талибов».52
Профессор МГУ, доктор философских наук А. Панарин, выступая в качестве эксперта по геополитике, писал: «Реальная цель Америки — военная оккупация юга постсоветского пространства, прилегающего к Каспию и Закавказью. Одновременно речь идет о закреплении за США плацдарма, откуда можно контролировать возрождающийся Великий шелковый путь. Северная Евразия уже контролируется “атлантистами”, теперь речь идет о контроле над непокоренным югом Евразии, включая
Иран, Афганистан, Пакистан... Далее напрашивается стратегия “вестернизации” Индии и выстраивание санитарного корлона вокруг Китая. Этот замысел требует затяжной войны не на одно десятилетие. По-видимому, столько же будут “ловить” и бен Ладена. Для России в стратегическом плане здесь важно одно. Она перестала быть единственной жертвой агрессии “объединенного Запада”, у нее появились товарищи по несчастью, а значит, стратегические союзники — мусульмане».53
Это была слишком тенденциозная и примитивная «экспертиза». На самом деле Россия осенью 2001 года не только укрепила свой стратегический союз со многими мусульманскими странами, но и сделала важный шаг к стратегическому сотрудничеству с Западом, избежав опасности противостояния на Западе и на Востоке. События осени 2001 года отчетливо показали геополитическую слабость и уязвимость США, а также военно-политическую слабость Западной Европы. Здесь уже давно рухнули все большие империи — Британская, Французская, Германская, Австро-Венгерская, соперничество которых было главной причиной двух мировых войн в первой половине XX века. В военно-политическом отношении Западная Европа потеряла больше, чем Россия после распада Российской империи и СССР. А между тем появились новые угрозы, и не только терроризм, но и идеологическая экспансия радикального мусульманства, не менее опасные, чем националистический радикализм Гитлера и разные формы коммунистического радикализма.
Опасен, конечно, и американский гегемонизм. Но в этом остром и ожесточенном столкновении, в этом новом международном кризисе у России есть свои возможности, своя линия зашиты собственных национальных интересов, в число которых Входит стабильность и мир не только для России, но и на всей планете. Мы видим, что Владимир Путин весьма успешно повел российское государство именно в этом направлении.
Коней ноября и начало декабря 2001 года прошли в интенсивных поисках новой формулы отношений между Россией м НАТО. Инициатива исходила главным образом от западных лидеров и от руководства НАТО.
Уже на следующий день после возвращения Владимира Путина из Америки в Москву британский премьер Тони Блэр предложил по-новому устроить отношения НАТО с Россией. Речь шла о создании специального совета взаимодействия России и НАТО, в котором «20 правительств, то есть 19 членов НАТО плюс Россия могли бы на равных обсуждать проблемы безопасности». Эти вопросы обсуждались и в ходе визита в Россию генерального секретаря НАТО лорда Робертсона. Вскоре после этого визита было решено, что НАТО откроет в Москве свое военное представительство. Штаб-квартиру НАТО посетили начальник Генерального штаба России А. Квашнин и министр обороны С. Иванов.
В России все эти контакты вызвали, как и следовало ожидать, резкие возражения со стороны КПРФ. Г. Зюганов призвал руководство России восстановить наши военные базы на Кубе и во Вьетнаме и «прекратить позорное заигрывание с НАТО». С противоположной стороны против «заигрывания НАТО с Россией» выступил бывший советник США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский. Он заявил, что стремление США и Великобритании придать новый характер отношениям между Россией и НАТО «может внести раскол в ряды альянса».54 По мнению Бжезинского, желательна и даже неизбежна «ассимиляция России в структурах НАТО», при которой Россия должна отказаться от стратегического партнерства с Китаем и от попыток создания славянского союза с Белоруссией и Украиной, а также от укрепления политических связей в рамках СНГ.
Главным событием декабря стали, однако, не переговоры о НАТО, а заявление США о выходе из договора по ПРО. Как известно, вопрос о судьбе этого договора был главным не только во всех внешнеполитических переговорах в 2000—2001 годах, но и главной темой избирательной кампании по выборам президента США. Сенсации, однако, не произошло.
