партнерстве наших двух стран. Поездка В. Путина в Индию не содержала никаких сенсаций и была, несомненно, очень успешной, но именно это вызвало раздражение некоторых российских и западных газет. Одни обозреватели писали, что Россия начинает диктовать Индии свою волю, опираясь на массированную экономическую помощь. Другие, напротив, заявляли, что Индия превращает Россию в своего лоббиста на международной арене.
Несправедливость таких оценок очевидна.
Еще в дни подготовки к визиту В. Путина в Индию начался новый кризис в Югославии — регионе, с которым связаны многие российские интересы. Этот кризис был для России неожиданным, протекал остро, но в необычных для подобного рода конфликтов формах.
Конечно, досрочные президентские выборы в Югославии, которые должны были состояться 24 сентября 2000 года, стали предметом пристального внимания российских аналитических служб. Однако общий вывод состоял в том, что наиболее вероятным исходом этих выборов будет победа лидера Сербской социалистической партии Слободана Милошевича, хотя и с не очень большим преимуществом. Никто не предполагал даже возможности второго тура.
Соперник Милошевича Воислав Коштуница — профессор Белградского университета и лидер небольшой националистической партии — Демократической партии Сербии, был практически неизвестной и для российских и для западных аналитиков политической фигурой. Он не был и в самой Югославии самым известным и популярным из оппозиционных деятелей. Только в начале избирательной кампании при объединении 18 оппозиционных партий его избрали лидером этой коалиции. Его успех на выборах, противоречивые сообщения об их итогах, студенческие волнения в Белграде и других городах, колебания армии и полиции, — все эти события происходили в значительной степени стихийно, а не по какому-то заранее составленному сценарию.
Поспешность западных государств, которые немедленно после выборов заявили о поражении Милошевича и победе Коштуницы, можно понять. Им хотелось хотя бы задним числом найти оправдания для военных действий на Балканах весной 1999 года. Но для России подобная поспешность была бы неуместна. Министр иностранных дел России Игорь Иванов стал первым политиком высокого ранга, который прибыл в Белград в начале октября и имел возможность встретиться как с Милошевичем, так и с Коштуницей. Проблема власти в Югославии решалась не в Лондоне или Париже, но и не в Москве. Она решалась в Белграде. Особую роль сыграли здесь позиции армии, полиции и церкви.
В конечном счете именно Воислав Коштуница был провозглашен президентом Югославии, и Москва признала его победу. Коштуницу пригласили в Россию, и посещение Москвы стало второй его поездкой в новом качестве за пределы страны. Россия поддержала отмену всех политических и экономических санкций, принятых ранее против Югославии, и способствовала спокойному разрешению нового балканского кризиса.
Многие оппозиционные Путину газеты писали, что «Россия опоздала», что новые лидеры Югославии «хорошо запомнят, кто их признал первым», что Россия «села только в последний вагон поезда» и т. п. Но это были поверхностные и пристрастные суждения. В конечном счете проиграл в этом кризисе Запад. Западные страны поставили все на отставку Милошевича, им не оставалось ничего другого, как выражать радость по поводу победы Коштуницы.
Но новый президент Югославии никогда не был прозападным политиком, он несомненный националист. Он решительно осуждал западную агрессию в Югославии в 1999 году. Милошевич и после выборов какое-то время оставался влиятельной политической фигурой. Да и сам факт выборов показал, что в стране нет тоталитарной диктатуры. Тоталитарные режимы не проводят свободных выборов, а тем более не проигрывают. Когда вечером
6 октября 2000 года Милошевич публично признал свое поражение и заявил в своей речи, что он теперь будет больше времени проводить со своим внуком, его слова были встречены аплодисментами собравшихся на улицах граждан. Здесь не было ненависти и призывов к расправам, как в Румынии, хотя и «бархатной» югославскую революцию назвать трудно.
