что никто особо не стремится приобретать себе жилье в придачу с моим отцом. Тогда я вспомнила давнюю мысль о том, чтобы продать наши с мамой комнаты хачикам с рынка по дешевке, и отправилась в ближайшие выходные по московским рынкам расклеивать объявления. Через три недели у меня на крючке был Анвар со старой и молодой женами, а также четырьмя детьми на одну комнату и Мурат с младшей сестрой, папой и мамой для другой. Меня такой расклад устраивал, хотя я и серьезно проигрывала в деньгах. Папаня во время показов квартиры и переговоров о купле-продаже сидел в своей комнате притихший, опасаясь даже высунуть нос. Внутренне я уже ликовала. Денег мне пришлось занимать у знакомых и брать в банке кредит под бешеный процент — фатально не хватало, — но зато мы с мамой нашли замечательную двухкомнатную квартиру в районе метро «Аэропорт», в только что построенном доме. И главное, практически в противоположном конце Москвы. Как мне удалось собрать нужные деньги, оформить документы, со всеми договориться и провести в конце концов все эти сделки, я уже вспомнить не берусь. По-моему, это был своего рода гражданский подвиг. Те, кто знает, что такое паспортные столы, органы опеки, БТИ, нотариусы, договоры купли-продажи, поймет, о чем я говорю. А тем, кто не знает, объяснять на пальцах не решусь. Ну да не суть. Главное, я сделала это! Анвар и Мурат обрели собственное жилье в Москве — очень круто, — а мы с мамой получили долгожданную и такую сладкую свободу. Лишь после того как мы переехали в свою новую квартиру, я поняла наконец, что значит хотеть вернуться с работы домой. И это было неописуемое счастье! Жалко, что бедная моя бабуля Надя до него не дожила.
Теперь мне нужно было немного прийти в себя и отдохнуть: разрушенные надежды на продвижение бизнес-проекта, продажа и покупка жилья, войны с отцом и переезд вымотали меня настолько, что я перестала ориентироваться в пространстве. Словно отключилась на время, отказалась от восприятия бытия. К реалиям жизни вернул меня неожиданный — хотя для большинства, полагаю, весьма заурядный — случай.
В одну из пятниц шеф снова засиделся на работе допоздна. Я уже зевала за своим монитором так, что была прямая угроза вывихнуть челюсть. Но раз не уходит Петр Кузьмич, куда же денусь я?! Надо сидеть. Он появился передо мной неожиданно, как возникшая из ниоткуда тень, — вообще-то обычно, чтобы дать задание, он использовал селекторную связь, а тут собственной персоной: «Рита, вы не могли бы ко мне зайти? У меня что-то странное с компьютером». Сказать, что я удивилась, нельзя. Я просто внутренне замерла от неожиданности и потеряла дар речи. Ко мне — по имени и на «вы»?! Однако, как я поняла уже гораздо позже, вежливость, прямо скажем, не свойственная Петру Кузьмичу, была использована как психологический прием. И нужного эффекта — моего неосмотрительного впадения в ступор — шеф добился.
Я, словно сомнамбула, подошла к компьютеру в кабинете шефа, села в кожаное кресло, которое было жарким от тела начальника, — он практически только что с него встал. Это ощущение чужого тепла показалось мне стыдным, неприличным — я опустила глаза и, кажется, покраснела.
— Что у вас случилось? — спросила я, тупо уставившись в монитор, на котором застыл текст какого- то письма.
— Шрифт посмотри вот тут, в третьем абзаце, — Петр Кузьмич глупо хмыкнул, — соскочил.
— А, так это ж элементарно. — Я немного успокоилась. Выделила «соскочивший» абзац, выставила на панели инструментов «Times New Roman», размер 14, как и в остальном тексте, и собралась уже встать и уйти, как почувствовала, что кресло медленно, но настойчиво едет назад. Ну и я вместе с ним, несмотря на внутренний протест и поселившийся в груди испуганный холод.
Петр Кузьмич выкатил меня из-под прикрытия массивного рабочего стола, развернул к себе, наклонился и начал целовать. Я дернулась и застыла. Мысли скакали в голове, как бешеные блохи: буду сопротивляться — выгонит с работы, буду терпеть и морщиться — тоже не поздоровится. Что делать-то, что?!
— Я за тобой три года внимательно наблюдаю, — шеф задыхался от вожделения, — ты молодец. Целеустремленная. Не трепло.
— Н-но вы ж-ж-ж н-н-е… — я все никак не могла сообразить, что делать дальше.
— Кстати, — Петр Кузьмич решительно прервал мое бессмысленное жужжание, — дашь потом еще разок свой бизнес-план посмотреть? Что-то я в прошлый раз сути не уловил.
