разрушенным междоусобицами. Еще через несколько лет в их руках оказались города Джелалабад, Мазари-Шариф, Кундуз, Тулукан.
Но теперь, осенью 2001 года, они начали почти без боя и в панике покидать захваченные ранее города и поселки. Уже 9 ноября под ударами отрядов узбекского генерала Дустума пал Мазари-Шариф. К 11 ноября войска Северного альянса заняли всю провинцию Тахар и ее главный город Талукан. Город Герат пал 12 ноября. Оставив в своем тылу окруженные отряды талибов в Кундузе, войска Северного альянса совершили стремительный марш-бросок на юг и 13 ноября заняли Кабул. Отсюда началось быстрое наступление на Кандагар, где укрылся мулла Омар. Город был окружен, и положение талибов в Кандагаре, так же, как и в Кундузе, стало безнадежным.
Уже к 20 ноября 2001 года войска Северного альянса или Объединенного антиталибского фронта контролировали 80% территории Афганистана. Военные успехи в ноябре намного опережали процессы политического урегулирования в стране.
Опросы общественного мнения, проведенные в России 9, 16 и 23 октября 2001 года показали не только высокий уровень доверия населения страны к президенту В. В. Путину, но и общее одобрение политики России в Афганистане. На прямой вопрос: какую политику должна проводить Россия по отношению к военной акции США? — почти 60% респондентов поддержали ответ: оказывать любое содействие США, кроме участия в боевых действиях. 25% опрошенных было склонно занять позицию стороннего наблюдателя, и лишь 11% граждан полагали, что Россия должна выступить с осуждением акций США и потребовать прекращения бомбардировок. Но только 1,5% российских граждан считали, что Россия должна присоединиться к США в их военной акции в Афганистане.27
Решительное осуждение действий США высказывали лидеры ЛДПР во главе с В. Жириновским. Однако их заявления были двусмысленными и противоречивыми. Америка, по мнению Жириновского, сама спровоцировала события осени 2001 года, имея своей целью сокрушение не международного терроризма, а России. Но ситуация вышла из-под контроля, и новая война может привести к уничтожению «всей белой расы». КПРФ и ее лидер Г. Зюганов использовали события октября 2001 года, чтобы заявить о том, что коммунисты теперь «полностью отказывают В. Путину в доверии. Выступая со специальным заявлением о политике КПРФ, Г. Зюганов, в частности, сказал: «Действия США — это настоящий разбой, это вызов всему миру. Абсолютное большинство граждан России осуждают американскую агрессию. Путин активно действует в интересах не народа России, а американской правящей верхушки, он встраивается в хвост политики Вашингтона, хотя Америка ужесточает свою позицию по расширению НАТО и по развертыванию ПРО. Мы, коммунисты, долго проявляли сдержанность и выдержку по отношению к новому президенту, давая ему возможность определиться со своим курсом. У Путина были шансы изменить курс общественного развития, направить усилия общества на возрождение страны, повышение ее авторитета в мире. Но сегодня стало ясно, что вера в государственнический инстинкт Путина — это иллюзия, не имеющая под собой реальных оснований».28
Соответствующую позицию заняла вся коммунистическая печать. «В Афганистане бомбят Россию», — утверждал здесь Ю. Соловьев.29 «Путина обуревает неуемное желание продемонстрировать абсолютную преданность США. Президент России уже сидит “в фургоне у Буша”», — заявлял другой журналист из КПРФ, Л. Николаев.30 Даже публицисты из «Новой газеты», которые в критике В. Путина опережали до сих пор идеологов КПРФ, смягчили свою позицию. Б. Кагарлицкий писал здесь о «русском счастье», ибо в войне побеждает обычно тот, кто в ней не участвует. «Можно сказать, — замечал Кагарлицкий, — что на сей раз, против обыкновения, России повезло. Мы не оказались непосредственно втянуты в конфликт. Но везение это относительное. Ибо новая война США на Востоке направлена против интересов России почти в той же мере, что и против террористов».31
