отделилась артиллерия и заняла огневую позицию напротив нас. Мы также видели группу советских войск на марше к западу от города. Русские войска отходили по дороге Бердянск – Мариуполь. Судя по карте, обеим колоннам, если они хотят продолжать отход на восток, придется использовать единственный мост в Мариуполе.
Я сосредоточенно несколько минут рассматривал колонны советских войск и никак не мог принять решение. Огромный город с его гигантскими сталелитейными заводами, верфями и аэродромами, солдатами, которых город беспрестанно поглощал в себя, смог произвести на меня впечатление. Восточная колонна советских войск вытянулась до горизонта. Темная, как туча, она неумолимо катилась в направлении города. Мыслимо ли было даже рассматривать возможность атаки такой массы силами менее чем в тысячу солдат?
Вот взлетел и улетел на восток советский самолет. Разве не было это прямым вызовом нам для того, чтобы рискнуть и атаковать, несмотря на наши дурные предчувствия? Не означала ли отправка самолетов то, что город оставляют? Как всегда в моменты принятия решения, я направился к передовому подразделению и послушал, о чем говорят мои молодые солдаты. Если план был «плох», если он не выглядел многообещающим, то мои парни становились своего рода «лакмусовой бумажкой», смотрели на меня с безразличием или слонялись бесцельно со своим оружием. Однако если был малейший шанс на успех, то я чувствовал их готовность атаковать, их молчаливое доверие, которое побуждало меня отдать приказ на атаку.
Командовал авангардными подразделениями Зепп Мааль, мой боевой товарищ еще по 15-й роте 1-го пехотного полка СС. К Зеппу перешло командование взводом после того, как был ранен его командир. Он кивнул мне, козырнул на прощание и нервно закурил сигарету. Командир роты Герд Бремер спокойно смотрел на меня. Я всегда видел по его глазам, что он последует за мной на край земли. Никогда я не замечал в нем сомнения или даже намека на сомнение.
Мои солдаты ожидали приказа продолжать преследование. Интуиция и опыт, приобретенный в многочисленных боях, заставляли их верить в наш успех. Их уверенность, их вера в боевое братство и в свои собственные силы вели меня вперед. Боязнь своей собственной трусости также побуждала меня идти вперед!
Часы показывали 9.45, когда наши передовые подразделения пошли в атаку, а первые русские снаряды разорвались в опасной близости от них. Пехотные орудия и 88-мм зенитная батарея вступили в бой с вражескими батареями и обстреливали аэродром. В ходе наступления я заметил полевые укрепления по обе стороны дороги – они находились прямо на окраине Мариуполя. Фонтанчики пуль пулеметных очередей пробежали по земле поодаль, а взрывы мин из минометов всколыхнули черную землю далеко за нами. Наше наступление было уже не остановить. Мотоциклисты мчались к городу по обе стороны от дороги. Заграждение на дороге было не достроено; обороняющиеся упали под огнем штурмовых орудий. Всего в нескольких сотнях метров левее дороги вражеские самолеты взлетали и исчезали, низко пролетая над плоскими крышами. Они летели в восточном направлении. Но ни один из самолетов не атаковал нас. Может быть, у авиации противника не хватило времени взять боезапас и бомбы?
В отличие от других советских городов на окраинах Мариуполя были высокие, многоэтажные здания. Поскольку там не было ни единого дерева или маленького дома, резкая смена обстановки угнетала, даже подавляла.
Передовые подразделения остановились после первых крутых подъемов и стали продвигаться вперед в пешем порядке. Я тоже хотел спрыгнуть со своего бронеавтомобиля и полностью использовать его как укрытие. Высокие стены угрожающе нависали над нами. Я оторвался от своих мыслей, только когда Петер выехал на круглую площадь. Гауптштурмфюрер СС Фриц Бюгельзак вдруг оказался слева от нас. В нашу сторону двигались трамваи. Грузовики, тягачи, конные упряжки и сотни людей делали эту большую круглую площадь оживленной. Наш бронеавтомобиль вдруг оказался перед пожарной машиной, водитель которой в замешательстве ее остановил.
Осколочные снаряды из бронемашины Бюгельзака буквально разорвали машину пополам. Пулеметный огонь наших мотоциклистов жутким эхом отдавался среди домов за площадью. Охваченные огнем солдаты противника живыми факелами бегали по площади – от взрыва бензобака пожарной машины загорелись десятки людей. Охваченная паникой людская масса толпами бросилась в переулки, растаптывая все, что им попадалось под ноги.