Он точно знал, куда бить. Он вообще все на свете знал и как никто другой манипулировал людьми. После упоминания о бизнес-плане в голове пронеслась какая-то мутная, в обычных обстоятельствах ненавистная мною женская народная мудрость: «От меня ж не убудет», и я начала робким языком, попавшим нежданно-негаданно в царственный рот всемогущего Петра Кузьмича, отвечать на поцелуй. Шеф воспрял духом и, схватив меня огромными ручищами за талию, выдернул из кресла. Я стояла перед ним, покачиваясь, как былинка, обняв его за потную шею. Когда он протиснул широкую ладонь в мои брюки, а заодно и сразу в трусы, я представила себе, что стою связанная по рукам и ногам. Что, как бы я ни желала, прочные путы не дадут мне пошевелиться. И если уж я оказалась в таком положении перед этим человеком, он имеет надо мной полную власть, имеет право делать все. Ладонь его добралась до цели и с силой сжала меня в горсть. Кажется, я потеряла сознание — то ли от боли, то ли от невесть из каких уголков сознания вынырнувшего вожделения…
После этого случая работать с шефом стало несравненно легко. Петя теперь чаще улыбался, никогда меня не ругал, вместо «Ты опять, деточка, забыла» говорил: «Ритонька, мы с тобой вот что не вспомнили». И все в таком духе. Человека как подменили. А я глупо радовалась его обновленному состоянию. Да что там, радовалась — гордилась как последняя дурочка, приписывая все положительные перемены в нем исключительно себе! Мы оставались в его кабинете каждый вечер. Он выплескивал в меня все накопившееся за день: усталость, радость, злость, успех, раздражение, страсть. Он старательно и умело доставлял наслаждение мне. Сложно сказать, превратилось ли мое отношение к нему в любовь, но что-то очень похожее на это чувство было. Правда, не так уж долго.
По отношению к близким людям Петр Кузьмич оказался заботливым и нежным человеком. Только теперь я начала понимать, о чем говорил мой однокурсник Ярик, когда утверждал, что у него замечательный отец, каких еще поискать. Петя, случайно узнав, что я недавно меняла квартиру и у меня остались долги, тут же выдал мне нужную сумму. Я отказывалась брать, но он настоял — говорил, что обижу его отказом. Он и просто так стал часто «подкидывать» мне деньги: то в ящик письменного стола, то под клавиатуру компьютера — кажется, это доставляло ему удовольствие.
Какое именно удовольствие заключалось в оплате чужих услуг, я поняла, только когда сама стала пользоваться мальчиками легкого поведения. Похоже, это мое желание чувствовать перед другими свое превосходство, прежде всего материальное, только усилилось и приобрело новую форму в общении с Егором: мне безумно нравилось везде за него платить.
А тогда я лишь удивлялась, откуда такая щедрость, и вздыхала: «Эх, где ж ты раньше-то, милый, был?» Когда я как одержимая экономила каждую копейку, не позволяла себе купить лишнюю пару чулок, не говоря уж об остальном. Теперь деньги полились, в моем понимании, рекой — я даже практически не тратила свою зарплату: в этом не было никакой нужды. Купила на Петины подношения новую мебель в нашу с мамой квартиру, начала хорошо и дорого одеваться, приучила себя к фитнес-клубам и салонам красоты. А Петр Кузьмич в свою очередь гордился переменами во мне. «За последние полгода ты просто расцвела, красавицей стала. Это потому, что ты меня полюбила, правда?» — заискивающим тоном вопрошал он. «Конечно, правда!» — ответствовала я, не в силах, однако, сдержать кривой улыбки. Да если б у меня два года назад не было всех этих денежных, семейных и прочих проблем, я б такой юной красоткой была, закачаешься! И не сидела бы в твоей приемной с серым от усталости и недоедания лицом, завязанными в узел от отсутствия возможности подстричься волосами и в дешевеньких, с рынка, костюмах. Идиот! И все равно я его почти любила.
О предстоящем собрании акционеров Петр Кузьмич меня заранее не предупредил — о том, что мне предстоит выступить с докладом по своему бизнес-плану, а еще лучше сделать для наглядности презентацию в Power Point, я узнала, когда печатала под его диктовку служебную записку на имя генерального директора. На словах «Прошу Вас включить в повестку дня очередного собрания акционеров презентацию проекта продвижения компании «РусводК» на рынок Германии. Докладчиком прошу назначить Рубину Маргариту Семеновну» я запнулась пальцами о клавиши и застыла.
— Как?! — других слов у меня не находилось.
