Дневник Аделины Блейз. Часть 1

— Так можно далеко зайти, — усмехнулся я. — Получается, что, когда сатанисты молятся Сатане, они все равно обращаются к Богу?

— Ты неправильно расставляешь акценты, — покачал головой Сергей. — Важно не то, кому они молятся. Важно — ради чего. Человек может нести свет, жизнь. А может — смерть и разрушение. Бог дает нам выбор: вот тебе то, вот тебе другое. Выби­рай, никакого насилия. Но и не обессудь, если по­следствия твоего выбора окажутся для тебя очень печальными. И, когда сатанист вверяет себя Сата­не, он обращается не к Богу, а ко всей той грязи и мерзости, что есть в его собственной душе. Сатана в данном случае — это олицетворение зла. Разуме­ется, если рассматривать все эти вопросы с хри­стианских позиций.

— А можно смотреть и иначе?

— Разумеется. Посмотри, сколько существу­ет различных религиозных, магических и прочих традиций — сотни и сотни. И каждая из них на­стаивает на своем видении мира, на правильности именно своих взглядов. Более того, каждая из этих традиций по-своему права. Просто мало кто пони­мает, что мы сами создаем окружающий нас мир. Вспомни, мы уже говорили о потоках и о том, что каждый поток имеет свои атрибуты. Именно этого многие и не понимают. И если приверженцы ка- кой-нибудь магической традиции вызывают духов, то они будут с пренебрежением смотреть на тех, в чьей картине мира духи отсутствуют. Если кто- то работает с параллельными мирами, то вряд ли его можно убедить в том, что параллельных миров нет. И так далее. Приверженцы разных традиций бесконечно ругаются, ссорятся, выясняют, чья си­стема лучше, не понимая, в большинстве случаев, что все это просто разные потоки. И то, что есть в одном потоке, не обязательно должно присутство­вать в другом.

— Как это? — вмешалась Вика. — Если что-то реально существует, то оно будет существовать в любой системе верований — разве не так?

— Именно не так, — покачал головой Сергей. — Дело в том, Вика, что этот мир дает нам все, чего мы хотим, во что мы верим. Это его свойство, его особенность. И в моем мире может не быть того, что есть в твоем, и наоборот. Например, если ты заинтересуешься НЛО, будешь гоняться за ними, то однажды обязательно их увидишь — твой мир обретет нужную конфигурацию, дав тебе требуемое.

Начнешь искать русалок — и они появятся в твоем мире, точнее, ты окажешься на тех ветках реаль­ ности, где русалки существуют. Этот мир таков, каким мы его хотим видеть.

— Но это несерьезно, — не согласился я. — Мало ли чего я хочу? Допустим, я хочу стать прези­дентом — но ведь это не значит, что я им стану.

— Если ты действительно хочешь им стать, то у тебя есть шансы этого добиться. Опять же, если человек, например, не имеет голоса, а хочет стать оперным певцом, то его задача сильно усложняет­ся. Но это не значит, что она не имеет решения. Не забывай, мы говорим о магии, а в магии нет ниче­го невозможного. Вопрос лишь в усилиях, которые нужно приложить для достижения результата. Но это нормально, так и должно быть.

— Но ты же говоришь, что этот мир сам дает нам все, чего мы хотим? При чем же здесь уси­лия? — Я внимательно смотрел на Сергея.

— Помнишь, мы говорили о теннисе и балете? Если время упущено, если о балетной карьере меч­тает располневшая сорокалетняя женщина, то ее шансы на осуществление этой мечты практически равны нулю. Уж слишком многое против нее, нуж­ные ей ветви реальности находятся невообразимо далеко. В стандартных условиях мир уже просто не может дать ей требуемого. Но если женщина ведьма — в хорошем смысле слова, — то у нее еще есть возможность получить желаемое. Маленькая, призрачная — но есть. Для этого ей нужно пере­меститься в прошлое, проснуться на других лини­ях судьбы — там, где она молода. А это невероятно сложно. Такие трюки можно назвать недокументи­рованными, их нет в стандартных настройках на­шего мироописания. Поэтому я и говорю об усили­ях: все просто, когда желаемое доступно в пределах твоей ветви реальности. Но, когда на твоей ветви же­лаемого просто не существует, придется приложить

