Нежные вы, как голубые цветы!
И вот в один из таких танцевальных вечеров в хибарку вошли Гриша Бумагин, Ваня Дружков и Васята Новиков.
Девочки удивленно уставились на незваных гостей, а гости, не зная с чего начать, бестолково переминались с ноги на ногу. Цыган пришел им на помощь. Он тихонько спросил у Насти имена мальчиков и, хлопнув в ладоши, запел:
Общее замешательство разрядилось взрывом веселого смеха.
Освоившиеся ребята рассказали о своей затее. К их удивлению, горячее всех отнесся к этому старый цыган.
— Тебе плясать надо будет? Да? А как плясать, ты знаешь? — допытывался он у Васяты.
— Спляшу! — самоуверенно ответил тот.
— Тогда покажи, прошу тебя, покажи свою пляску. Пусть цыган Яшка полюбуется!
Цыган взял гитару, на грифе которой голубой лентой была привязана бумажная роза. Ударив по струнам, спросил:
— Какую пляску играть?
— Русскую, — решительно сказал Васята.
— Давай русскую!
Васята считался хорошим плясуном. Вот и сейчас он, подбоченясь, прошел круг, потом подпрыгнул и, отбив лихую дробь, пустился вприсядку.
Ваня и Гриша, подбадривая приятеля, громко восхищались:
— Вот это да!
— Жми, Васята!
Красный и запыхавшийся Васята выкинул замысловатое коленце и остановился, победоносно поглядывая на цыгана.
— Нет! Так неладно! — вскочил Яшка. — Какая пляска, когда кровь спит? Дочка, на!
Он перебросил Насте гитару и вышел на середину. Перебирая струны, Настя вопросительно взглянула на отца:
— Какую?
— Ему русскую надо, русскую играй!
— Куда девался старый сухой старик? — крикнул Яшка. — Где он, старый цыган? Нету старого — молодой Яшка плясать пошел!
Вот это была пляска! В удалой русский мотив огнем влилась цыганская раздольная кровь. Распоясанная синяя рубаха то вздувалась пузырем, то облипала жилистое тело. И было похоже, что синее пламя металось по хибарке, то расстилаясь по земляному полу, то взвихриваясь до потолка. Наконец завертелось, закружилось и мгновенно погасло...
Цыган окаменел, только в горячих глазах еще вспыхивали огни, похожие на искры от костра.
Глядя на обалдевших ребят, Яшка сверкнул удивительно белыми зубами и прищелкнул языком:
— Вот как Фильке плясать надо!
— Нет, — ошеломленно выдохнул Васята. — Мне так ни в жизнь не суметь...
— Сумеешь! — похлопал его по плечу Яшка. — Научу, лучше меня плясать будешь. Приходи!
— Правда, ребята, — смешалась Настя. — Приходите к нам репетиции делать. Отец поможет.
Когда послы передали Васе предложение цыгана, он с радостью ухватился за него: «Может, Настя согласится быть персидской княжной?..» Но ни Настя, ни другие девчонки не захотели участвовать в постановке.
— Нас потом засмеют на улице, — оправдывались они. — Мы вам поможем — костюмы пошьем, а представлять не будем.
Мальчики пригорюнились. Надо одну-единственную девчонку — и той нет!
— Выходит, все пропало! Как же без княжны-то, а, Вась? — ныл Васята. — Кого ты за борт бросать будешь?
— Станешь скулить — тебя и выброшу! — ощетинился Вася. — Ребята, да неужто мы без девчонки не обойдемся? У нее и слов нет никаких. Только потанцует она маленько передо мной, а я ее схвачу — и за борт.
— А трудный танец-то? — озабоченно спросил Гриша.
— Танец-то? Вовсе не трудный. Цыган показывал. — Вася сомкнул над головой руки и, покачиваясь, пошел мелкими шажками.
Гриша, красный как рак, подражая Васе, изобразил княжну.
Сосредоточенно наблюдавшие ребята оживленно загалдели:
— Валяй, Гришка! Да у тебя лучше, чем у любой девчонки, выйдет! И ростом подходишь — вон ты насколько ниже Васи.
— Ладно, — обреченно вздохнул Гриша. — Чего ж теперь делать? Буду по-девчоночьи плясать, но только, чур... — он подозрительно посмотрел в глаза каждому, — чур, потом не дразниться!
— Да ты что?
— Рази можно!
— Ни за что не будем!
Но, как видно, в глазах приятелей было что-то противоречащее горячим завереньям, потому что Гриша заставил их дать страшную клятву: «Чтоб лопнули мои глаза!»
Клятву сначала каждый произнес отдельно, а потом — для крепости — все хором.
Девочки сдержали свое слово. Хибарка цыгана была завалена всяким старьем, выпрошенным артистами у своих матерей. Из рваных юбок, занавесок, рубах девочки смастерили замечательные костюмы.
Кузьма Алексеевич вместе с Васей и Васятой увлеченно вытачивал и выстругивал нужные для постановки шашки, сабли и пистоли. От Наташи все эти приготовления держались в строжайшем секрете, чтобы не узнала заранее, что первое представление будет у них в доме.
...На первый день святок, в сумерки, артисты явились к Зудиным. Все уже были в костюмах и гриме. Казаки в ярких рубахах, с головы до ног увешанные оружием. Купцы в длинных кафтанах, с бородами из пакли. Царские воины — тоже вооруженные до зубов. И наконец княжна в зеленых, сшитых из занавески шароварах, с головой закутанная в цветастое покрывало.
Поздравив хозяев с праздником, ребята сразу приступили к представлению.
Казаки напали на купцов. Купцы ползают на коленях перед Степаном Тимофеевичем и слезливо умоляют их помиловать. Но грозный атаман приказывает их казнить. Казаки уволакивают купцов.
Атаман открывает ящик с награбленными деньгами и, обращаясь к публике, поясняет, что ему это богатство совершенно не нужно, — он все раздаст бедным людям. Бедные люди выстраиваются в очередь, но в это время на казаков нападают царские воины.
Сцена битвы превзошла все ожидания. Артисты в азарте колотили и пыряли друг дружку деревянными шашками, падали, умирали, снова вскакивали, стонали, орали так естественно, что Наташа не на шутку перепугалась. Она не узнала в черноусых молодцах Васечку и Васю. Битва кончилась победой казаков. «Мертвецов» с поля боя вытащили в другую комнату, где они сразу образовали хор и, стараясь петь как можно басовитей, затянули:
