одного или двух? А чтобы смешнее зрителям было.
Еще надо показать дрессированных львов, но тогда не обойтись без ограды. Вдоль всей арены я нарисовал решетчатую загородку, а рядом с лошадьми изобразил дрессированных львов. Рыжие, с лохматыми шевелюрами, они сидели на специальных тумбах и рычали друг на друга. Рыка, конечно, на картине не было слышно, но я пошире разинул львам пасти, чтобы всем было ясно, что рычат они, не стесняясь зрителей.
Потом я нарисовал акробатов. Чтобы они не занимали много места, я поставил их друг дружке на плечи, но их было так много, что они дотянулись аж до потолка. А в самом низу живой лестницы стоял акробат с широченными плечами и толстенными ногами, чтобы он мог всех удержать.
Ну вот и все. Нет, не все. Не хватает слона. Хорошо бы вывести его на арену, но там уже негде яблоку упасть. Правда, есть место под куполом. Но как туда слон может попасть? А если в цирке выступает Кио, слон и не там еще может очутиться! Поэтому я со спокойной совестью изобразил слона под куполом цирка.
Картина была готова. Тут только я вытер пот со лба и почувствовал, что сильно устал.
Илья Александрович ходил по комнате и рассматривал наши картины. Он остановился возле моей соседки.
— Очень хорошая работа, Зина! — похвалил девочку вожатый.
Я глянул в ее тетрадку и ахнул. Потом поглядел на живую вазочку с цветами и ахнул сильнее прежнего. Они были так похожи друг на друга — живая вазочка и нарисованная, что, казалось, Зина и не рисовала вовсе, а просто приклеила каким-то чудом эту самую вазочку к своей тетрадке.
— А что это у тебя такое? — глянул на мою картину вожатый.
— Цирк.
— Цирк? — удивился вожатый.
Меня обступили ребята. Моя картина вызвала у них ядовитые насмешки.
— Эта куча мала называется цирком?
— А что это за козявочки ползают?
— Это собаки дрессированные, — сквозь зубы процедил я.
— Прекратите, ребята, — строго сказал вожатый. — Коробухин нарисовал оригинальную картину.
Я выпятил грудь. Вожатый хвалит меня, а не вас.
— А у вас краски есть? — я понимал, что железо надо ковать, пока оно горячо. — Я хотел бы порисовать красками в свободное время.
— Потренируйся, — согласился вожатый и вручил мне два тюбика с красками и большой лист бумаги.
Я прижал добычу к груди и хотел дать стрекача.
— Как у вас дела? — услышал я за спиной голос Капитолины Петровны.
Она подошла и обратила взор своих глаз, усиленных очками, на мою картину и начала сперва медленно, а потом все быстрее мотать головой, на которой торчала пилотка из газетной бумаги.
— Абстракционист! — прошептала Капитолина Петровна.
Я подумал, что она в восторге от моей картины, и поддакнул:
— Я с детства абстракционист.
— Как у тебя язык поворачивается такие слова произносить, — зашумела Капитолина Петровна, и я понял, что моя картина ей не понравилась.
Капитолина Петровна поглядела на меня:
— Ну, почему бы тебе, как всем, не нарисовать эту прекрасную вазочку с душистыми цветами?
— Не хочу, — сердито сказал я. — Я хочу рисовать цирк и зверей.
Илья Александрович попытался за меня вступиться, но Капитолина Петровна блеснула на него очками, и вожатый замолк.
— Ну вот что! Для меня, Коробухин, теперь совершенно ясно, — сказала Капитолина Петровна, глядя куда-то поверх очков и поверх меня, — живопись — это не твое призвание. Ступай.
Сунув тюбики с красками в карманы и бережно прижав к груди лист бумаги, я понесся к нашему домику.
Ребята тоже даром не теряли время. Они нашли клей. А самое главное, что Юрка Трофименко оказался настоящим художником. Правда, записали его почему-то в гимнастический кружок.
Мы спрятались в кустах возле забора.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ НА СЦЕНУ ВЫХОДИТ ВЕСЕЛАЯ ДЮЖИНА
Пробалансировав на цыпочках по скрипучему полу, чтобы не разбудить спящих, мы вышли из нашего домика. Мы несли рулон бумаги, кисточку и бутылку с клеем. Сделав несколько шагов, замерли в недоумении.
Было от чего удивиться! В то время, когда ребята тихо посапывали или громко храпели, наши вожатые, воспитатели и даже повара резвились, ну точно как мы днем.
Капитолина Петровна прыгала через скакалку, которую крутили тетя Рая и Елена Владимировна, вожатая отряда малышей. Капитолина Петровна прыгала, наверное, уже давно, потому что ликующе считала: 'Тридцать пять, тридцать шесть…' Но вот она сделала 'страту', и все обратили внимание на Аскольда.
Наш вожатый не преминул похвастаться своей силой. Он стал на руки и пошел так от бума по направлению к столовой. За Аскольдом, подбадривая его криками, потянулись остальные. Вожатый шел здорово. Словно на ногах, а не на руках.
Вдруг он закачался, все заахали, но Аскольд удержался и благополучно дошел до столовой.
Когда он снова очутился на ногах, вожатые и воспитатели захлопали. Мы молча подмигнули друг дружке: 'Молодец наш вожатый!'
— Ребята, — воскликнула Капитолина Петровна, — давайте играть в чехарду!
— В чехарду! — радостно закричали вожатые, воспитатели и повара.
Мы переглянулись, и Юрка снисходительно промолвил:
— Пусть поиграют, мы подождем.
Вожатые здорово играли в чехарду. Чувствовалось, что они давно не испытывали такого удовольствия.
А потом Илья Александрович и Аскольд вскарабкались на бум и начали состязаться, кто кого столкнет. Вожатые и воспитатели разделились на две группы. Одна болела за Аскольда, другая — за Илью Александровича. Мы, конечно, болели за нашего вожатого. Забыв, что мы в засаде, Марик крикнул:
— Аскольд, нажимай!
И тут же испуганно осекся. Мы приготовились удирать. Но никто не услышал возгласа Марика — всех увлекла спортивная борьба.
Все же Илья Александрович оказался ловчее. Неожиданным ударом он столкнул Аскольда на землю.
Наш вожатый решил взять реванш и снова полез на бум. Правильно, сдаваться нельзя.
Страсти накалились. Вожатые принялись скандировать:
— Шайбу! Шайбу!
Взбодренный поддержкой, Аскольд ринулся на Илью Александровича и… в одно мгновение сам очутился на земле. Но успел задеть Илью Александровича, потому что тот стал торопливо загребать руками, пытаясь удержаться на узком бревне. Ничего из этого у него не вышло, и Илья Александрович совершил вынужденную посадку на землю.
Все шумно захлопали, а Капитолина Петровна объявила:
— Ничья!
— Ничья, — закричали остальные. Аскольд хотел было снова залезть на бум, чтобы одержать победу,