Договор по ПРО был договором двух стран — Советского Союза и Соединенных Штатов, и в начале 70-х годов он отвечал интересам обеих стран. Но еще несколько лет назад Америка пришла к выводу, что этот договор больше не отвечает ее интересам. Такая возможность предусматривалась еще в 1972 году, и в тексте договора имелась специальная статья о порядке прекращения его действия. 13 декабря 2001 года, выступая в Розовом саду Белого дома, президент США Дж. Буш сказал: «Сегодня я направил официальное уведомление России о том, что США выходят из этого почти 30-летнего договора. Я пришел к выводу, что Договор по ПРО сковывает способность нашего правительства разрабатывать пути зашиты нашего народа от будущих ракетных атак со стороны террористов или государств-изгоев». Говоря об отношениях с Россией в связи с принятым им решением, Дж. Буш сказал: «Соединенные Штаты и Россия строят новые, гораздо более обнадеживающие и конструктивные отношения. Мы движемся к тому, чтобы заменить взаимное гарантированное уничтожение взаимным сотрудничеством. Мы с президентом Путиным также договорились, что мое решение о выходе из договора никак не подрывает ни наши новые отношения, ни безопасность России. Как президент Путин говорил в Кроуфорде, мы на пути к фундаментально иным отношениям. “Холодная война” давно осталась позади. Сегодня мы оставляем позади один из ее последних реликтов».
Из этого заявления Буша мы и узнали о содержании его переговоров с В. Путиным на ранчо в Техасе.
В тот же день вечером В. Путин зачитал перед телекамерами свое заявление, в котором, в частности, говорилось: «Решение руководства США о выходе через шесть месяцев из договора по ПРО не явилось для нас неожиданностью. Однако мы считаем данное решение ошибочным. Как известно, Россия, так же как и США, в отличие от других ядерных держав давно располагает эффективной системой преодоления противоракетной обороны. Поэтому я с полной уверенностью могу заявить, что принятое президентом США решение не создает угрозы безопасности Российской Федерации».
В. Путин также сказал, что нынешний уровень двусторонних отношений между Российской Федерацией и США должен быть не только сохранен, но и использован для скорейшей выработки новых рамок стратегических взаимоотношений. Еще через несколько дней, поясняя свою позицию, Путин отметил, что Россия не собирается в связи с выходом США из договора по ПРО раздувать какую-то антиамериканскую истерию. Во-первых, сказал он, национальной американской ПРО пока еще не существует. Во-вторых, неизвестно, удастся ли ее создать. В-третьих, если удастся создать, то непонятно, когда. К тому же Россия уже сегодня имеет все средства преодоления любой противоракетной обороны. Поэтому решение США не представляет для России серьезной угрозы. В той ситуации, которая сложилась после О сентября в мире вопрос об американской ПРО теряет прежнюю остроту. «В ходе наших контактов с Бушем, — заметил
В. Путин, — он ни разу меня не обманывал. Он всегда делает то, что говорит. В этом смысле он надежный партнер. И то, что у нас не совпадают мнения по некоторым очень сложным вопросам, это, по- моему, абсолютно нормально».55
Газета «Аргументы и факты» писала в конце декабря 2001 года
о недовольстве военных из Генерального штаба позицией В. Путина в вопросе о ПРО. Но это были главным образом слухи. Публично критиковала президента России, который «играет в поддавки с НАТО, забыв об интересах страны», только коммунистическая печать. Газета «Советская Россия» призывала Путина не к сокращению, а напротив, к массированному наращиванию российских ящерных арсеналов. «Иначе господина Путина нигде в мире не будут воспринимать серьезно, а к его заявлениям будут относиться не более внимательно, чем к писку комара над Белым домом».56
Но это была бы ошибочная позиция. Как известно, усилия в сфере наступательного оружия всегда сопровождаются параллельным усилением оборонительных систем. С одной стороны, мы видим, например, постоянное усиление прочности брони и огневой мощи танков и бронемашин. Но, с другой стороны, мы видим непрерывное совершенствование различных видов и форм противотанкового оружия. Создателям танков может прийти в голову идея начать оснащение танков такими системами, которые способны перехватывать и уничтожать летящие в сторону танков снаряды противотанковых пушек. Такие системы,
