испытания четвертого блока на ЧАЭС. Решили проверить воздействие эйфорического излучения. Все шло хорошо, пока заказчик не потребовал выйти за предельную мощность. Мы не посмели ослушаться. Произошла перегрузка генератора, и он стал неконтролируем. Мы с ним справились только к обеду следующего дня. А потом мы узнали, что произошла авария на ЧАЭС. После расследования заказчика приговорили к смертной казни, а вся шумиха с судебным процессом над директором ЧАЭС - для отвода глаз. Для морального поддержания рабочих, работающих на ликвидации последствия аварии на ЧАЭС, по заданию правительства был включен резервный комплект. Поэтому не только из-за радиации рабочие чувствовали легкую эйфорию и увеличение сексуального возбуждения. Потом, из-за ухудшения радиологической обстановки, объект законсервировали, а нас эвакуировали. С приходом в России второго президента Путина, об объекте вновь вспомнили и с привлечением украинских военных объект расконсервировали и модернизировали. Начались успешные испытания основного генератора. А потом, что-то пошло не так. Генератор превратился в выжигателя мозгов. То есть, теперь, при воздействии излучения на мозг человека вызывало атрофию частей мозга отвечающих за память, логику и боль. Не всю правда, но теперь в человеке ничего человечного не оставалось. Получался агрессивный ко всему живому, кроме себе подобных, зомби с остаточными навыками владения оружием. Все это мы узнали на личном горьком опыте. Генератор отключить мы не можем, так как там полно зомби из рабочих и военных с огнестрельным оружием. Генератор находится на втором уровне, питание автономное там же, рассчитанное на месяц непрерывной работы. Но, судя по тому, что генератор работает до сих пор, то это означает, что и непосредственно питающая нас ЧАЭС работает в прежнем режиме.
Я наблюдал, как у присутствующих тут вытягивались лица от откровений профессора. По моему телу бежали мурашки оттого, что наделал этот человек в белом халате. В голове закручивались тысячи вариантов развития человечества, да и моей судьбы в частности, не будь этого ужасного недоразумения.
- А теперь самое главное, - продолжил Павлов, и я снова стал его внимательно слушать. - Раз вы прошли через старый тоннель и смогли открыть заваренные двери, то это значит, что вы являетесь спецгруппой. Если вы пришли спасать нас, то уже поздно - все умерли от голода или покончили с собой. Я всего лишь галлюцинация, нарисованная в вашей голове слабым излучателем, разработанным мной, коллегой профессора Павлова, Щелочкиным. Сам профессор пал жертвой своего детища и возможно до сих пор бесцельно бродит на втором уровне. Думаю задание, поставленное вашим командованием вам ясно. Удачи господа. Конец записи.
Перед глазами пошли светлые круги, помещение кафе закружилось каруселью, а профессор Павлов стал медленно таять в воздухе. Его последняя фраза эхом отдавалась отовсюду, заглушая остальные звуки. К горлу подступила тошнота, и я свалился со стула на четвереньки. Но я не вырвал, а, впившись взглядом в паркет пола, пытался собраться с мыслями и усмирить эту чертову карусель в голове. Я встряхнул головой, но эффект был нулевой, даже наоборот.
- Господи, что с нашими мозгами вытворяют, - услышал я сдавленный голос Димки.
Мне стало лучше, и я сел, поджав под себя ноги. Голова продолжала немного кружится. Я уставился в потолок - на нем горело всего три лампы, хотя я был уверен, что горели тут все. Неужели и это была галлюцинация? Я встал и, не обращая ни на кого внимания, побрел к выходу из кафешки. Меня шатало как пьяного. Дверь оказалась не закрыта и в кафешку лил коридорный свет. Упершись руками о косяк, я выглянул в коридор. Там лампы горели через одну-две на люстру.
- Ахренеть, - только и вырвалось у меня.
Я развернулся и посмотрел на группу: легионеры стойко держались за стол, Димка на четвереньках изучал пол и то, что под ним блестело, Валерий лежал на спине, взявшись руками за голову, а Виктор сидел над лежащим без чувств Николаем и что-то ему говорил. Я рванул к Николаю, надо его привести в чувства. Несколько пощечин и Николай снова радует меня своим взглядом, пусть и не до конца осмысленным.
