люках это было бы реальной задачей.
Но и первая, и вторая попытки стыковки оказались неудачными, главным образом, из-за большого крена и сильных подводных течений, сносивших «Приз» в сторону. Еще две попытки стыковки, предпринятые вечером того же дня, оказались безрезультатными. Не были успешными и те «мозговые атаки», которые предпринимались создателями «Курска» как на месте аварии, так и в большом конструкторском бюро «Рубин» в Санкт-Петербурге; разрушения на подводной лодке были неожиданно велики.
Разумеется, всех интересовал вопрос о причинах катастрофы, и версий на этот счет выдвигалось великое множество. Но окончательный вывод можно было сделать лишь после тщательного обследования всех отсеков лодки, ее корпуса и прилегающей к ней площади морского дна. В тот момент это не было главной задачей — надо было пытаться спасти тех, кто мог остаться в живых. Надо было извлекать также тела погибших моряков.
К 9 часам утра 16 августа был подготовлен к погружению спасательный аппарат «Бестер», который мог лучше справляться с подводными течениями и дольше работать под водой. Этот аппарат мог поднять за один раз до двадцати терпящих бедствие моряков. С других флотов в Баренцево море могли быть переброшены еще один или два аппарата «Бестер», которые срочно приводили в порядок. Это было немало. Весь военно-морской флот США имел лишь два подобных спасательных аппарата на два океана, а военно- морской флот Англии — только один аппарат подобного типа. Их технические характеристики могли быть и лучше, чем у нас, но стыковочные узлы на подводных флотах НАТО и России могли оказаться несовместимыми. Когда вице-премьер Илья Клебанов говорил вечером 15 августа, что Россия располагает едва ли не лучшими в мире спасательными аппаратами, он имел в виду аппараты «Бестер» и их экипажи. Это не было ложью, но всей этой техники оказалось недостаточно, — нужны были и руки водолазов, — а глубоководных водолазов, обеспеченных необходимой аппаратурой и инструментами, на Северном флоте не было.
В течение всего дня 16 августа два аппарата — «Бестер» и «Приз» поочередно пытались сесть, присосаться и закрепиться на комингс-площадке аварийно-спасательного люка, но все было тщетно. Вообще этот день оказался для всех вовлеченных в спасательные работы людей и для всей страны особенно тяжелым. В Российской Федерации была полуторамиллионная армия, большой военно-морской флот, тысячи генералов и адмиралов, десятки тысяч оборонных и иных крупных предприятий. Но в ней не осталось от прошлых времен и десятка водолазов-глубоководников, способных открыть спасательный люк подводной лодки «Курск», лежавшей на глубине 108 метров с экипажем в 118 моряков...
А ведь еще в середине 80-х годов в одном только Мурманске были десятки водолазов-подводников, способных работать на глубинах до 300 метров. Были и военные водолазы такого же класса, а также специально оборудованные водолазные корабли, способные в любой момент выйти в море. Однако спасательные службы не могут жить и работать по законам рыночной экономики. В результате водолазная отрасль, которая была гордостью Советского Союза в 30—50-е годы, почти разрушилась, а ее главные корабли были проданы по дешевке за границу, где на них работали по контрактам те российские водолазы, которые не ушли на пенсию. Самый крупный водолазный корабль из Мурманска работал, как оказалось, где-то в Северном море на британских нефтяных промыслах. Самый большой водолазный корабль Балтийского флота был продан в Грецию, согласно документам, за символическую цену в 1 доллар! Об этом вице-премьер Клебанов промолчал, а всего вероятнее, он этого просто не знал.
Еще 15 августа В. Путин принял принципиальное решение об использовании иностранной помощи. 16 августа просьба о помощи была направлена через МИД властям Норвегии и Англии — группы спасателей в этих странах уже готовились к работе. Группа российских морских офицеров была направлена в штаб НАТО в Брюсселе для согласования необходимых деталей. В этот же день президент Путин долго говорил по телефону с президентом США. В Москву для консультаций прибыл даже директор ЦРУ Джордж Тенет. Командующий ВМФ В. Куроедов И вице-премьер И. Клебанов вылетели в Североморск, чтобы работать на месте катастрофы. Но ни британские, ни норвежские спасатели не могли, разумеется, прибыть на место бедствия немедленно. Их ждали только к ночи с субботы на воскресенье — с 19 на 20 августа.
