подшибал чушку и стремительно мчался следом за битой, ловко увертываясь от преследователей.
По правилам игры выигравший мог прокатиться на загорбице у проигравшего, и Санька катался беспощадно, от всей души заливаясь глуховатым смехом.
Васята толкнул Васю:
— Глянь, лягушевские пришли.
Около озера появилась группа лягушевских ребят. Многие из них были с палками. Лягушевские чувствовали себя хозяевами озера и чужаков с Сиротской слободы считали заклятыми врагами.
Несправедливости в этом не было, потому что сиротские тоже считали своим долгом валтузить лягушевских, если те пытались проникнуть в сиротский край Лягушевского оврага.
Лягушевские начали стращать:
— Эй, вы, «сироты»! Уходите с нашего озера, а то мы вам сейчас дадим! Дорогу покажем, по какой бежать лучше!
Вася поглядывал на наступающих и командовал:
— Давайте играть, будто мы не слышим. Пускай поближе подойдут. Санька с Гришкой и Колькой отойдите налево, а мы с Васятой, Мишкой и Ванькой тут их встретим. Как «лягушки» сюда подойдут, вы сзаду нажимайте...
— Глухие вы, что ли? — орали «лягушки». — Давайте мы вам ухи прочистим!
Размахивая палками, они скатывались на лед. Ледышки, комья снега полетели в «сиротских».
Подняв над головой биту, Вася бросился навстречу:
— В атаку, ура-а-а!
— Ура-а-а! — как гром прокатилось по рядам доблестного войска Сиротской слободы.
Не ожидавшие такого отпора, «лягушки» растерялись.
— Ура-а! Ура-а! — ужасающе взревел Васин отряд, врезаясь в расстроенные ряды ошалевшего неприятеля. «Лягушки» пустились наутек.
— Стойтя! Куда вы? Вертайтесь! — бесновался командир «лягушат», долговязый подросток по кличке Стропило. С помощью кулаков Стропиле удалось приостановить позорное бегство. Придерживая шапку, он бросился на Васю:
— А ну выходи один на один!
— Чур, никто не подходи! — крикнул Вася и принял бой.
Это был исторический поединок. Два полководца сражались не на живот, а на смерть, а два войска поочередно то замирали в молчании, то оглашали воздух торжествующими криками.
Силы противников оказались равными. Крепко обхватив друг друга, они пыхтели, ничего не видя от ослепившей их ярости.
В это время на дороге показался Иван Степанович. Сначала он молча наблюдал за сражением, потом крякнул, спустился на лед, и, схваченные за шиворот, два великих полководца повисли в воздухе, как кутята. Вася опешил, а Стропило перепугался, увидев здоровенного бородатого дядю.
Иван Степанович стукнул неприятелей лбами, раскидал их в стороны и, буркнув: «Васька, домой», — ушел.
Идя домой, Вася готовился к тому, что отец ему «пропишет». Васята, как мог, старался отвлечь приятеля от невеселых мыслей.
— Знаешь, Настька-то вчера на твоей скамейке три раза кряду скатилась, а потом ни с чего разозлилась и домой пошла. Скамейку на горе бросила. Я ее прибрал.
На сердце у Васи полегчало: «Значит, цела, не покалечилась, дура бешеная».
— Если тебе не попадет, выходи на большую гору, ладно?
Вася окрысился:
— Ты что, тятьки моего не знаешь? «Если не попадет», — передразнил он. — Как пить дать попадет. Только я все равно приду.
Но тут произошло чудо чудное: отец был в благодушном настроении.
— Драться не умеете, — попрекнул он Васю. — Обнялись и топчетесь. Рази это драка? Срамота!
Васята запечалился: вот уже третий день, как Наташа не появлялась в мастерской. Наконец он не стерпел:
— Кузьма Алексеевич, почему Наташа не приходит?
— Не знаю, девчонки к ней из школы бегают, танцы учат. Мать над ними там командует.
Васята вздохнул и с тоской поглядел на двор, где торчала покинутая Наташей горка.
Вдруг дверь распахнулась и, закутанная с головой в материн салоп, в мастерской появилась Наташа.
— Ты чего так вырядилась? — удивился Кузьма Алексеевич.
Лукавая девчонка молча вытащила ноги из большущих валенок и выскользнула из салопа, сбросив его на верстак. Сверкающая звездочка, белоснежная снежинка появилась перед парнишками в мешковинных фартуках. Блеснув плутоватым взглядом на обомлевшего Васяту, снежинка поднялась на пальчики и закружилась.
Большая колючая елочная звезда дрожала на волнистых рыжих волосах. Коротенькая пушистая юбочка взлетала и колыхалась, рассыпая сияющие искорки от нашитых на нее блесток. Разбросав в стороны руки, Наташа, кружась и приседая, приблизилась к отцу.
— Ловко! — залюбовался Кузьма Алексеевич и осторожно, указательными пальцами, взял Наташу за узенькие плечи.
— Эго мы на рождестве в школе будем танцевать! — Снежинка снова закружилась и тоненько запела:
— Ты поэтому и не приходила? — тихо спросил Васята, когда елочная звезда засияла перед его носом.
— Ну да. Мы с девочками репетируем... А потом костюмы шили.
— Красиво как! — наконец опомнился Вася.
Васята хвастливо поглядел на друга.
— Вот она какая у нас, Наташа!
...Истоптанная, изъезженная большая гора отдыхала. Ребята забыли ее. Все вечера они проводили у Новиковых в холодной половине дома. Наташин танец не прошел бесследно для Васи. Он загорелся мыслью тоже устроить представление.
Ребята упоенно репетировали постановку по песне о Степане Разине «Из-за острова на стрежень». Роль атамана со всеобщего согласия поручили Васе. Васята был Филькой. Исполнителей на остальные роли нашлось больше чем достаточно. Не хватало княжны. Посоветовавшись, ребята отрядили послов к девочкам.
С тех пор как мальчики перестали бывать на большой горе, девочки тоже не стали ходить туда и проводили вечера у Насти. Старик цыган забирался на печку с гитарой и как заведенный играл девочкам всякие танцы. Настя учила подруг танцевать.
Летом она часами простаивала в сторонке, неподалеку от танцующих барышень и молодых людей, и жадно следила за движениями танцоров.
— Так вприглядку и научилась! — смеясь, объясняла на подружкам.
Цыган любовался раскрасневшимися девочками.
— Самая сладкая ваша пора! — говорил он. — Из аленьких выросли, до больших не доросли.
