Россию с ее ядерным потенциалом. Крайне не нравилось Д. Тенету увеличение в России финансирования вооруженных сил. Борьбу с олигархами директор ЦРУ рассматривал лишь под углом зрения ограничения демократии и свободы слова. Опасности международного терроризма казались ему гораздо меньшими, чем политика сотрудничества России с Китаем, Индией, Ираном и Ираком.
В феврале 2001 года в США была сделана попытка упразднить отдельные «российские» подразделения в структурах Государственного департамента и Совета по национальной безопасности США. «Россия будет для нас приоритетом из второго ряда, — поясняли эти проекты высокие чины администрации. — Нет смысла рассматривать Россию как какой-то “особый случай”». «Существует очень мало вопросов, которые администрация будет решать один на один с Россией». «Мы готовы рассмотреть инициативы России, если сочтем их разумными, но мы не собираемся давать советы России». Такие и похожие заявления звучали не раз. Весьма недоброжелательные по отношению к России резолюции были приняты в это же время и в Конгрессе США: одна из них касалась политики России в Чечне, другая — политики России в отношении Кубы.
В марте 2001 года власти США неожиданно объявили о намерении выслать из страны 50 российских дипломатов. Москва немедленно заявила, что в этом случае и из России будут высланы 50 американских дипломатов. Этот «шпионский скандал» был похож на начало новой холодной войны. Вскоре с обеих сторон было выслано по четыре сотрудника посольств, но печать еще долго комментировала этот эпизод. «Мы уважаем Россию, — заявил в своем интервью 1 апреля Джордж Буш. — Если русские подождут, то сами убедятся в этом. Но мы не хотим, чтобы точкой отсчета в наших отношениях был 1972 год, когда подписаны соглашения ПРО. Пусть этой точкой отсчета будет 2001 год».2 Но такой подход был неприемлем для России. Именно 1972 год стал в отношениях СССР и США началом разрядки. В последующие 25 лет были разработаны и приняты почти 30 важных соглашений с участием наших стран, и многие из этих соглашений увязаны с договором по ПРО.
Главным советником Президента США и по проблемам национальной безопасности, и по российским проблемам стала Кондолиза Райс, хорошо владеющая русским языком. В ее заявлениях нередко звучала странная смесь уважения к русской культуре и убеждения не только в экономическом, но в интеллектуальном и моральном превосходстве Америки. «Никто не собирается оттеснять Россию на обочину, — говорила Райс в одном из интервью. — Те, кто думает, что слабая Россия — это хорошо для Соединенных Штатов, ошибаются. Но сильная Россия — это пока еще только мечта... Россия дала миру Пушкина и Достоевского, Малевича и Бродского, Рахманинова и Шостаковича. В один прекрасный день новые русские таланты снова нас изумят. Американцы будут действовать в соответствии со своими интересами — и России тоже, — если будут решать русскую проблему энергично и великодушно. Мы можем попытаться убедить русских в том, что мы только приветствуем их присутствие в числе важнейших стран мира, хотя только в том случае, если они будут вести себя подобающим образом. Мы можем указать им путь, каким можно туда попасть. Но это потребует не мелкой враждебности, а упорной и творческой дипломатии».3
Но у многих других, менее знакомых с историей и культурой России деятелей новой американской администрации пренебрежения к России было еще больше. «Какая холодная война, — воскликнул один из советников Буша, — может быть между Соединенными Штатами — уверенной в себе державой, которая может опереться на самый длинный в своей истории период роста, — и Россией, одинокой и ослабевшей империей с ее лишенной ориентиров элитой и экономикой, которая только год назад смогла остановить продолжавшееся десять лет падение!»
В конце апреля 2001 года Дж. Буш сделал заявление для печати по случаю ста дней его пребывания на посту Президента
США. В этом заявлении не было ни слова о России, даже в той части, где Буш говорил о проблемах международной политики. Буш выделил лишь три группы проблем: Ближний Восток, отношения с Китаем и Тайванем, проблемы НАТО. Поясняя планы по ПРО, он отметил, что Америка должна более четко донести свою позицию до европейских союзников, а о возражениях Москвы даже не упомянул. Но и Владимир Путин в своем ежегодном Послании Федеральному Собранию в апреле 2001 года ничего не сказал ни о проблеме ПРО, ни о Соединенных Штатах. До июльского саммита стран «восьмерки» в Генуе оба президента не планировали никаких встреч друг с другом.
