самолет. Мы осторожно подъезжали к первым городским домам. Мотоциклетное отделение двигалось впереди. Улица казалась совершенно вымершей, не было видно ни души. Ямы и разбитая дорога вынуждали мотоциклистов ехать медленно.
Я дал сигнал Петеру обогнать их и пересечь город как можно быстрее. В этот момент наша машина стала в колонне первой и вскоре вырвалась вперед более чем на 100 метров. Мы углубились в этот «призрачный» город. Перекрестки привлекали нас как магнитом. «Нос» бронемашины выглядывал из-за угла и «вынюхивал» ситуацию на улице. Потом наша машина делала быстрый рывок и останавливалась у следующего угла. Так мы двигались от одной улицы до другой, задавая темп мотоциклистам. Встав на подножку, я прятался за башней и мертвой хваткой держал свой карабин, пока Петер готовился гнать машину до следующего угла. Не было слышно ни звука, все окна были наглухо закрыты, не было видно ни малейшего движения. Прежде чем бронеавтомобиль исчез за углом, я оглянулся назад, чтобы проверить, следуют ли за нами мотоциклисты. Вдруг бронемашина дернулась назад, а я уже лежал на боку прямо на улице. Над головой засвистели пули; по улице вставали на дыбы и понеслись галопом лошади. Ведя беспорядочную стрельбу, казаки спешились и устремились к ближайшим домам. Их командир выхватил свой наган и открыл огонь. В этот самый момент я услышал позади себя голос Петера: «Штурмбаннфюрер, я уже снял его!» Он был прав. Наган упал на дорогу. Лошади без седоков поскакали на запад, а раненые казаки прислонились к стенам домов.
Наш командирский бронеавтомобиль наткнулся на русский кавалерийский отряд. Если мы собирались застать врасплох и уничтожить колонну к западу от города, требовалась еще большая спешка. Бремер молнией погнал к окраинам города и ожидал там дальнейших распоряжений. Советская колонна подходила все ближе и ближе, совершенно не замечая нашего присутствия. Мы уже могли различить каждого солдата и каждую машину. Это, видимо, были остатки пехотного полка, который вел бой на берегу к югу от Мелитополя и теперь пытался соединиться с основными силами.
Тем временем батальон вышел на позицию по обе стороны дороги и ожидал моего приказа на атаку. У меня было время. Я ждал, пока колонна скроется в низине и начнет подниматься по ближайшему склону. Минуты тянулись в томительном ожидании того, что произойдет. Мотоциклисты сидели на своих БМВ и наслаждались последними затяжками сигарет. В этот момент передовые подразделения противника были всего в 300 метрах и двигались, ни о чем не беспокоясь. Мне даже как-то стало жаль эту русскую часть. Они прикрывали отход своих товарищей, а потом были предоставлены самим себе. Прежде чем обреченная русская часть поняла, что происходит, мотоциклетные роты и бронемашины помчались вниз по обе стороны русской колонны и окружили ее почти без боя. Более 2000 советских военнослужащих были взяты в плен с вооружением и боевой техникой. Были захвачены две артиллерийские батареи.
С 7 октября наши потери исчислялись только одним убитым: бравый унтершарфюрер СС Бергман погиб в бою с танком.
Взяв в плен колонну противника, мы установили контакт с передовым охранением батальона Боддина. Я лично отправился в батальон и поздравил Боддина с наградой – Рыцарским крестом. Его батальон занял Бердянск, в то время как мы двинулись обратно в Новоспасовку и готовились к дальнейшему преследованию противника в направлении Мариуполя. Впервые мы получили преимущественное право на краткий отдых под прикрытием пехоты; 3-й батальон 1-го пехотного полка прикрывал нас с востока. В полночь прибыла почта из дома; ее доставил наш офицер снабжения, штурмбаннфюрер СС Вальтер Эверт. Он всегда использовал любую возможность помочь фронтовикам, зная об их потребностях все. Мы были ему безмерно обязаны.
Не успели оглянуться, как настал новый день. Мне был слышен рев двигателей заводившихся машин и лязг посуды полевой кухни, но не было сил подняться и окончательно отойти ото сна. Однако Петер беспрестанно пытался разбудить меня, пока я наконец не встал посреди комнаты, поднося к губам кружку с горячим «Макефак» (эрзац-кофе).
