Переночевали на берегу озера Тихого… Потом раннее утро. Голубоватое в дымке небо. Там и тут в перистых облаках. И странный свет… Казалось, он там, выше неба, и вот-вот опрокинется на землю…
Солнце взошло как-то сразу. Белое. Показалось Палину холодным, негреющим. Легкая свежая тяга воздуха с озера. Золотые рыбьи чешуи волн. На ряби вдали то чернеют, то сгорают в бликах солнца скорлупки лодок рыболовов…
Палину холодно. Стянуло кожу мурашками. В грудь неожиданно плеснулась тоска…
Лес по берегам тихий, задумчивый. Хмурый даже… Природа и в лучшей поре своей встретила неприветливо…
На береговой линии песка много мертвой рыбы. По трупикам рыбин похоже, что озеро окуневое… Степень минерализации озерной воды слабая, особенно по калию… Предпосылки для положительного прогноза неблагоприятные…
Соуши вытекает из озера Ильяш, вода которого вот уже много лет используется для охлаждения активных зон бомбовых реакторов… Постепенно озеро превратилось в огромное естественное хранилище жидких радиоактивных отходов… Если бы только хранилище…
Почему-то эта страшная мысль долго никому не приходила в голову… Соуши вытекает из озера Ильяш…
Спустили бот. Взяли пробы ила у места впадения Соуши в озеро Тихое и в нескольких других местах. Ил сильно радиоактивен. В месте впадения Соуши – активность особенно высока, до минус третьей степени кюри на литр. В других местах несколько меньше…
У всех настроение – дрянь. Члены экспедиции работают молча. Да-да… Палин отчетливо помнит. Уже тогда в нем впервые проклюнулось прозрение, что ли… Сомнение, очень робкое, зачаточное сомнение в правомерности делаемого ими. Вернее, того, как они это делают…
Подняли сеть. В основном окунь. Есть щука. Прогноз плохой. Для малокалиевых вод здешних озер хищная рыба – верный признак переноса радиоактивных изотопов в организм человека. В прилегающих деревнях рыболовецкий колхоз. Кажется, еще скотоводы…
Основной состав изотопов в килограмме сухого ила – цезий-137, чистый бета-излучатель с периодом полураспада тридцать лет, и дочерний изотоп барий-137М, источник гамма-излучения. Есть и другие в небольших количествах.
Наиболее опасный – цезий-137. Относится к группе генетически значимых изотопов. Биологические эффекты его воздействия не зависят от путей поступления и по своему характеру приближаются к действиям внешнего облучения. Многократное воздействие больших доз приводит к заболеванию хронической лучевой болезнью, а со временем – к возникновению отдаленных последствий. Эти последствия могут носить характер генетических и соматических.
Соматические последствия: бластмогенные эффекты, катаракты, нарушение рождаемости, раннее старение (особенно опасны воздействия радиации на плод), врожденные уродства, случаи лейкемий, мертворождаемости, высокая смертность новорожденных, младенцев…
Генетические последствия: физические уродства, слабоумие, изменение соотношения полов рождающихся детей…
Солнце и золото на чешуйках волн ушли вправо. Лодки и неподвижные в них фигурки рыболовов контрастной чернотой впечатались в голубоватую рябь воды… В зарослях кустарника… Нет, за ним, на поляне, большой шалаш… На вешках сушатся сети. На капроновых нитях сетей перламутрово поблескивает чешуя. Сильно пахнет сырой рыбой. В шалаше никого. Запах прелой соломы, тряпок, вяленой рыбы. В углу валяются еще две пустые бутылки из-под водки…
Осмотрели территорию. В редком березнячке между стволами натянуты струны желтого и голубого телефонного провода. Вялится окунь. Очень крупный. Тянет несильным ветерком из чащи. Чувство голода. Палин глотает слюну. Остро и аппетитно пахнет рыбой.
Анализ показал: рыба сплошь радиоактивна… Является основным источником инкорпорирования цезия-137 в организмы людей прилегающих деревень… И многих других, если идет через заготпункты в городскую торговую сеть… По прикидкам, внутреннее облучение длится не менее десяти лет…
Руководитель – хромой на правую ногу Крахотин Степан. Лицо у него плоское, натужно красное, большой жабий рот, грубо рубленный широкий тупой нос. Голубые глаза вечно налиты кровью. Кажется, его неминуемо вот-вот хватит удар. Но удар почему-то не происходит. Тонкие губы плотно сжаты, но чудится, что он все время держит за губами слова, фразы и отчего-то их не выкладывает. Все время ощущение, что он хочет что-то сказать. Наконец он говорит:
– Вот, мальчики… Что натворили-то, а?.. – Оглядывается, будто боясь, что кто-нибудь услышит. Голос всегда ласковый. Продолжает: – Надо пройти по деревням… Посмотреть. Взять мазки… Обмер фона… Образцы предметов быта из домов…
У всех чувство вины. Вот, оказывается, что! Незнание в обращении с радиоактивными веществами само по себе преступно… Живут себе люди. Вдали от торных дорог. Крестьянствуют. Из века в век. Леса, озера, реки, свежий воздух без дыма и газов. Здоровье… Было. Теперь они тоже втянуты в круговорот цивилизации. Ядерной. Будь она проклята!.. Здоровье близлежащей популяции под смертельной угрозой. Необходимо всестороннее обследование. И переселение. Переселение. Это ясно уже сейчас.
Соуши. Съезд в деревню с горы. Чернозем. Грязь. Грязь глубокая, жирная. Кажется, вечная. Машины оставили на довольно сухом пригорке. Пошли пешком. Потянуло ветерком со стороны деревни. Запах навоза, стойла, гнилой соломы, которой в основном крыты крыши деревянных, почерневших, низко вросших в землю домов-пятистенков… Заборы старые, покосившиеся. Одни из горбыля, другие из отесанных прутьев. Около многих заборов кучи навоза. Одни свежие, другие застарелые, подсохшие и посветлевшие сверху. У навозных куч куры. Петухи энергично разбрасывают по сторонам ошметки, призывно кудахчат. Никого из людей не видать. Кажется, деревня вымерла.
– А что, мальчики, им повезло. Построят новые агропоселки. Заживут по-человечески. Нет худа без добра…
Приусадебные участки бедные. Садов почти нет. Огороды. Зашли в дом, из трубы которого шел легкий дымок. По носу шибануло запахом какой-то кислятины, выскобленного ножом, только что мытого пола, чем- то съестным, пахнущим влажной кухонной тряпкой… Стены из черных бревен, кое-где тронутых паутиной, по углам образа. Посреди избы огромная русская печь с местами вздутой и потрескавшейся известкой. Из-за приоткрытой занавески на лежанке печи видны костлявые, в желтоватых чешуйках омертвевшей кожи, стариковские ноги. Рубленый стол, лавка – тоже только что вымыты и выскоблены ножом.
