— Ах, вот оно что! — рассмеялась Галка. — Бессонница! Лечиться надо. Пить микстуру, глотать таблетки.
Я сказал Галке совсем не то, что собирался сказать. Но как я буду ей жаловаться, если она уверена, что я все могу совершить. Мужчина я или нет, в конце концов?!
Луна спряталась за облако, и на небе засверкали звезды. Мы глядели на звезды, и я рассказывал Галке, какое прекрасное путешествие мы совершили вчетвером на велосипедах.
— А меня с собой возьмете, когда снова поедете? — спросила Галка.
— Конечно, возьмем, — пообещал я.
— Только я не умею кататься на велосипеде, — призналась Галка.
— Ничего, научим.
Снова появилась луна, и звезды побледнели и стали почти невидимыми.
— Что-то холодно, — поежился я.
— А я не чувствую, — сказала Галка.
— От реки тянет холодом, — упрямо повторил я.
— Да, немножко, — согласилась Галка.
— Пошли в лагерь, — предложил я.
И мы двинулись назад, к нашим разноцветным домикам.
— А зачем ты меня позвал? — тихо спросила Галка.
— Я хотел с тобой поговорить.
— Можно поговорить днем.
— Днем все мешают.
Мы шагали по еле заметной в темноте тропинке и разговаривали.
— Ты знаешь, какую я сегодня интересную книжку прочитала, — сообщила Галка.
— Про войну?
— Про войну. Про то, как боролись с фашистами мальчишки и девчонки, — рассказывала Галка. — Однажды они забрались в фашистский гараж и у всех машин прокололи шины.
— Молодцы, — похвалил я ребят из книжки. — А что они еще делали?
— Листовки писали и расклеивали на заборах, на стенах домов. Полицаи разузнали про это, и тогда ребята ушли в партизаны, и там…
Я не дал Галке договорить и на весь лес закричал:
— Прекрасная книга! Самая лучшая в мире!
Галка удивленно на меня поглядела. Но я не мог ей рассказать, какая замечательная мысль пришла мне в голову. И помогли мне Галка и хорошая книга, которую она прочитала.
В лагере мы распрощались.
Я лег и долго не мог уснуть. Мне было все ясно, хотя вокруг стояла темная ночь. Чтобы воплотить в жизнь то, что я задумал, необходимы краски, бумага и клей. И как можно скорее.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ Я ПРЕВРАЩАЮСЬ
В АБСТРАКТНОГО ХУДОЖНИКА
Утром я посвятил в свой план Юрку, Марика, Тольку и Васю Блохина. Моя идея имела успех.
Сегодня нас продержали на 'скамье подсудимых' недолго. А что будет завтра?
Мы разбрелись по лагерю в поисках бумаги, красок и клея.
Я сразу побежал в пионерскую комнату, надеясь добыть то, что нам нужно.
— Коробухин! — раздался за моей спиной властный голос. Я остановился и обернулся. Ко мне решительным шагом с пухлым журналом под мышкой направлялась Капитолина Петровна. Она подошла и укоризненно покачала головой. Не зная, в каких грехах меня обвиняют, я состроил на всякий случай покаянную физиономию.
— Что же это значит? — спросила Капитолина Петровна и еще укоризненней покачала головой.
Я развел руками. Сам понимаю, что ужасно плохо, но ничего с этим поделать не могу, потому как не знаю, в чем провинился.
— Что же это значит? — вопрошала Капитолина Петровна. — Все ребята записались в кружки. И лишь ты один — один на целый лагерь! — остался неохваченным.
— Запишите меня в кружок по дрессировке дельфинов, — быстро сказал я, когда понял, что от меня хотят.
— Ну вот что! Брось эти шуточки! — строго произнесла Капитолина Петровна. — Места остались в кройке-шитье и в рисовальном. Я записываю тебя в рисовальный. Сразу после полдника первое занятие. В пионерской комнате.
— Я не умею рисовать!
— Научишься, — успокоила меня Капитолина Петровна. — Для того и кружок мы организовали. И потом запомни — в 'Лесной сказке' все ребята талантливые.
Я сказал, что постараюсь запомнить, и Капитолина Петровна с пухлым журналом под мышкой зашагала дальше.
Что же делать? Ведь я и вправду не умею рисовать. И вдруг меня осенило. Краски и бумаги сами идут ко мне в руки, а я отбрыкиваюсь.
Когда я появился в пионерской комнате, рисовальный кружок уже вовсю хвалился новенькими тетрадями и цветными карандашами. Я тоже получил от Ильи Александровича (того лохматого парня, который меня записывал в лагерь) свою тетрадку и красный, синий, желтый и простой карандаши.
— Ребята, — взлохматил Илья Александрович и без того лохматые волосы. — Ребята, мы будем рисовать с натуры. Вы видите вазу с цветами? Начинайте рисовать, а я посмотрю, кто что умеет.
Ребята нависли над тетрадями и что-то там такое быстро начали выводить карандашами, изредка бросая воинственные взгляды на вазу с цветами. Видя такой подъем, я тоже решил рисовать. Провел одну линию, другую. Глянул — не то. Вместо вазы получалась пузатая бочка.
Начал снова. Парень я упрямый. Пыхтел, сопел, и получилась у меня уже не бочка, а трехлитровая банка из-под маринованных помидоров. Вперед, подбодрил я себя. Успехи налицо. От банки до вазы один шаг.
Но шаг этот оказался самым трудным. Никак не выходила у меня ваза. А про цветы я уже не говорю. Они были для меня недосягаемы. Полтетради я изрисовал зря.
Скосил глаза к соседке. У нее ваза была готова, и она раскрашивала цветы. Да, подумал я, тут такое дело — не спишешь. Однако время течет. Скоро рисунки Илье Александровичу сдавать.
Надо рисовать что-то другое, такое, чего никто не нарисует. Например, цирк. Ага, цирк! Прекрасная мысль. Я нарисую цирк. Цирк надо уметь нарисовать, это вам не вазочки с цветочками.
Я презрительно глянул на рисунок соседки, где уже распустились цветы, и принялся за свое.
Сперва я нарисовал купол и на самом его верху прикрепил пёстрые флаги. Это означало, что цирк открыт, представление начинается, проходите все, кто хочет. Вход и колонны у входа я не стал рисовать, потому что там проверяют билеты, и если у вас нет билета, то не надейтесь, вас ни за что не пропустят. Мне хотелось нарисовать такой цирк, куда бы можно было входить безо всякого билета. И даже вовсе не надо было входить. Можно смотреть все представление, стоя прямо на улице. А если поближе захочется поглядеть, заходи и садись в кресла, которые с трех сторон возвышаются над ареной.
Арену я нарисовал так. Провел под куполом большой красный круг. А вот что показать на арене?
Сперва, конечно, лошадей. Как они несутся по кругу, легко выбрасывая ноги. Коричневые тела лошадей словно летели по моей арене. А на них висели, сидели и лежали белые фигурки наездников.
Я поглядел на то, что у меня получилось, и, вы знаете, мне это понравилось.
Что еще изобразить на арене? Клоунов, конечно. Без клоунов цирк все равно, что лагерь без нашего отряда. В огромных клетчатых кепках и в длинных задранных кверху ботинках целых пять клоунов устроились на самом видном месте в цирке. В середине арены. Почему я нарисовал пять клоунов, а не