При освобождении политических заключенных оказалось, что в диктаторской стране их всего четыре человека. Заодно были освобождены и почти все дезертиры недавней войны, а также часть косовских албанцев, осужденных за терроризм. Революция в Югославии обошлась без крови и вооруженных столкновений, пострадали главным образом витрины дорогих магазинов в центре Белграда. Подводя итоги событий, некоторые газеты писали, что «Россия потеряла Югославию». Но другие заявляли, что именно «Коштуница является идеальным лидером Югославии для России». Политолог Сергей Парков из газеты «Сегодня» отмечал: «Позиция Кремля в эти дни была самой правильной, но и самой невнятной. Путин показал свой малый опыт во внешнеполитических делах, но югославский кризис повлияет положительно на его рейтинг».24
Что ж, можно сказать, что комментарии политических оппонентов В. Путина были в данном случае крайне невнятными.
В самом конце октября состоялся официальный визит Президента Российской Федерации во Францию, которому и в Кремле и в Енисейском дворце придавали большое значение. Среди европейских стран именно во Франции наиболее громко и резко звучала критика по поводу военных действий российской армии в Чечне, а также в адрес самого Владимира Путина.
Однако визит президента России во Францию и его участие в саммите Евросоюза прошли спокойно и успешно, что вызвало явное раздражение оппозиционной российской печати. Одна из газет, например, писала: «Впервые статусный зарубежный визит Владимира Путина был до такой степени лишен всякой драматургии, что даже мог бы быть назван тоскливым. Россия как-то незаметно из опасного экстравагантного маргинала мирового сообщества превратилась в бедного разночинца с нелегкой судьбой. Похоже, что теперь ее взаимоотношения с внешним миром становятся все более нормальными, а следовательно, скучными».25 На самом деле, это было не так, и Россия вовсе не выглядела в Париже бедным разночинцем. Как раз в дни этого визита Россия дала обещание вдвое увеличить в течение нескольких лет поставки нефти и газа, а также других энергоресурсов в Европу. В эти же дни был в очередной раз повышен и кредитный рейтинг России.
Большое впечатление на российскую общественность произвело посещение Владимиром Путиным российского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа в Париже. На этом кладбище похоронены Иван Бунин и Антон Деникин, Александр Галич и Рудольф Нуриев, один из убийц Григория Распутина князь Юсупов и Вика Оболенская, героиня французского Сопротивления. Президент России возложил венки на могилы Бунина и Оболенской, он задержался и у многих других могил. «Мы дети одной матери — России, и для нас настало время объединиться», — сказал он. В. Путин был первым из советских и российских лидеров, который побывал здесь в качестве официального главы государства. Для Горбачева или Ельцина такой жест был бы невозможен. Путин задержался также возле общего памятника генералам и офицерам белых армий. По его поручению на кладбище, пострадавшее от сильного урагана, привезли пять больших православных крестов из дуба. Было дано обещание прислать в Париж кресты на те могилы, за которыми уже не могут ухаживать родственники. Покидая кладбище, Путин сказал: «Все мы должны низко поклониться французам и Франции за то, что они предоставили русским гражданам убежище, а теперь ухаживают за их могилами».
На одной из заключительных встреч в Париже на вопрос о том, чьи три портрета Путин повесил бы в своем кабинете, он ответил мгновенно: Пушкин, Петр Великий и де Голль. На вопрос о советском периоде в истории России Путин ответил, что считает 1917 год «естественной реакцией страны на поражение в первой мировой войне и на те центробежные силы, которые нарушили управляемость государства». Но он не стал оправдывать последовавшие затем события.
На фоне положительных откликов на визит Путина во Францию и даже явную волну симпатий к президенту России почти никто не обратил внимания на тот крикливый и вздорный протест против визита Путина во Францию, который подписали около 200 французских интеллектуалов, главным образом из левацких кругов, но также несколько российских граждан: Елена Боннэр, Андрей Бабицкий, Андрей Грачев, Аркадий Ваксберг и др.
В ноябре Владимир Путин встречался с лидерами некоторых стран в Москве. В Кремле побывали некоторые из видных общественных деятелей Израиля, и речь шла, конечно, о тяжелом кризисе на Ближнем