Я сел рядом с Валерием:
- Валер, какие будут дальше предложения?
- Надо уничтожить генератор, а заодно и эту лабораторию, - ответил за него генерал.
- Нет, - возразил Валерий, - надо его просто выключить.
- Что бы потом продолжить опыты? - сказал генерал.
- Это уникальное сооружение с уникальным оборудованием.
- Уникальное от слова кал? - съязвил Димка, уже пришедший в себя и лежащем на боку. - Как никогда я полностью поддерживаю генерала.
- Подождите, - перебил я, удивляясь этому очередному бессмысленному спору, - генератор уже давно как отключен.
- А, точно.
- И что дальше? - спросил Димка. - Генератор отключен, мы живы, спасать тут некого. Заминируем этот объект и продолжим путешествие.
- Генерал, - позвал я, - а почему ваша группа генератор именно выключила, а не взорвала?
- Сначала мы думали изучить этот объект, но я вижу, что изучать тут нечего и его надо уничтожить.
- Я вам не дам этого сделать! - взревел Валерий, я его таким взбешенным еще не видел.
- Вы в одиночестве Тор, - сказал спокойно Димка. - Да и зачем он вам нужен, если не секрет?
- Вы знаете, сколько средств и времени ушло на разработки? И что же, в одночасье все уничтожить?
- Валерий, - подорвался с места Виктор, - подумайте сами, в каких целях могут применяться эти разработки. Я много работал с Павловым, и его ничего не беспокоило кроме своей дьявольской разработки. С помощью этого устройства можно контролировать массы. Если разработки попадут не в те руки - это же будет конец всему, апокалипсис!
- Ну, уничтожим мы этот объект, но есть же документы, чертежи.
- Без Павлова это все бессмысленные листки бумаги, не более. Да и если каким-то чудом воссоздать проект, то ничего не выйдет, нужны редкоземельные материалы, которые очень редки на нашей планете и невероятно дороги, бюджет ни одной страны на планете не покроет расходы.
Валерий встал, сел на стул и взялся руками за голову.
- Оставьте меня, - процедил он сквозь зубы, - мне надо подумать.
Со смешанными чувствами мы оставили Валерия в покое и решили обследовать этот уровень. В коридоре с облегчением сгрузили свои пожитки. Димка не преминул повздыхать и поахать от блаженства после снятия ноши, но на него никто не обратил особого внимания, потому что тоже испытывали подобные ощущения. Вооружившись только автоматами, мы разделились по двое: я и Николай, а Димка с Виктором. Американский легионер ни на шаг не отставал от своего земляка генерала, но обследовать уровень отказались, сославшись на незаинтересованность лазить по склепам. Они устроились в столовой и принялись опорожнять свои консервы. Мы с Димкой обратно надели шлемы для безопасности во избежание действия сюрпризов, которые здесь вполне могли быть. Подопечным разрешили одеть только каски.
Уровень оказался довольно обширным. В самом углу, противоположном от того склада с проходом из которого пришли мы, находилась единственная лестница наверх. Выход на лестницу был плотно закрыт железной шлюзовой дверью. Запоры работали хорошо, поэтому возникшие опасений за безпроблемный выход отсюда не подтвердились. От лестницы отходили два коридора, которые потом в последствии замыкались, образуя квадрат. По центру находилось что-то вроде комнаты отдыха, где стояли пыльные столы с разложенными разными настольными играми. В комнатах по обеим сторонам были в основном жилые помещения, не считая столовой-кафе, пары служебных кабинетов и туалетом и одноместным душем. Все находилось в запущенном состоянии.
Легионеры были правы на счет 'склепов'. В одной комнате мы нашли шесть тел, сложенных в ряд и одетых в основном по военному, только один был в белом халате. В другой - сидячий труп в офицерской форме с погонами подполковника за письменным столом. В правой костлявой руке он держал пистолет Макарова, а в левой - фотографию женщины среднего возраста с ребенком, мальчиком шести-семи лет. Зияющая дырка в виске говорила, что он выбрал свою быструю смерть. Его предсмертную записку мы читать не стали, не хотелось портить настроение еще сильнее. А в третьей комнате мы нашли повешенного или повесившегося за крюк на потолке, того самого Щелочкина, представший ранее перед нами в виде
