мимо, считал своим долгом поострить:
— Эй вы, бульбянники! Как жизнь?
— Картофелечистильщикам — пламенный привет!
Сжав зубы, мы не отвечали на насмешки. Вы можете оценить, чего стоило нам молчание.
Появился и Ленька Александров. С ехидной улыбочкой понаблюдал, как мы боремся с картошкой, а потом исчез.
Через несколько минут пришел снова в окружении ватаги ребят из своего отряда. Кивнув на нас, Ленька громко изрек:
— Перевоспитание тунеядцев идет полным ходом.
Леньке я уже не мог не ответить — ведь он был моим одноклассником. Озабоченно оглядев 'скамью подсудимых', на которой мы еле поместились, я произнес:
— Ребята, давайте потеснимся, тунеядец жаждет перевоспитаться.
Ленька замялся, не зная, что ответить, и повернулся к своим товарищам за подмогой. Но те потихоньку хихикали.
— Вот просидите так всю смену, еще поплачете, — вновь пошел в атаку Ленька.
— Ну и просидим, а тебе завидно?
— Чему завидовать? Вы тут чистите нам картошку, а мы ее рубаем и пальчики облизываем.
Ребята из Ленькиного отряда восторженно захохотали.
— Как бы вам не подавиться, — не остался я в долгу.
Началась настоящая перепалка, в которую втянулись все. Про то, чтобы чистить картошку, мы, разумеется, забыли.
Неожиданно появилась Галка Новожилова.
— Как тебе не стыдно, Леня, — возмутилась она. — Зачем ты издеваешься над ребятами? Это не по- пионерски и, вообще, некрасиво.
— Красиво — некрасиво, — буркнул Ленька, удивленный, что Галка неожиданно взяла мою сторону. — А они большего и не заслуживают — хулиганы. Я б заставил их всю смену чистить картошку. Попрыгали бы.
Ленька повернулся и зашагал прочь. За ним потянулись остальные.
— Спасибо, сеньора, — я поклонился Галке, — мы никогда не забудем, как в трудную минуту ваша забота и участье тронули нас до слёз.
— Все дурачишься? — спросила Галка.
— А что мне, плакать?
— Не плакать, а придумать что-то надо. Ты же умел раньше.
Галка хитро глянула на меня.
— Ну, до свидания!
Мы долго смотрели вслед Галке, которая медленно брела между сосен к домику своего отряда.
— Давно знаком? — выдавил из себя Толька. — Как зовут?
Я промычал что-то неопределенное и принялся за картошку.
Тольке захотелось поговорить:
— Очень ненадежные люди эти девчонки. Как ты считаешь, Коробухин?
— Я считаю, — начал я, — что нам надо придумать, как избавиться от картошки, а не болтать всякую ерунду.
— А как ты от нее избавишься? — уныло протянул Васька Блохин.
— Как? — хором спросили ребята.
Я выбегаю на шоссе и подымаю вверх руку. Мои друзья тормозят и слазят с велосипедов.
— Ну и влип ты в историю, — сокрушается Семка.
— Ничего, скоро все будет хорошо, — утешает Генка.
— Да плюнь ты на все и удирай из лагеря к нам. — Гороху, как всегда, неведомы никакие колебания.
— Я еще хочу немного подраться, — подмигиваю я ребятам. — Сдаваться рано.
— Молодец, Валера, — улыбается Семка, — я всегда говорил, что ты железный парень.
— Вот это по-нашему, — одобряет и Горох.
Генка мнется, прежде чем сказать:
— А может, лучше всего тихо отдыхать, ни во что не вмешиваясь? Каникулы скоро окончатся, а ты все мечешься как угорелый.
— Ну, ладно, ребята, — говорю я. — Катите дальше. А я пошел, у меня еще дело есть сегодня.
— Ночью? — удивляется Семка.
— Ага.
— Тебе дня мало? — ехидничает Горох.
— Чуть-чуть не хватает, — улыбаюсь я.
Ребята садятся на велосипеды и отправляются в путь. Я долго машу им рукой, а потом поворачиваю к лагерю.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ НОЧЬЮ У ТРЕХ СОСЕН
ПРИ СВЕТЕ ЛУНЫ ПРОИСХОДИТ СВИДАНИЕ
Ночь была темная, какой ей и полагалось быть. Здорово, если бы ночью было светло, как днем. Тогда стоял бы сплошной день, как на севере. И вожатые не заставляли бы нас так рано ложиться спать.
У меня отличное зрение. А ночью даже и я ничего не вижу. И когда я собственным лбом убедился, что по дороге к забору растет слишком много сосен, то подумал, хорошо бы на небо луну. Не для украшения, а для освещения.
И луна появилась, как по моему хотению и велению. Вокруг стало светлее. И за это я был благодарен луне. Потому что шел на свидание с Галкой. А разве свидание может быть без луны?
Днем я настойчиво ломал голову, как нам избавиться от бульбы, но ничего такого, чтобы все ахнули, не придумывалось. Мешали мне сосредоточиться Галкины слова: 'Надо придумать что-то, ты же умел раньше'. Легко сказать 'придумать'. А что, если?.. Я вспомнил, как в школе писал Галке письма и вызывал ее на свидание. Я решил, что письма можно писать и на каникулах.
Я быстро набросал записку: 'Я жду тебя после отбоя у трех сосен'.
По дороге от лагеря к речке, там, где кончался лес, росли три сосны, похожие на три изогнутых лука. Вот здесь я и назначил Галке свидание. Во время обеда я сумел незаметно передать ей записку.
И теперь хожу у трех сосен, гадая, появится ли Галка.
И вдруг мне становится смешно. Тут только до меня доходит, что я пришел просить совета, как нам выпутаться из трудного положения, у той самой Галки, которая беззаветно боролась с разгильдяями.
Но что поделаешь? Мои друзья далеко, и с ними я встречаюсь лишь во сне.
На тропинке послышались торопливые шаги. Галка? Она.
— Здравствуй, — сказала Галка.
— Здравствуй, — сказал я.
— Ого, какая луна! — удивилась Галка. — Я такой никогда не видела.
— Это потому, что ты рано ложишься спать.
— А ты когда ложишься?
— А я совсем не сплю.
— Почему?
— Не хочется. Наверное, я хорошо высыпаюсь за мертвый час. Поэтому ночью не могу заснуть.