Чрезмерно упрощенные и радикальные концепции высказывали осенью 2001 года и многие демократы, в основном поддерживающие политику В. Путина. «Мир продолжает и сейчас лицемерить, — заявлял писатель Василий Аксенов. — Повсеместно подчеркивается, что мы поднимаемся на войну не с исламом, а с террористами. Оставим балансировку политикам, но мыслящий народ должен понимать, что уже по крайней мере двадцать лет идет война все-таки с исламом. Вернее, ислам ведет войну с нами, и с каждым годом эта война становится все более непримиримой. Сформулированные аятоллой Хомейни тезисы окончательного противостояния христианской либеральной цивилизации в той или иной степени овладевают умами на огромных пространствах Земли. Разумеется, далеко не весь миллиард мусульман и даже далеко не все мусульманские страны питают яростную ненависть к демократиям западного толка. Однако за эти годы в сердцевине ислама выделилось определенное ядро, так сказать, актив непримиримых. Называйте этих людей ваххабитами или хараджитами, или просто назовите их бесноватыми, но это именно они, самые исламистые исламисты, для которых даже остальные мусульмане остаются “нечистыми”, образовали интернационал ненависти. А мы все еще пытаемся объяснить это явление при помощи каких-то концепций с марксистским душком: последствие колониализма, неравномерное распределение богатства, придуманный какими-то дураками “золотой миллиард”, коварный глобализм, пресловутый европоцентризм. Явление, между тем, точнее объясняется при помощи психиатрии. Словом, для борьбы с этим явлением нам понадобятся не столько гипотезы, сколько смирительные рубашки».32
В этой яростной декларации писателя слишком многое было перемешано, чтобы «мыслящий народ» все это мог принять как свою программу. Такая же мешанина идей и понятий, но еще более густая и с другим знаком содержалась в статьях многих авторов газеты «Завтра», которые пытались возвеличить «подвиги» если не бен Ладена, то талибов. Изображая семидневную оборону Мазари-Шарифа, Э. Султанов писал: «Афганский Брест держался множество дней и ночей. Героическая оборона Мазари-Шарифа. Несколько сотен бойцов насмерть стояли против орд так называемого Северного альянса. Они воевали против саблезубого, рыгающего “томагавками” тифа... Вот очередной, перевязанный пачкой гранат талиб Матросов бросился к машине врага. Очистительная боль взрыва».33
Такого рода высказывания невозможно комментировать.
Нанося «удары возмездия» в Афганистане, власти США понимали, что и их противник может нанести какой-то новый удар по США и их союзникам. Была усилена охрана АЭС, плотин и мостов, систем водоснабжения, аэропортов. Военные власти взяли под свой контроль все полеты гражданских авиалайнеров.
Среди прочего учитывалась и возможность использования против США химического и бактериологического оружия. Подготовить и использовать для целей устрашения химическое оружие проще, и в истории террора такой опыт уже имеется. Изготовить и использовать бактериологическое оружие труднее, но и эта задача по силам наиболее безжалостным и хорошо финансируемым организациям террористов. Американские спецслужбы начали подготовку к отражению этих новых угроз, предполагая возможность распространения какого-то сильного ядовитого газа или бацилл в местах наибольшего скопления людей, а также в подземных помещениях, например, в метро в часы пик.
В Военном энциклопедическом словаре можно прочесть, что «высокая боевая эффективность биологического оружия обусловлена малой инфицирующей дозой, возможностью скрытного применения на больших территориях, трудностью индикации, избирательностью действия (только на человека и на определенных животных), большим объемом и сложностью работ по биологической защите войск и населения и ликвидации последствий. Это одно из самых жестоких по последствиям средств ведения войны, применение которого является одним из самых тяжких преступлений против человечества».34
Применение химического и бактериологического оружия запрещено международными конвенциями. Однако все крупные армии мира имеют специальные подразделения «химической и биологической защиты». Любое государство, применившее такое оружие, должно считаться с возможностью адекватного ответного удара. Именно это обстоятельство удерживало Гитлера во Второй мировой войне от использование газов и бактерий. Но террористические организации не считаются ни с какими конвенциями, и они вряд ли опасаются, что кто-то и против них будет применять газ или вирусы.
Никто в Америке не ожидал, что микробы сибирской язвы, смешанные в форме спор с особым летучим веществом, будут рассылаться по определенным адресам в обычных почтовых конвертах. Эта бактериологическая почтовая атака развивалась медленно и вскоре заглохла. Первые конверты со спорами
