Дневник Аделины Блейз. Часть 2

были просто рабочей силой. С оружием здесь хо­дили человек пять, среди них я выделил главаря— высокого мужчину лет сорока. Он был небрит, его правую щеку пересекал шрам, от чего губы все время были сложены в кривую ухмылку. Выгля­дело это довольно зловеще.

К профессору этот человек, к моему удивлению, относился вполне доброжелательно: встретив его но дворе, о чем-то с ним поговорил, потом снисхо­дительно похлопал по плечу.

Вскоре грязь на моем лице подсохла и начала трескаться, стягивая кожу. Пришлось снова по­крыть лицо болотной жижей: делал я это очень осторожно, понимая, что в случае чего меня про­сто шлепнут.

Откровенно говоря, день показался мне не­вероятно длинным. Казалось, время просто за­мерло. Я поглядывал на свои «Командирские» и даже злился на их удивительно медленно ползу­щие стрелки.

Наконец наступил вечер, к этому времени вся эта Амазония мне уже порядком надоела. Поэто­му я подумал: что, если я умыкну профессора пря­мо сейчас? Тем более что никого из других членов экспедиции я не заметил. Как минимум, женщины- биохимика здесь не было точно. Это был бы идеаль­ный вариант: выкрасть профессора, провести его к лодке. И сразу отправиться в путь, за ночь мы сможем уйти довольно далеко. Плыть можно и при свете фонарика, благо, батареек у нас хватает.

Признаюсь, эта мысль меня захватила. Да и какая разница — пойти сейчас или следующей ночью? Наоборот, чем быстрее я это сделаю, тем меньше вероятность того, что нас заметят. Одним словом, я решил не возвращаться к Сергею без профессора. Оставалось надеяться, что у моего компаньона хватит ума не сунуться сюда и ждать меня у лодки.

Наконец начало смеркаться. К этому време­ни я уже настолько устал валяться в канаве, что наступление темноты воспринял как манну не­бесную. Выждав еще полчаса, я аккуратно вы­брался из своего убежища и спрятался за боль­шим деревом.

Ждать мне пришлось почти до полуночи — бо­евики не торопились ложиться спать. К этому вре­мени во рту у меня уже совершенно пересохло, я с вожделением смотрел на стоявшую у одного из до­миков бочку с дождевой водой — видел, как из нее умывались. Мои попытки добыть воду из лиан — я не раз видел такое в фильмах про джунгли — не увенчались успехом. То ли врут эти фильмы, то ли растения здесь были другие. Только из перерублен­ных лиан не вытекало ни капли воды.

Успокоились боевики лишь около полуночи. Погас свет, стало очень тихо. Выждав еще час, я осторожно направился к домикам.

Прежде всего, я решил напиться. Пил прямо из бочки — тихо, стараясь не шуметь. Затем осторож­но вымыл лицо — как бы профессор не испугался, увидев меня в таком виде. Выпрямившись, я удо­ влетворенно вздохнул: теперь можно жить...

Увы, кто-то думал явно по-другому: я ощутил позади какое-то шевеление, мгновение спустя на мой затылок опустилось что-то тяжелое. Мир осле­пительно вспыхнул и тут же погас, растворившись в чернильной мгле...

Очнулся я от того, что кто-то пнул меня в жи­вот. Открыл глаза — я лежал на земле, было свет­ло. Свет лился из-под потолка: сначала я разглядел лампочку, и лишь потом, вместе со звуком тарах­тящего где-то неподалеку генератора, в сознание ворвались и остальные звуки.

Кто-то присел передо мной на корточки — это оказался тот самый небритый тип с кривой ухмылкой. Несколько секунд он смотрел на меня, потом разжал губы и что-то спросил.

Я медленно приподнялся, сел. Коснулся затыл­ка, поморщился от боли — кто ж это меня так, а?

Очевидно, главарь банды не любил, когда на его вопросы не отвечали. Он взял меня за подбородок и посмотрел в глаза, затем повторил вопрос.

— Да не понимаю я по-вашему... — Я оттолкнул руку главаря. Все притихли. Очевидно, я только что сделал что-то совершенно неподобающее.

Человек со шрамом посмотрел на своих сорат­ников и усмехнулся. Все подобострастно захихика­ли. Затем он снова взглянул на меня и опять что- то спросил — кажется, на этот раз по-английски. Правда, с произношением у него было еще хуже, чем у меня.