усилия для перехода на другую ветвь. В обычной же ситуации все проще — нужная картина мира создается твоими мыслями, твоим отношением к окружающему миру. Мир таков, каким ты его ви­дишь. Если ты воспринимаешь мир в темном свете, то он таким и станет, послушно откликнувшись на твои запросы. Если ты считаешь всех людей сво­лочами, от которых постоянно можно ждать под­лости, то ты будешь сталкиваться именно с таки­ми людьми. А число честных людей, наоборот, в твоем окружении будет постоянно уменьшаться. Это и есть принцип симпатии: подобное притяги­вается к подобному. Во сне, например, мы можем менять то, что нас окружает, по своему усмотре­нию. В реальности происходит то же самое, только гораздо медленнее. Маги понимают этот механизм и пользуются им, структурируя окружающий мир нужным им образом. Фактически, они строят миф и живут в этом мифе. И в этом мифе может быть все: порталы в другие миры и в различные точки этого мира, путешествия во времени, бессмертие на нужный тебе срок и многое-многое другое. Любая твоя фантазия, даже самая необузданная, может быть реализована в твоем мифе.

— Хорошо, и как строится миф? — снова спро­сил я.

— Вообще-то мы и говорим об этом уже вторую неделю, — усмехнулся Сергей. — Просто в магии важно понимание общей картины, понимание взаи­мосвязи элементов. Каждый элемент в отдельности вроде бы и не столь важен. Но вместе, в совокуп­ности они дают необходимый эффект. Именно по­этому маги тратят десятки лет, прежде чем у них реально что-то начнет получаться. Уж слишком сложно во всем этом разобраться, и еще сложнее изменить себя, очистить свое сознание от хлама. Просто магия — это не столько приобретение чего- то, сколько избавление от всего лишнего.

— Интересно все это. Но очень сложно, — Оль­га виновато улыбнулась. — Может, лучше посмо­трим телевизор?

* * *

Мейер вернулся поздно вечером в пятницу — как всегда, в сопровождении верного Мигеля. В аэ­ ропорту их встретили Валентин и Клейн, оба уже знали о происшедшем.

— Как это случилось? — спросил Валентин, заняв вместе с Мейером заднее сиденье лимузи­на. Клейн снова сел за руль, Мигель расположил­ся рядом с ним. Мягко заурчал двигатель, машина плавно тронулась с места.

— Им удалось проломить стену, — холодно от­ветил Мейер. — Потом они вскрыли сейф. Не знаю, как им удалось подобрать код.

— Может, они его знали? Узнали у произво­дителя сейфа?

— Код сменный, я устанавливал его сам. Про­изводитель здесь ни при чем.

— Значит, они наняли опытного «медвежат­ника», — решил Валентин. — У тебя сохранилась копия Ключа?

— Разумеется, — ответил Мейер. — Но теперь Ключ есть и у них. Даже два Ключа... Что там от Мишеля?

— Пока ничего хорошего, — поморщился Ва­лентин. — Вчера звонил Жан: Мишель сообщил ему, что они пробираются по одному из притоков Рио-Негро. Говорит, что слишком дикие места, по­этому возможна задержка.

— Места там действительно дикие, — не обо­рачиваясь, произнес Клейн. — И белых не любят. Бывает, грабят или даже убивают. В сельве все еще встречаются охотники за головами.

— У Мишеля и Филиппа есть оружие? — по­интересовался Мейер.

— Разумеется, Мастер. С собой мы провезти не смогли, купили на месте. Одна «М-16», карабин, два пистолета и гранаты. Вполне достаточно для общения с туземцами, — по губам Клейна сколь­знула улыбка.

— Хорошо... — Мейер вздохнул и больше за всю дорогу до гостиницы не проронил ни слова.