Еще в феврале 2000 года группа психологов по просьбе газеты «Известия» попыталась нарисовать психологический портрет Путина. В их итоговой характеристике сказано: «Путин относится к прагматически мыслящим интровертам, принимающим решения с опорой на логику и организующим работу наиболее рациональным способом. Это человек серьезный, здравомыслящий, с чувством ответственности. На таких людях держится общество: они честно выполняют свои обязательства и держат слово. Обладают способностью сосредоточиться, организовать дело надежно, довести до конца. Отличаются четкими продуманными взглядами, их трудно отвлечь в сторону и зародить сомнения. По обшей совокупности качеств людей, подобных Путину, до сих пор не было в высшем эшелоне власти России, но сегодня именно такого человека хотело видеть во главе государства российское общество, и он соответствует желаниям и ожиданиям населения страны».3 О том же писал через два месяца и российский журнал биографий «Кто есть кто» в редакционной статье: «На этого человека можно положиться. Он обладает чувством долга перед ближними. Ради личных выгод рисковать не станет. Смысл жизни видит в служении высокой цели, однако достижение цели будет вестись рациональными методами. Если кто-либо попытается оказывать на него давление, то столкнется со все более возрастающим сопротивлением. Однако нападать первым этот человек скорее всего не будет. Главная ценность для него семья, традиция, отечество».4
Популярный журнал «Профиль» незадолго до выборов 26 марта 2000 года задал ряду губернаторов, мэров и президентов республик вопрос об их отношении к Путину. Все отметили его умение слушать и слышать собеседника, трезвость в оценках, умение соединять разные точки зрения и четко ориентироваться в обстановке, его энергию и деловой стиль общения, его твердую защиту российской государственности. «Путин внушает не страх, а уважение, — отметил губернатор Белгородской области Евгений Савченко. — Но уже сейчас можно безошибочно сказать, что с появлением Путина закончился период царствования лежа на боку и многомесячной “работы с документами”».5
Путин действительно начал работать не только с документами, но и с проблемами, а их накопилось немало. Было подсчитано, что если Ельцин имел в последние годы своего пребывания в Кремле всего три- четыре встречи в неделю, то у Путина таких встреч было в 2000 году по шесть-семь ежедневно. Сама интенсивность работы нового российского президента создала немало проблем для всех тех, кто входил в его окружение или стремился к власти. При этом все отмечали большую вовлеченность Путина в текущую работу. Его интересовали не только крупные проблемы, но и многие мелочи.
Все, кто знал В. Путина по работе в администрации Санкт-Петербурга и Кремля, отмечали высокий уровень его способностей и интеллекта. Однако некоторые из недоброжелателей, придирчиво разбирая статьи, выступления, интервью Путина, книгу «От первого лица (Разговоры с Владимиром Путиным)», упрекали его в недостатке эрудиции, в мелких неточностях, в недостатке литературного, музыкального или дипломатического Образования, в нечетком понимании различия между шиитами и суннитами в исламе и т. п. Да и откуда мог взяться в Кремле более образованный человек? — восклицал журналист Сергей Иванов из тех же «Итогов»: «Путин — это абсолютно усредненный, стопроцентно узнаваемый представитель брежневской эпохи. Путин — средний советский человек, со средними запросами, средними представлениями о законности. Россия устала от сюрпризерного Ельцина, и она хочет немножко застоя. Не худший вариант».6 Даже статью свою Сергей Иванов озаглавил «Путин как серое порождение серой эпохи», продемонстрировав тем самым свои собственные высокомерие, недоброжелательность и недобросовестность, столь характерные для политической полемики как раз той советской эпохи с ее передержками, умолчаниями и злобным отношением к любому идеологическому оппоненту.
Да, конечно, сравнивая «Разговоры с Владимиром Путиным» с изданной почти одновременно книгой Евгения Примакова «Годы в большой политике», можно было видеть, что Путин, начиная свою работу премьером, еще не обладал тем громадным опытом работы в высших эшелонах власти и той эрудицией, которые были у Примакова. Но Путин и много моложе Примакова, который еще в 70-е годы стал академиком «большой» Академии по отделению мировой экономики и международных отношений. Владимир Путин успел защитить лишь кандидатскую диссертацию по экономике, он оказался новичком в большой международной политике. Однако обнаружил не только огромную энергию, но и исключительную обучаемость.
