– Телеграмма извещала нас, что вы занялись этим делом.
– Да, – кивнул Ано. – Вы передали ее мне.
– А вы разорвали ее.
– Да, но потом достал ее из мусорной корзины и склеил, – объяснил Ано, нисколько не обескураженный настойчивостью Джима. – Я намеревался сделать внушение здешней полиции за происшедшую утечку информации. Теперь я очень рад, что не выбросил телеграмму. Должно быть, вы тоже осознали ее важность на следующее утро перед моим прибытием в Мезон-Гренель, когда говорили мадемуазель, что показывали ее мне.
Джим напряг память. Он обладал страстью к точности, вполне подобающей его профессии.
– Я только после вашего прихода узнал, что мисс Харлоу сообщили новости в анонимном письме… – начал он.
– Ну, это не имеет значения, – быстро прервал Ано. – Телеграмма может оказаться важной, когда дело будет раскрыто и у меня найдется время для анонимных писем.
– Понятно, – кивнул Джим. Он беспокойно ерзал на стуле, покуда Ано читал свое досье, очевидно не находя в нем ничего полезного.
– Все это ни к чему не приводит! – в отчаянии воскликнул детектив.
Джим наконец принял решение.
– Вы не делитесь со мной своими мыслями, мосье Ано, – заговорил он, – но я не стану платить вам той же монетой. Помимо преступления в Мезон-Гренель, вам предстоит раскрыть тайну анонимных писем. В этом я могу вам помочь. Сегодня вечером пришло еще одно письмо.
– Когда именно?
– Когда мы обедали.
– Кому оно было адресовано?
– Энн Апкотт.
– Что?!
Ано вскочил со стула – его лицо побелело, глаза сверкали. Новость явно была для него совершенно неожиданной.
– Вы уверены? – спросил он.
– Абсолютно. Письмо пришло с вечерней почтой. Гастон принес ее в столовую. Там было письмо мне и из моей лондонской фирмы, пара писем Бетти и одно Энн Апкотт Она вскрыла его, нахмурившись, как будто не знала, от кого оно. Текст был отпечатан на дешевой бумаге. Прочитав письмо, Энн улыбнулась и отложила его.
– Улыбнулась? – переспросил Ано.
– Да. Она была довольна. Тревога исчезла с ее лица.
– Значит, она не показала вам письмо?
– Нет.
– А мадемуазель Харлоу?
– Тоже нет.
– Но была им довольна? – Казалось, это больше всею озадачивало Ано. – Она сказала что-нибудь?
– Да, – ответил Джим. – Она сказала: «Он всегда прав, не так ли?»
– «Он всегда прав…» – Детектив медленно опустился на стул и некоторое время сидел молча и неподвижно. – А что случилось потом?
– Ничего вплоть до конца обеда. Тогда Энн взяла письмо и кивнула Бетти, которая сказала мне: «Вам придется пить кофе в одиночестве». Они направились через холл в комнату Бетти – в «Сокровищницу». Я был слегка уязвлен. Со времени моего прибытия в Дижон я только и слышу приказания сидеть в углу и не вмешиваться. Поэтому я решил найти вас в «Гранд-Таверн».
В любой другой момент эта вспышка оскорбленного тщеславия вызвала бы насмешки Ано, однако сейчас он не обратил на нее никакого внимания.
– Они ушли в «Сокровищницу» поговорить о письме, – сказал он. – И молодая леди, которая была так расстроена днем, казалась довольной. – Детектив обсуждал проблему сам с собой, уставясь на стол. – На сей раз Бич оказался добр? Странно! – Он встал и прошелся по комнате. – Да, я – старый бык, прошедший сотню коррид, – я озадачен!
На сей раз это не было позой. Ано искренне удивляло то, что он мог оказаться в тупике. Внезапно его настроение изменилось, и он вернулся к столу.
– Коль скоро, мосье, я не в состоянии объяснить этот маленький инцидент, умоляю вас о помощи, – серьезно и даже робко обратился он к Джиму. В его голосе и взгляде вновь ощущался страх. – Это крайне важно! Я хочу, чтобы вы проводили в Мезон-Гренель как можно больше времени, присматривая за нашей прелестной Энн Апкотт…
– Нет! – гневно прервал его Джим. – Вы заходите слишком далеко, мосье. Я не желаю становиться вашим шпионом. Я здесь не ради этого, а ради моей клиентки. Что касается Энн Апкотт, она моя соотечественница. Я не стану помогать вам действовать против нее!
Ано посмотрел через стол на покрасневшее сердитое лицо «младшего коллеги», ныне отказывающегося от этой должности, и без лишних слов смирился с поражением.
– Я вас не порицаю, – спокойно сказал он. – На иной ответ мне и не следовало рассчитывать. Но теперь