Едва переводя дух, мы продолжали двигаться вперед и перекрывали улицы. Мы кричали и орали. Снаряды наших штурмовых орудий стали ложиться на переполненных улицах. Колонны советских войск, входившие в город, были разбиты на части. Всякое подобие порядка в них было утрачено. Мы же, как саранча, роем ринулись через улицы и старались найти дорогу на Ростов.
Площадь была усеяна дымящимися обломками. Оставались только тяжело раненные или мертвые солдаты. Основная же масса советских войск исчезла. Угловое здание превратилось в командный пункт, с которого можно было руководить дальнейшими боевыми действиями. Бремер наступал в направлении Таганрога. В 13.10 1-я рота 1-го разведывательного батальона СС была в Сартане, в двух километрах к северо-востоку от Мариуполя. Крупная колонна противника отступала по главной дороге на восток.
Когда мы сообщили о падении Мариуполя, то получили следующий ответ из дивизии: «Видимо, это ошибка. Вы могли иметь в виду только Мангуш». Однако это не было ошибкой. Город был взят дерзким штурмом горстки германских гренадеров, скорость которых возобладала над инертностью и нерешительностью оборнявшихся. Успех дня дался ценой раненого офицера, унтер-офицера и жизни четырех солдат, которые ушли от нас навсегда. Шедшая следом пехота взяла на себя операции по зачистке в городе и установила сторожевые посты за его пределами и далее в направлении на восток. Мы были поражены при осмотре огромного завода «Азовсталь». Он протянулся на несколько километров вдоль берега моря и был оснащен современными производственными мощностями. Завод попал в наши руки в целости и сохранности.
Битва на Азовском море с падением Мариуполя завершилась. Всего в этой битве были взяты в плен более 100 000 советских военнослужащих; захвачены 212 танков и бронемашин и 672 орудия (у Манштейна в книге «Утерянные победы» 65 000 пленных, 125 танков и свыше 500 орудий. – Рей.).
С 10 по 12 октября батальон вел бои на участке между Мариуполем и рекой Миус, в нескольких километрах к западу от Таганрога. В 4.30 12 октября батальон попытался захватить плацдарм на восточном берегу Миуса и внезапным ударом занять мост через реку. Наступая, мы попали под ураганный огонь вражеской артиллерии с восточного берега Миуса. 1-я рота 1-го разведбатальона была брошена на 700 метров от моста и была вынуждена держаться там под огнем противника до темноты. Основные силы батальона смогли выйти из боя у Миуса без потерь, но передовые подразделения были сильно потрепаны советскими войсками.
Получили ранения более двадцати солдат и пять офицеров. В числе раненых были также двое батальонных врачей. В сумерках я забрал тело своего верного Петера, унтершарфюрера СС Эриха Петерзиле. Его сразила шрапнель. Это был первый случай, когда рядом со мной был убит водитель. Я не мог даже представить, что в ходе этой войны еще семь моих водителей будут обречены на смерть.
В серых утренних сумерках зарождающегося нового дня мы стояли у могил наших павших товарищей. Мы опустили четыре завернутых в плащ-палатки тела в чужую землю. Молча стояли мои солдаты у края могилы, прощаясь с боевыми товарищами. Раздавался грохот советских тяжелых орудий, бивших из Таганрога, а их снаряды со свистом пролетали над нашей головой, отыскивая нашу артиллерию.
Отделение связных на мотоциклах, близкие друзья Петера, Вейзер и другие офицеры штаба ждали моей прощальной речи. Меня душили переживания, я не мог вымолвить ни слова. Слезы потекли у меня по лицу. Несколько полевых цветов упали в темную могилу; я отдал честь Петеру и отвернулся. Потом я напишу его матери.
Батальон вел бои, очищая от противника западный берег Миуса, до 16 октября и последовал за батальоном Витта, который закрепился у Козелкина. 17 октября в ходе наступления на Таганрог наш батальон выдвинулся на юг. Батальон Витта наступал слева от нас, а далее на штурм города шел батальон Фрея. Наша пехота атаковала северные предместья Таганрога с невероятной решительностью и ворвалась в город. К сожалению, батальон Фрея попал под огонь двух советских бронепоездов. Их огонь пробивал огромные бреши в наших боевых порядках, пока бронепоезда не были уничтожены нашими 88-мм орудиями. Более восьмидесяти солдат были убиты огнем ощетинившихся множеством стволов стальных монстров.