Он хотел сам все посмотреть, «пощупать», проверить, в буквальном смысле слова поднимаясь для этого в верхние слои атмосферы на сверхзвуковом истребителе или опускаясь в воды Северного Ледовитого океана на атомной подводной лодке. В результате он быстро приобретал необходимые ему опыт и эрудицию, и уже в начале лета 2000 года предстал перед нами гораздо более опытным и уверенным в себе человеком, чем он был в конце лета 1999-го.
Политикам, которые имели дело с Путиным или с Россией в 2000 году, было бы очень опрометчиво исходить из оценок журнала «Итоги» и полагать, что перед ними — средний и серый чиновник, ибо Путин достаточно ясно показал всем свои качества крупной и сильной личности. Его с самого начала отличало умение принимать трудные решения и при этом брать на себя всю ответственность, чего старались избегать не только Б. Н. Ельцин, но и М. С. Горбачев. При опросах среди избирателей еще в начале 2000 года Путин уступил Примакову в таких номинациях, как «осведомленность в вопросах внешней политики», «осведомленность в проблемах страны», «способности к планированию» и «внимание к мелочам». Явлинский обогнал тогда других кандидатов на должность президента по «осведомленности в экономических вопросах». Но Путин явно выиграл у всех по таким номинациям, как «упорство, целеустремленность», «смелость и решительность», «собранность в критических ситуациях», «готовность к неожиданностям». В итоге Путин получил самые высокие оценки как человек, «способный управлять государством». Примаков занял в этой номинации второе место, а Зюганов и Явлинский уступили и им, и Виктору Черномырдину.7
Зимой и весной 2001 года в связи с годовщиной пребывания Владимира Путина на посту и. о. президента, а затем и с годовщиной его победы на президентских выборах журналисты и публицисты часто писали о Путине, удивляясь его небывало высокому рейтингу у граждан России и тому, что многое в облике и образе Путина-политика остается для них непонятным и даже загадочным. Поднимался вопрос и о нравственных качествах Путина как государственного деятеля.
Люди, которые претендовали на то, что хорошо знают Путина, давали ему нередко очень разные оценки: «он стопроцентно надежен», «он совершенно циничен», «он сострадателен и человечен», «он абсолютно безжалостен» и т. д. При этом в подтверждение тех или иных оценок приводились как разного рода житейские истории, так и разного рода решения и действия Путина в качестве главы государства. «Президент стал год спустя более понятным, — писала Светлана Бабаева, — но не более прогнозируемым. У Путина обнаружилось такое качество — и пока не очень понятно, радоваться этому или огорчаться, — как способность принимать события не слишком близко к сердцу. Иными словами, по ночам Путин, вероятно, спит, а не мучается кошмарами прошлого и будущего».8
К сожалению, проблема способности политика к сопереживанию и нравственного облика исторической личности, так ярко поднятая еще в знаменитом памфлете Григория Померанца в конце 60-х годов, не имеет однозначного решения. Поступки и действия крупного государственного деятеля далеко не всегда могут диктоваться одними лишь требованиями элементарной нравственности; глава государства — это не глава церкви.
На многих примерах из биографии Путина можно показать, что там, где надо было делать личный моральный выбор, Владимир Путин предпочитал не нарушать своих представлений о порядочности. Однако для политика и общественного деятеля речь может идти и не о личном выборе, а о государственном или партийном интересе, о выборе для страны, о приказе. Известно, что и Ельцин, и Горбачев, оказавшись в очень трудных ситуациях, нередко просто уклонялись от решений, перекладывая ответственность на других. Однако такой путь к сохранению «чистоты рук» неприемлем для большого политика, которому очень часто приходится выбирать не между плохим и хорошим решениями, а между решением плохим и очень плохим.
При решении одновременно как очень острых, так и крайне запушенных проблем больной экономики и не слишком здорового общественного организма России российскому лидеру приходилось нередко отдавать предпочтение хирургическому вмешательству вместо более спокойной, но длительной терапии. Но хирург перед операцией зачастую вынужден подавлять в себе эмоции и доводы нравственности. Кристиан Барнард, знаменитый южноафриканский хирург, впервые в истории начавший делать операции по пересадке сердца, писал в своих мемуарах, что он, проводя операции на сердце, предпочитал не знать, кто лежит на