Историки отмечали, что почти все президенты США в первый год своего пребывания в Белом доме мало занимались делами внешней политики, отдавая явный приоритет внутренним проблемам страны. Однако проблема ПРО была не только внутренней проблемой Америки. Политики США решили не обращать внимания на протесты Китая, который объявил об увеличении своих военных расходов на 20% уже в 2001 году. Они пытались проигнорировать и протесты России, хотя Россия обещала в случае выхода США из договора по ПРО денонсировать все другие договоры об ограничении вооружений и удвоить свои военные расходы. Но Америка не могла игнорировать сомнения и протесты европейских союзников, которых не устраивала эгоистическая забота США только о своей безопасности. К тому же, европейские политики и эксперты мало верили в эффективность американской суперсистемы ПРО.
Французская газета «Экспресс» с большой долей иронии писала: «Джордж Буш-младший, поддерживаемый шефом Пентагона Дональдом Рамсфелдом, собирается развернуть над Соединенными Штатами шит, сочетающий в себе радиолокаторы, детекторы, противоракеты, спутники-убийцы с бортовыми ловушками. Стоимость этого проекта оценивается в 60 миллиардов долларов. При Клинтоне, слишком осторожном, по мнению его преемника в Белом доме, это была еще только версия, подлежащая изучению. Но сегодня этот проект уже нарушает всякое стратегическое равновесие в мире, так что большая часть партий разыгрывается на общемировой арене. В США еще со времен “рейгановского чуда' роль, отводящаяся “звездным войнам”, остается мощной пружиной республиканской мифологии. Все это подчеркивает поразительный контраст между прагматизмом, приписываемым администрации Буша, и ее политическим волюнтаризмом в деле ПРО. Конгресс толкает вперед. Вашингтонский истеблишмент аплодирует. Военные, бывшие не в фаворе при Клинтоне, видят возможность вновь заполучить государственные средства и власть. Компании, производящие оружие, ликуют. А вокруг развертывается бурная полемика, возглавляемая экспертами престижных “мозговых трестов”, которые критикуют не только стоимость этих проектов, но и риск, связанный с технологией, надежность которой еще далеко не доказана. Уже два испытания в прошлом году закончились неудачей, а следующее — неоднократно откладывалось».4
К великому сожалению американских стратегов, доводы России по поводу ПРО находили в странах Европы все большее понимание.
Принимать окончательные решения по ПРО без консультаций с союзниками по НАТО Джордж Буш и его команда все же не могли. На таких консультациях настаивали вице-президент Дик Чейни, государственный секретарь США Колин Пауэлл и Кондолиза Райс, В мае было решено, что Президент США посетит Европу. Однако подготовка к поездке показала, что в главных столицах Западной Европы Буша будет ждать не самый горячий прием. (Одна лишь Польша готовилась к визиту с энтузиазмом.) Надо было что-то менять.
И тогда же в мае, перед встречей и выступлением перед военными в Национальном университете обороны, Джордж Буш позвонил Владимиру Путину. Разговор был кратким, но он все же стал началом диалога. Путин предложил обсудить более широкую программу СНВ-ПРО, которая могла укрепить безопасность не только Америки, но и всего мира. В конце концов было решено, что после визитов в страны НАТО Буш должен встретиться с Путиным. Эта встреча состоялась 23 июня в живописном замке недалеко от Любляны в Словении, она продолжалась несколько часов.
Хотя В. Путин и поднял тему исламского экстремизма и международного терроризма, Дж. Буш старался связать все обсуждения с темой ПРО и опасностями, которые исходят для США от
Ирана, Ливии и Ирака. По свидетельству Буша, он сказал Путину в самом начале: «Посмотрите на меня. Если вы думаете или вам кажется, что я стараюсь взять над вами верх и пытаюсь ослабить Россию, то нам практически не о чем разговаривать. Мы можем заняться дипломатическими тонкостями. Вы должны определиться. Вы должны посмотреть на меня и решить, враждебен ли я или нет, хочу ли принизить значение России или я хочу иметь друга и союзника, с которым можно торговать и жить в мире. И если ваше мнение будет отрицательным, то у нас будет интересный, но короткий разговор, затем мы выйдем на публику