Глухой рев моторов штурмовых орудий и, более высокого тона, мотоциклов выгнал меня на деревенскую улицу. Шум двигателей всегда для моих ушей был музыкой. Для того чтобы смягчить нагрузку на подразделения, в наступлении передовых частей мы решили использовать движение «перекатами», то есть чередовать подразделения, шедшие в авангарде. Передовой взвод, усиленный бронемашинами и противотанковыми орудиями, шел на полной скорости впереди основных сил и ожидал их подхода в заранее определенных пунктах. Батальон следовал за передовыми подразделениями с постоянной скоростью.
Местность была очень холмистой и безлесной; недавно разбитые сады можно было видеть только в районах застроек. В первые двадцать минут мы двигались по широкой пыльной дороге, не встречая противника. Не было ни брошенной техники, ни русских бойцов, что указывало бы, что это был путь отступления.
Мы двигались навстречу свету наступавшего нового дня с 5.00 и в любой момент ожидали огня оборонявшихся, но столкнулись с сопротивлением противника только около 7.45 у Мангуша. 1-я рота 1-го разведывательного батальона СС атаковала в походном порядке и прорвалась прямо через этот поселок. Было трудно понять, по какому принципу он был спланирован. Мангуш занимал складку местности по обе стороны нашего пути наступления. Продвигаясь через поселок, я заметил между домами и в садах пехоту противника. Но у нас не было времени защищать этот населенный пункт. Перед нами была более значительная цель. Мы должны были добраться до Мариуполя. Уничтожением остатков подразделений противника займется следовавшая за нами пехота. Наш батальон безостановочно продвигался дальше. Огонь открывался на ходу.
В двух километрах к востоку от Мангуша передовые подразделения обнаружили хорошо сконструированные советские полевые укрепления. Это было кольцо внешней обороны Мариуполя. Эти укрепления из-за стремительного наступления германских войск не могли быть полностью использованы русскими (войск для обороны города осталось немного), но тем не менее все возможности для упорной обороны были.
Оборонительная позиция тянулась вдоль гряды, на пути нашего следования, и полностью господствовала над местностью. Мы снова выбрали необычную форму атаки, намереваясь въехать на гряду под прикрытием огня нашей артиллерии и тяжелых пехотных орудий. Авангардная рота получила приказ завязать бой, только обойдя русские позиции, ударив по обороняющимся русским с тыла. Следовавшие за нашим батальоном части должны были при поддержке штурмовых орудий наступать на позиции противника с флангов.
Приказ был отдан в устной форме и через посыльных на мотоциклах. Я был с Бремером, когда он готовился вместе с моими старыми боевыми соратниками к рывку через гряду в неизвестность. Самоходки с ревом двигались вперед вслед за наступавшей ротой; снаряды ложились среди оборонявшихся и прижимали их к земле. Позиция на гряде была достигнута в несколько минут, в нее вклинились передовые подразделения, а затем с обоих флангов ее охватили двигавшиеся следом части.
В ходе наступления был ранен командир взвода передового охранения унтерштурмфюрер СС Шульц. Но русские довольно быстро оправились от неожиданного удара. Ожесточенный бой продолжался, особенно справа от дороги. Молодой, воодушевленный комиссар снова и снова подстегивал свое подразделение. Но не только крики комиссара раззадоривали его солдат. Его собственный пример личной храбрости побуждал их не прекращать сопротивления. Никогда не забуду последнее впечатление, которое у меня осталось об этом человеке – вытянувшийся во весь рост, метавший последние гранаты на участке Мааля. Затем он бросил последнюю гранату на землю перед собой и упал на нее всем телом. Взрыв подбросил тело – его куски упали на землю, – таким был конец фанатика.
Две советские батареи, которые вели огонь во время нашего наступления, были захвачены. К сожалению, во время этой операции был убит Эрих, младший брат нашего уже павшего товарища. Я переправил его тело в обоз, чтобы сохранить его. Более 300 советских пленных были выстроены перед только что захваченной оборонительной позицией. Пленные утверждали, что у них был приказ отходить к Ростову. Значит – вперед! Нельзя было терять время. По советским войскам нужно было наносить удар, пока они были на марше.
В 9.30 я стоял на самой высокой точке справа от дороги и смотрел на Мариуполь. Он был в нескольких километрах. Дорога вела прямо к городу. На окраине города были видны заграждения на дороге, прибывающие и убывающие бронемашины. Но что еще происходило? Длинная колонна входила маршем в город с северо-востока. Эта колонна советских войск растянулась на несколько километров. От колонны