Нужно было что-то срочно придумывать. Мой взгляд мельком коснулся кобуры с пистолетом на поясе главаря, однако добраться до оружия я бы все равно пока не сумел. Пришлось валять дурач­ка, дожидаясь более удобного момента.

— Пилот я, — громко сказал я, глядя бандиту в глаза — эх, мне бы сейчас таланты Сергея! — Не понимаешь? Пилот, пайлот, — я сознательно ко­веркал слова, добиваясь чего-то похожего на ан­глийское произношение. — Эйрплэйн, понимаешь? «Сессна»... — Я развел руки в стороны, изобразив крылья. — У-у- у-у... — загудел я, подражая само­лету. — А потом вниз, бах! И все, кирдык. Теперь вот домой иду. Путешественник я, понимаешь? Травел, или как там его... Вояджер... — Я выис­кивал в своей памяти все, что хоть отдаленно на­поминало нужные мне слова. — Москва, Москов! Мир, май, труд. Перестройка. Ты хоть что-нибудь понимаешь, обезьяна?!

Кажется, он понял. Боевики возбужденно о чем-то заговорили, я уловил несколько знакомых слов. Главарь жестом остановил их и снова что-то спросил у меня. Среди его слов я разобрал слова «пилот» и «Сессна».

— Ну да, амигос! — улыбнулся я. — Все так и было! А вы меня сразу дубиной по башке. Нехо- рошо.

Главарь о чем-то распорядился, один из боеви- ков пулей выскочил из домика. Меня тем време­нем подняли с пола и усадили на скамейку. Уса- .

дили довольно жестко  это говорило о tom, что

в моей версии происходящего не все было гладко. Признаться, я и не думал, что смогу дурачить их слишком долго — я ждал лишь удобного случая, чтобы вырвать у кого-нибудь оружие. Особенно мне понравился в этом плане высокий, но явно глупо­ватый детина с родным «Калашом» в руках. О его замедленном развитии говорило то, что он располо­жился совсем близко от меня. Переводчик огня на автомате боевика стоял в положении автоматической стрельбы, палец этот дебил держал на курке. Таким образом, при удачном развитии событий он мог мне даже помочь перекрошить всю эту брат­ву — достаточно лишь помочь ему нажать на ку­рок и направить ствол в нужную сторону.

Тем временем дверь снова открылась, я увидел на пороге бледного, испуганного профессора. Оче­ видно, он еще не понимал, для чего его позвали. Но когда главарь коротко объяснил ситуацию, указав на меня, Ковальский заметно приободрился.

— Do you speak English? — деловито спросил он, подойдя ко мне. — Sprechen sie deutsch?

— Да русский я, — отозвался я. — Русский, понимаешь?

— Русский? — удивленно переспросил профес­сор. — Как вы здесь оказались? — говорил он по- русски хорошо, но с заметным акцентом.

— Ну, слава богу, хоть один понимает! — обра­довался я. Тем не менее, выдавать свои истинные цели не стал — мало ли что он может рассказать этим гамадрилам с испуга? — Объясни ты им, что м пилот. Летел вокруг света — одиночный перелет, понимаешь? А потом двигатель заглох, и я рухнул. Вторую неделю уже брожу по этой сельве, всякую дрянь жру. На вас вот набрел, обрадовался. А меня по башке... — Я демонстративно коснулся затылка и поморщился.

Профессор тут же перевел сказанное главарю. 'Гот несколько секунд молчал, задумчиво потирая бороду, потом задал новый вопрос.

— Откуда у вас ружье и граната? — перевел профессор.

— Так как же лететь без оружия? — наглова­то усмехнулся я. — Потому и взял. А гранату друг подарил — сказал, что может пригодиться.

Вранье явно заводило меня в тупик. Главарь нахмурился: мы встретились с ним глазами, и мне стало ясно, что он не поверил ни единому слову из моего рассказа.

Я заметил, что один из боевиков, невысокий плечистый крепыш лет тридцати, ведет себя уж как-то очень возбужденно. До меня не сразу до­шло, что именно этот тип и стукнул меня по за­тылку. Я понял это, когда стоявший рядом с ним крепкий детина похлопал его по плечу. Что-то сказал ему, указав на меня, все засмеялись. Улыб­нулся даже главарь. Его глаза блеснули, он снова что-то спросил.

— Какова взлетная скорость «Сессны»? — пе­ревел профессор. — На какой угол отклоняются закрылки при посадке?