмолилась Умайма.
Но Кадри зашелся гневом:
— Чего ты боишься? У тебя нет ничего, кроме мечты о возвращении, которая никогда не сбудется… Поверь мне, ты не выберешься из этой лачуги до самой смерти.
— Хватит ныть! — вспылил Адхам. — Ты с ума сошел, клянусь Создателем! Может, ты решил последовать за сбежавшей девчонкой?
— Именно!
— Замолчи! Надоели твои глупости!
— С этого дня нам жизни не будет рядом с Идрисом, — горестно проговорила Умайма.
Адхам повернулся к Хумаму.
— Ну что?
Хумам ответил голосом, в котором не было и намека на радость:
— Дед пригласил меня жить в Большом Доме.
Адхам уставился на него, ожидая продолжения, но сын не промолвил больше ни слова, тогда, отчаявшись, он спросил:
— А мы? Что он сказал про нас?
Хумам печально покачал головой и прошептал:
— Ничего.
Смех Кадри обжег его, как жало скорпиона.
— Чего же ты явился? — спросил он Хумама с издевкой.
Да, зачем я пришел? Просто такие, как я, не созданы упиваться собственным счастьем в одиночку.
— Я столько раз говорил ему о вас, — печально произнес он.
— Вот спасибо! Почему же он тогда выбрал тебя?! — злился Кадри.
— Ты знаешь: я здесь ни при чем.
— Ты, Хумам, несомненно, лучший из нас, — вздохнул Адхам.
Кадри с обидой вскричал:
— А ты, отец, который и плохого слова о нем не сказал, ты оказался недостоин!
— Тебе не понять… — ответил Адхам.
— Этот человек большее чудовище, чем Идрис.
— Ты разбиваешь мне сердце. Не теряй надежды, — запричитала Умайма.
— Надежда осталась только на эту пустыню, — ответил Кадри с вызовом. — Поймите вы наконец и успокойтесь! Забудьте об этом проклятом доме! Я не боюсь этой пустыни. Даже Идриса не боюсь. Могу дать ему такой сдачи! Плюньте вы на этот дом и живите спокойно!
Адхам подумал: «Как ты можешь так поступать? Почему, отец, ты пробудил в нас любовь к себе, а потом не смог простить? Что может смягчить твое сердце, если до сих пор ничего его не тронуло? Что толку надеяться, если все перенесенные страдания не оправдали нас в глазах того, кого мы любим?» Не своим голосом он сказал вслух:
— Так что же, Хумам?
Хумам смутился.
— Он сказал мне, чтобы я простился и возвращался.
Темнота не скрыла неудачную попытку Умаймы сдержать рыдания.
— Что же тебя задерживает? — с презрением спросил Кадри.
— Иди, Хумам, с нашим благословением! — решительно сказал Адхам.
Кадри притворился серьезным:
— Иди, герой, не думай ни о ком!
— Не смейся над братом! — закричал на него Адхам.
Кадри усмехнулся:
— А он оказался не лучше нас!
— Если я и останусь, то не ради тебя! — ответил резко Хумам.
— Иди, не сомневайся! — твердо повторил Адхам.
Умайма проговорила сквозь слезы:
— Да… Ступай с миром!
— Нет, мама… Я не пойду.
— Ты с ума сошел? — удивился Адхам.
— Нет, отец. Тут нужно подумать и посоветоваться.
— Не нужно тебе думать. Не возьму я такой грех на душу.
Указывая на хижину Идриса, Хумам решительно сказал:
— Мне кажется, что-то случится.
— Мы в отличие от тебя способны защитить себя от зла, — съязвил Кадри.
— Самое мудрое — не отвечать на твои слова, — гордо ответил Хумам.
Адхам снова попросил его:
— Иди, Хумам!
Хумам направился к хижине.
— Я остаюсь с вами, — проговорил он.
19
От солнца оставалась лишь узкая полоска, редкие прохожие уже исчезли. Кадри и Хумам со стадом были в пустыне одни. За целый день братья не обменялись и словом, лишь по необходимости заводя разговор. Большую часть времени Кадри отсутствовал. Хумам, сидевший в одиночестве в тени скалы, догадывался, что тот пытается отыскать следы Хинд. Неожиданно Кадри спросил Хумама с вызовом:
— Скажи, какое решение ты принял, пойдешь к деду?
— Это мое личное дело, — проворчал Хумам.
Кровь Кадри вскипела от гнева, который проступил на его мрачном, как аль-Мукаттам в сумерках, лице.
— Чего тебе оставаться?.. Когда ты уже уйдешь?.. Когда наберешься смелости, чтобы объявить всем о своем решении?
— Я остался, чтобы разделить со всеми страдания, виновник которых — ты.
— Ты говоришь так, чтобы скрыть свою зависть, — хищно улыбнулся Кадри.
— Ты вызываешь жалость, а не зависть, — удивленно покачал головой Хумам.
Дрожа от злости, Кадри приблизился к нему и, задыхаясь, произнес:
— Как я ненавижу тебя, когда ты пытаешься умничать!