Попытки спасателей с аппарата «Бестер» пристыковаться к комингс-площадке и открыть спасательный люк «Курска» продолжались весь день 17, а потом и 18 августа. За их работой непосредственно на месте трагедии наблюдала лишь небольшая группа журналистов, получивших специальную аккредитацию в штабе МВФ в Москве. К съемкам были допущены лишь репортеры главного государственного телеканала РТР (новостная программа «Вести»). На море шла опасная и тяжелая спасательная операция. Между тем для многих отечественных и зарубежных репортеров, фотографов и журналистов трагедия, разыгравшаяся в Баренцевом море, представлялась как раз тем сенсационным шоу на крови, которыми так любит потчевать своих читателей желтая пресса. К сожалению, не удержались от искушения и многие издания, которые было принято относить к самым солидным.
Штаб Северного флота расположен в Североморске, одна из баз подводного флота — в Видяево. Это закрытые города, на въезд и работу в которых требуется разрешение. Так принято во всех странах, имеющих военно-морской флот. Аккредитацию для работы на Северном флоте получили немногие журналисты. Тем не менее в Мурманск и на Кольский полуостров устремились сотни искателей сенсаций из России и из западных стран. Все самолеты гражданской авиации, летевшие в Мурманск с 14 августа, были переполнены, принимая на борт даже больше пассажиров, чем это предусмотрено правилами безопасности. Уже 16 августа все лучшие отели города были переполнены, а на следующий день заселили и все второразрядные гостиницы и пансионаты. Журналисты, приехавшие позже, снимали комнаты у жителей города.
Но что можно было узнать в Мурманске, кроме передаваемых из уст в уста диких слухов или рассказов отставных офицеров и ушедших на пенсию подводников и водолазов? Немногим больше информации могли получить и те журналисты, которые окольными путями, минуя КПП, через лес и болота, смогли проникнуть в Североморск. Они видели лишь стандартные, даже унылые, улицы и дома этого города военных моряков. Все главные события разворачивались на море — почти в 100 километрах от ближайшего берега. Приходилось просто придумывать.
Опровергать все те домыслы, которые были выплеснуты с 14 по 24 августа на страницы сотен газет, журналов или в эфир, нет смысла. Но можно привести несколько примеров из российской прессы.
«Катастрофа была запланирована еще в мае, когда штаб ВМФ решил провести в Баренцевом море учения по спасению якобы затонувшей подводной лодки, для чего и был выбран “Курск”. Но события пошли по другому сценарию» («Коммерсантъ»), «Активная фаза спасательной операции началась только на шестой день, а пять дней работал лишь аппарат “Колокол” без экипажа. 120 часов ушло на раскачку. Не много ли?» («Сегодня»). «Никакой спасательной операции нет! Но на борту “Курска” есть ядерные боеголовки. Целых четыре!» («Комсомольская правда»), «Говорят, что именно на “Курске” располагается штаб злосчастных учений, в ходе которых навернулась лодка. На этой лодке было девять высших чинов флота, сплошь адмиралы» (там же). «Спасательный люк лодки был, вероятно, приварен офицерами на всякий случай, а аварийный буй намертво привязан для секретности» (там же). «Подводную лодку потопила новая суперракета, которой стрелял флагман “Петр Великий” (там же). «Спасти “Курск” мог только Сергей Шойгу, но Кремль направил на место аварии беспомощного Илью Клебанова, ленивая власть не хотела, чтобы ее беспокоили во время отпуска» («Собеседник»), «Военная власть делала все, чтобы скрыть сам факт трагедии» («Итоги»), «Лодка “Курск” испытывала новую сверхмощную торпеду, которая нарушала все прежние договоренности со странами Запада по своим параметрам. Капитан Ля-чин знал, что идет на смертельный риск, и просил жену уже не ждать его. Командир лодки и ее экипаж — герои. Они провели удачные испытания, ценою своих жизней доказав, что объект испытания никуда не годен» («Общая газета»),
А вот еще: «Не было ни шторма, ни подводных течений, ни спасательной операции, и операторам “Си-эн-эн” удалось заснять с самолета в районе бедствия только один далеко не флагманский российский корабль» («Версты»), «Моряков “Курска” похоронили специально, а затем семь дней занимались тем, чтобы угробить их наверняка. Аварийные люки до прихода иностранцев успели заварить. Зачем супостатам видеть, как героически гибнут русские моряки» («Московский комсомолец»). «Лодку “Курск” протаранил “Петр Великий”» (там же). «В этой катастрофе неизвестно все: дата, причина, погода. Мы видим лишь, что Россия — это не государство, а стадо баранов, которые позволяют опробовать на себе все политические
